Эпилог
Энн
Я стояла на пороге дома. Трава щекотала лодыжки, а платье развивалось над коленями. Мои ладони вспотели, и я перехватила ручку сумки.
Солнце слепило глаза, но я все равно четко видела родительский дом. Дом, который они построили. Дом, где родилась я. Дом, где родилась Сара. Дом, где все началось. Дом, который все разрушил.
Первый шаг дался мне с трудом. Второй и третий уже легче. Я взошла по ступенькам на крыльцо. Достала из сумочки ключ и ставила в ржавый замок. Старая дверь со скрипом открылась.
В доме было прохладно, в то время как на улице во всю стояла жара. Через занавешенные окна пробивались солнечные лучи. В воздухе висела пыль.
Я прошла внутрь. Половицы скрипнули под моими ногами. Пыль была повсюду. На углах сидели пауки. Дом пришел в упадок. Я не приезжала сюда очень и очень давно. Не могла вернуться в это место...
Я подняла упавший стул. Поставила ровно кружку. К скатерти присох давно разлитый чай.
Это оставили мои родители, когда среди ночи их уводили отсюда.
Они никогда меня не простят. Но мой поступок был сделан во имя защиты. Видит Бог, я пыталась их остановить...
Я прошла дальше. К своей комнате, которую потом делила с Сарой. Здесь стояла ее детская кроватка. Мои пальцы прошлись по дереву, смахивая пыль. Как давно это было.
Моя спальня была небольшой, зато со своей ванной комнатой. У окна стояла узкая кровать. На ней я сидела, приложив руки к окну, ожидая появление Михаила. Видение прошлой меня пропало, как старое воспоминание.
Я прошла мимо стены, на которой развешивала фотографии. Вот маленькая Сара. Такая малютка. Вот я с подружками, в саду, - сажала с мамой цветы, - с папой играем с собакой.
Я сморгнула слезы. На следующем снимки были мы втроем. Улыбаясь, мы смотрели в камеру, стоя на крыльце нашего дома. Тогда нас сфотографировали соседи, которых сейчас уже давно тут нет.
Я смахнула паль с наших лиц. Мама и папа.
- Просите меня, - попросила я прощения у призраков прошлого.
Я отошла от стены памяти. Подошла к столу, выдвинула ящик.
Когда мы уезжали отсюда, я оставила это здесь. Свой дневник, который хранил нашу с Михаилом любовь. Я раскрыла его, и старый корешок толстой тетради хрустнул. Пролистывая желтые страницы, я наткнулась на снимок. С одного края он был потрепан, а с другого его подпортило солнце. Но нас все равно было видно.
У меня был полароид, который подарили родители. Я фотографировала все подряд, все красивое и запоминающееся. И я хотела запечатлеть Михаила. Он согласился всего один раз.
Если я начинала сомневаться в чувствах ангела ко мне, я всегда смотрела на этот снимок. Он вышел корявым, потому что я сама фотографировала нас, но лицо Михаила попало в фокус. Влюбленное.
Я закрыла дневник и убрала его в сумку. Туда же отправилась и фотография. Когда-нибудь я смогу это перечитать.
Я вышла на крыльцо. Меня переполняли воспоминания. Я поглубже вдохнула, чтобы сбросить напряжение в груди.
Позади дома раскинулось поле. Я двинулась к нему. Возможно, я найду место нашей первой встречи. А, возможно, я не хочу его находить.
Я знала, что Михаил сейчас жил у Люцифера – Сара сказала. А также видела, как он чуть не погиб несколько месяцев назад. В тот день я проплакала у телевизора несколько часов.
Нас ничего не связывало, кроме дочери. Но все же сегодня я проснулась с острым чувством, что хочу приехать сюда и все вспомнить.
Это было больно – вспоминать. Потому что я правда была счастлива с ним. Больше в моей жизни не случалось такого счастья. Спустя столько лет я так никого и не нашла. Не сказать, что и искала. Просто ждала, и этого не случилось.
Я раскинула руки, пропуская сквозь пальцы колоски пшеницы. Солнце грело голову и плечи. Я любила лето. И да, потому что оно напоминало мне о нас.
Я подняла голову. Замерла. Прищурилась, так как солнце било в глаза. Я больше не была одна в этом поле.
- Как ты нашел меня? – спросила я.
Я знала, что он меня услышал.
Михаил стоял в нескольких метрах от меня. Пшеница колыхалась у его ног. Он был одет просто – в одну футболку и джинсы. Ветер развивал его совсем короткие волосы, так напоминавшие снег. Саре достались его волосы.
Я посмотрела на его живот, хотя знала, что рана давно затянулась, и под футболкой все равно ничего не увижу. Но я помню тот момент, когда на экране телевизора появился он с распоротым животом, как кровь стекала по его губам...
Михаил смотрел на меня, тоже щурясь. На крылья за его спиной было больно глядеть – они отражали свет. Поэтому я смотрела на его подбородок. Безопасная территория – не в глаза, чтобы не смущать себя, и не куда-то в сторону, чтобы не показать своего неуважения. Или чтобы он не подумал, что я его игнорирую.
- Как тогда. Почувствовал тебя, - ответил он.
Мне хотелось растаять от этих слов под этим палящим солнцем, но я стояла, как айсберг в океане.
- Боюсь тогда ты почувствовал Ключ, а не меня.
Михаил сделал несколько шагов. Покачал головой.
- Я чувствовал тебя, - настаивал он.
Как давно я не слышала его голоса вот так, рядом со собой. Такой глубокий, что достигал до моего сердца. Мне хотелось закрыть уши руками. Но от того, что сделаю это, я не закрою поток чувств, что уже прорвался через неприступную плотину, которую я встраивала годами.
- Энн, - позвал он.
Мне пришлось оторваться от его подбородка. Мой взгляд прошелся по шраму на скуле, что я оставила ему в нашу последнюю встречу, и остановился на глазах. Голубых, как небо над нами, и таких неприступных. Всего один раз мне удалось заглянуть, что скрывается за ними.
- Мне уйти? – спросил он.
Он смотрел на меня прямо, не таясь. Больше не прячась за стеной. Я изумилась такой перемене. Значило ли это...?
- Нет, - ответила я. – Не уходи.
Я увидела, как глубоко он вдохнул. Словно переживал о том, что я ему отвечу.
Кажется, я тоже тяжело дышала.
Мне хотелось коснуться его.
- Останься, - попросила я.
Попросила как, много лет назад. В тот момент я утирала слезы с щек, прикладывала руки к животу и умоляла не покидать меня. Но тогда Михаил развернулся и ушел.
Я думала, что навсегда.
Сейчас он стоял рядом со мной. Больше он не скрывался от меня за стеной. Не было преграды, которую он сам выстроил между нами. Сейчас он шел мне навстречу.
- Я больше не уйду, - ответил он.