17
Тайный визит к её родителям
— Ты точно хочешь? — спросила Саломе, стоя перед зеркалом, закалывая тёмные локоны. — Мы можем подождать. Они... специфичные.
Ламин сидел на подоконнике и улыбался:
— Я хочу. И давно. Даже если твой папа бросит в меня хачапури, я не уйду.
— Это не хачапури. Это аджарули. И он бы не стал бросаться едой, — усмехнулась она. — Хотя... если узнает, сколько ты зарабатываешь, может и передумает.
— А мама?
— Мама... строга. Тихая. Всё видит, но говорит мало. Если она тебе не улыбнётся — это не потому, что ты ей не нравишься. Просто у неё улыбка — как снег в Тбилиси. Редкость.
Он встал, подошёл, коснулся её плеч.
— Я не прошу, чтобы они меня полюбили сразу. Я просто хочу быть рядом с тобой. И познакомиться с теми, кто тебя сформировал.
⸻
Дом семьи Саломе был на окраине — старый, с глиняными горшками на балконе, с виноградной лозой, цепляющейся за перила. Открыл отец — высокий, с суровым лицом и внимательными глазами.
— Ламин? — произнёс он, чуть хмуро. — Проходи. Обувь сними.
Саломе перекрестилась взглядом с парнем: «Держись».
Он вошёл, снял кроссовки, оставил их аккуратно.
Мама встретила в кухне. Маленькая, с прямой спиной. На ней был фартук, лицо строгое, но глаза мягкие.
— Салам алейкум, — сказал он с лёгким волнением.
— Ва алейкум ассалам, — ответила женщина. И добавила: — Садись, будешь пробовать лобио. Грузинскую еду нужно понимать сердцем.
⸻
Стол ломился от блюд. Отец наливал гранатовый сок, говорил мало. Мама наблюдала. Саломе села рядом с Ламином, чуть коснулась его руки под столом.
— Ты часто в прессе, — сказал отец после паузы. — Это плохо. Личная жизнь должна оставаться личной.
— Я стараюсь не афишировать. Но, честно, я не стыжусь того, что рядом со мной Саломе. Я ей горжусь.
Отец прищурился.
— Ты мусульманин?
— Да. Я стараюсь соблюдаться, насколько возможно. Молюсь. Уважаю.
— А как у тебя с семьёй?
— Очень близки. Мама — моя опора. Брат — мой друг. Я вырос с уважением к женщине.
Мама Саломе впервые заговорила.
— А с уважением к себе?
— Я понимаю, что футбол — не вечен. Я уже сейчас учусь. Вкладываю в образование. Думаю о будущем.
Наступила тишина.
— Он учит испанский лучше, чем ты, когда переехала, — тихо усмехнулся отец. — И ест хинкали правильно. Уже плюс.
Все засмеялись. Атмосфера смягчилась. Мама впервые улыбнулась — едва заметно.
⸻
После ужина они вышли на балкон. Ламин и отец Саломе остались вдвоём.
— Я не против тебя, парень. Но ты должен понимать: моя дочь — не тень. Она не просто «девушка футболиста». Если ты рядом — ты рядом навсегда. Без игр.
Ламин кивнул, твёрдо.
— Я это знаю. Я не ищу временного. Я строю настоящее.
— Тогда не подведи.
⸻
В машине домой Саломе молчала. Потом спросила:
— Ты в порядке?
— Нет. Я в восторге, если честно.
— Даже несмотря на вопросы про религию, деньги, семью, политику?
— Даже несмотря на хинкали, которые жгли как огонь, — усмехнулся он. — Но я теперь чувствую тебя ещё ближе.
Саломе посмотрела на него.
— Мама сказала мне, что ты хороший. А она ошибается редко.
Он посмотрел на неё долго.
— Тогда, может, я не просто гость.
— Может, уже почти часть семьи, — прошептала она.
⸻
СТАТЬЯ | El Mundo
«Ламин Ямаль познакомился с родителями своей девушки — в тишине, без камер»
Вопреки ожиданиям прессы, Ламин Ямаль провёл выходной в доме родителей своей девушки Саломе.
Без вспышек, без фотографий. Только ужин, разговоры и искренность.
«Он всё делает правильно. Сначала — сердце, потом — публичность», — пишут фанаты.
По слухам, отец Саломе назвал Ламина «парнем с правильными приоритетами».
⸻