ГЛАВА 5
Эдриан
Слышу шум, доносящийся из залов: грохот, звук разбивающихся бокалов, рассыпающихся фишек.
— Оставайтесь здесь. Ник, следи за матерью, — я проверяю пистолет во внутреннем кармане пиджака и выхожу в основной зал.
Сразу же оцениваю обстановку: люди напуганы, некоторые настороженно наблюдают, готовые защищаться, мебель и некоторые элементы декора разрушены, какой-то мужик вопит, будто орангутанг во время брачного периода.
— Ты этого не сделаешь, сукин сын!— орет он моему отцу, а тот лишь ухмыляется, обращаясь к охране.
— Взять его. Заприте в моем кабинете, — после его приказа охранники сразу заламывают мужчину, пока тот пытается вырваться.
Мой взгляд находит девушку, лет 20, которая суетиться, что то кричит. Взмах руки моего отца и ее тоже обезвреживают, ведя за тем мужчиной. Девушка вопит, матерится по-английски — её такой расклад явно не устраивает, но их быстро уводят, чтобы остальные гости могли дальше насладиться игрой. Отец поворачивается ко мне, замечает в глазах моих интерес.
— Должник казино. Тот самый Ларсон, мне нужно поговорить с ними. Пойдешь со мной? — ухмылка на его губах становится шире, он считает, что смог меня заинтересовать, но так и было.
— Да, — отвечаю и он ведёт меня с собой в свой кабинет.
Я не раз слышал о Эване Ларсоне. Его ювелирная компания славилась популярностью многие годы в Лос-Анджелесе, но лично я никогда не видел его. Заходим в кабинет с отцом, я сажусь на диван позади него, а он за свой рабочий стол. Мои глаза рассматривают Эвана — мужчина лет 45-47 примерно, с диким взглядом, сутулой осанкой, мешками под глазами. Его взгляд беспокойный, словно он видит мир сквозь туман, теряя фокус на привычных вещах. Костлявые руки нервно перебирают предметы на столе, и я замечаю, как его пальцы дрожат, несмотря на попытки удержать их в спокойствии.
Рядом с ним сидит девушка, сразу замечаю ее взгляд ярко-зелёных глаз на мне, аккуратные волны каштановых волос, черты лица тонкие, но выразительные с высокими скулами, длинные черные ресницы, ее губы полные и аккуратно очерченные. Она абсолютно не похожа на мужчину, сидящего рядом, поэтому я и пытаюсь понять кем она ему приходится.
— Эван, сколько же ты раз приходишь в мое казино, сколько раз проигрываешь и все не можешь остановиться, — констатирует мой отец, качая головой, но он абсолютно не жалеет, наоборот, он желает отобрать все, что есть у этой семьи.
— Я ничего тебе не отдам! Мне нужно отыграться! — снова повышает голос Эван, не желая останавливаться
Я вижу в глазах этой девушки, сидящей рядом полное разочарование, она потеряна и, кажется, до сих пор не понимает, что случилось.
— Я предупреждал тебя, Ларсон, говорил остановиться. У тебя столько долгов, что даже твоей фирмы и особняка не хватит, — отец говорит спокойно, постукивая пальцами по деревянной столешнице.
— Что? — впервые за все время я услышал голос девушки, — отец? Ты... ты проиграл нашу компанию?
Она не знала. В её глазах неподдельный шок, который она просто напросто не может скрыть.
— Да, Ханна. Твой отец проиграл все. Он играл и играл, вашу компанию он проиграл ещё месяц назад, — папа усмехается, а я вижу как у этой девчонки перед глазами пелена.
Никто не успевает ничего сделать или сказать, как она бросается на своего отца, хватая за ворот рубашки, разрывая её.
— Что ты наделал?! Да как ты мог? Как ты мог проиграть наш бизнес? Как ты мог проиграть память о моей матери? — кричит она, бросаясь в лицо своего отца.
Я встаю, мгновенно оказываюсь рядом с ней, обхватывая тонкую талию и пытаюсь оторвать ее от Эвана, но, на удивление, она очень сильная, брыкается и пытается снова броситься в лицо, как оказалось, своего отца.
— Отпусти меня! Отпусти! — она пытается вырваться из моей хватки, но я крепко держу её.
Эван встаёт, подходит к своей дочери, что находится в моих руках, хватает её лицо, сжимая между пальцев и рычит.
— Да, Ханна. Я проиграл все. Но делал я все это ради тебя, ради нашего будущего. Это все из-за тебя, — отпускает её лицо и даёт хлысткую пощёчину девушке, от чего та успокаивается, а мои глаза округляются.
Я вспоминаю, как мой отец давал пощёчины матери за каждое действие, слово, которое его не устраивает в ней, до той поры, пока она и совсем закрылась от мира, перестала быть собой, от нее осталась лишь тень женщины, что верила в мужчин. Отпускаю её, Ханна опускается на пол, скатываясь по стене, на глазах я вижу слёзы. Ненавижу слезы женщин, это вызывает дикую агрессию к тому, кто их вызывал. Хватаю Эвана Ларсона за воротник рубашки, мое телосложение было намного крупнее, чем его, хватка цепкая, рычу прямо в лицо.
— Мужчина, что смог поднять руку на женщину не является мужчиной. Мужчина, что поднял руку на женщину не достоин этой руки, — хватаю за запястье той руки, которой он дал пощёчину девушке, выворачивая в другую сторону, слышу вопль, что разрезает тишину в кабинете.
По его крику и мольбам, я понимаю, что сломал руку, мой отец лишь несколько раз хлопает в ладоши, насмехаясь над всей этой ситуацией.
— Цирк хорош. Вы меня знатно повеселили. Но сути дела это не меняет. В течении этого месяца мы оформим все бумаги, теперь компания будет мне принадлежать,— его голос, будто приговор для этой семьи.
Я не раз видел, как рушатся человеческие жизни, сам лично убивал, лишал людей жизни, но теперь, когда я увидел как её отец проиграл свою компанию, дом, все сбережения и разрушил жизнь своей дочери — что-то заставило посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. Она сидела напротив, словно выбитая из реальности, с глазами, в которых больше не отражался свет. Девушка, чей мир рухнул в одно мгновение, чья жизнь была продана, как разменная монета в грязной игре её отца. Я видел страх. Видел ненависть. Но больше всего — боль. Она встаёт, вытирает слезы и уходит из этого кабинета, её никто не останавливает, так как не она должница казино, а отец. Я ещё несколько минут смотрю в стену, пока мой отец наблюдает за мучениями Эвана и озвучивает условия сделки, все больше добивая его. Выхожу тихо, возможно, даже никто и не понял этого. Вижу, как Ханна идет на выход из казино, разбитая, разрушенная, а я смотрю ей вслед. На моих глазах только что разбилась судьба человека, из-за халатности и интересов другого, на моих глазах умер человек. Не физически. Морально.
Ханна
Я пытаюсь успокоить дрожащие руки и слезы, что продолжают ручьем катиться из глаз. Выхожу из этого места, где закончился мой смысл жизни. Яркие огни улицы бьют в глаза, но я их почти не замечаю. Холодный воздух ночи обжигает кожу, но я его не чувствую. Мир вокруг остается прежним — люди проходят мимо, машины проносятся по дороге, где-то вдали слышится смех. Только внутри меня все рушится, превращаясь в пустоту.
Шаг. Еще один. Я не знаю, куда иду, но тело двигается само, подчиняясь инерции, как будто боится остановиться. Если замру — осознание ударит с новой силой, а я уже не уверена, что смогу выдержать. Прохожие иногда бросают взгляды, кто-то задерживает их дольше обычного, но никто не останавливается. В конце концов, кого волнует чужая боль? Ноги приводят меня в безлюдный парк. Влажный асфальт отражает тусклый свет фонаря, и я впервые осознаю, что осталась одна. По-настоящему одна. Я медленно опускаюсь на колени, обхватывая себя руками. Дрожь не прекращается, слезы тоже. Это место стало точкой невозврата. Здесь моя жизнь закончилась.
— Ничего не забыла? — высокий, темноволосый парень протягивает мне моё пальто, поднимаю голову и вижу того, кто держал меня в кабинете, кто сломал руку моему отцу.
Пальцами обхватываю ткань, я никогда не была настолько бессильна, как сейчас. Он продолжает держать руку, предлагая встать. Я принимаю.
— Что ты хочешь? Сообщить, что мой отец и меня на кон поставил? — голос срывается на истерический крик, волосы развиваются от весеннего ветра в разные стороны.
— Не собирался, — ответы у него были максимально короткие, он не объяснялся, но и не уходил.
Обращаю на него внимание только сейчас, его тёмные глаза рассматривают меня, пока я пытаюсь вытереть слезы с лица. Он не говорит ни слова, просто стоит, словно тень, наблюдая за мной. В свете фонаря его черты кажутся ещё резче, а глаза — глубже, темнее. В них нет сочувствия, но и осуждения тоже нет. Я спешно провожу ладонями по лицу, пытаясь стереть следы слёз, но пальцы лишь размазывают влагу по коже. Неизвестный продолжает молчать, и это молчание почему-то сильнее всего цепляет за живое.
— Что? — мой голос хриплый, сорванный, почти неузнаваемый, — уходи.
Он чуть склоняет голову, будто изучая меня, а потом делает шаг вперёд. Не резко, не угрожающе — медленно, размеренно.
— Ты дрожишь, — произносит он спокойно.
— Мне не холодно.
— Твой отец тот ещё мудак, — говорит он без особых эмоций.
— Если ты пришёл, чтобы мне это рассказать, то убирайся, — нервно продолжаю вытирать влагу со своего лица, размазывая макияж.
Он поворачивается ко мне полностью, его одна бровь поднимается вверх, вырыжая удивление.
— Никогда не видел такой благодарности, — что то было в этом голосе... обиженное?
— Ты серьезно? Может мне ещё спасибо сказать, что твой отец отобрал у нас компанию и все что у нас было?
— Твой отец это все проиграл, — напоминает он, будто робот на заводский настройках, без каких —либо эмоций, будто для него это обыденное дело.
Я вдыхаю и выдыхаю свежий воздух, чтобы прямо сейчас не врезать ему, я уже перед глазами представляю как из его носа будет течь кровь и это приносит невыносимое удовольствие.
— К черту иди! Ублюдок!
Я разворачиваюсь и иду в другую сторону, чтобы поймать хоть какое-то такси и доехать домой. Моя жизнь разрушена и я больше ничего не могу сделать или спасти. У меня есть несколько часов, чтобы собрать вещи и исчезнуть из особняка, чтобы отец больше никогда не нашел меня. В моей голове были самые разнообразные варианты: от смены имени и фамилии до переезда в другую страну, я слышу голос за своей спиной:
— И куда ты пойдешь в таком виде?
Я лишь показываю фак, заводя руку за спину и прыгаю в первое такси, что попалось мне на пути и уезжаю прочь.
Эдриан
Несколько раз моргаю, чтобы понять показалось ли мне, что первая попавшаяся девушка показала мне фак и уехала? Показала фак самому крупному торговцу оружием в нашей стране?
— Хамка. Никакой благодарности.
Качаю головой и возвращаюсь обратно в казино. Отец все так же добивает Эвана, чтобы тот подписал договор, но мне это уже не интересно. Впервые, я одобряю действия отца. Не по поводу компании, а по поводу выведения человека из морального строя. Прихожу обратно к матери и Николасу, хорошо, что брат всегда с ней.
— Мы уезжаем. Отец задержится, я так понимаю.
Мы берём машину с водителем и возвращаемся домой, домоуправительница — Лара забирает нашу мать и ведёт её в комнату, перед этим я целую её в лоб и говорю не волноваться. В кухне я достаю бутылку коллекционного виски отца и открываю её, выпивая с горла.
— Ты решил проблему с румынами? — слышу голос Николаса и глотаю жидкость, обжигающую так приятно мое горло.
— Это в процессе. Мои люди занимаются этим.
И действительно. Я дал всю информацию Тайлеру, так что думаю к утру уже будет что-то известно. Этот парень никогда меня не подводил, всегда находил то, что нужно, убивал так, как нужно. Как по заказу я получаю уведомление на свой мобильный, разблокирую его и это Тайлер.
Тайлер: "Я нашёл идеального киллера для босса. 200 тысяч зелёных"
Я отвечаю быстро, ведь раздумий быть в этом деле не может.
"Ты знаешь, что делать."
Отлично. Хорошая новость к вечеру, допиваю бутылку элитного виски отца и иду на выход, подхватывая свои ключи от машины.
— Ты пьяный садишься за руль? — возмущённо вслед кричит брат
— Да, детка, — и покидаю дом родителей на эту ночь. С меня достаточно.
Сажусь в машину, завожу двигатель и трогаюсь с места, одновременно набирая номер своего второго помощника.
— Даррен? Найди мне девчонку на вечер и быстрее. Я сегодня слишком устал.
— Понял вас, босс.
Звонок сбрасывается, а я еду к себе домой, зная что уже меня будет ждать девица и сегодняшней ночью я смогу сбросить всё это напряжение.