20 Глава
- А чего ты ожидал от того, кто обрёк собственную планету на смерть?! - возмущенно ответила Арси, жестикулируя.
Почти все автоботы находились в главном отсеке. Балкхед - задавший ранее вопрос, который и вывел из себя фемм - не мог поверить в то, как Мегатрон смог выкинуть маленькую фемм с корабля, как бездушную вещь. К счастью, Оптимус быстро кинулся ей в след и поймал, после чего Ретчет вовремя открыл пож ними мост.
Но кто знает, он мог и не успеть. От такой мысли каждого бросало в дрожь. Бамблби, сидя на ящиках также был погружён в мысли от случившегося. С последнего боя он заработал несколько царапин, но они были ничем по сравнению с тем, что осталось на искрах этих ботов.
Сидя на полу у стены коридора их базы, Клиффджампер больше других ждал, когда Ретчет выйдет из медотсека. Авенсис и Ретчет находятся там уже давно и медик беспрерывно бегает вокруг маленькой фемм, чтобы исцелить её изуродованное лицо.
Как только красный автобот увидел пластину, закрывающую её окуляр, у него дрогнула искра. Он представлял иногда, как такая безбашенная феммка будет сражаться в рядах автоботов и рубить головы десептиконов направо и налево... Но сейчас он понимает... Она должна была вернуться на Меридиан, на гражданский корабль. И что теперь чувствует Прайм, взявший ответственность и опекунство над ней? И представить больно.
В самом медотсеке Авенсис, сидя на платформе, грустно смотрела вниз на висящие ножки и покачивала ими. Пластинки на лице больше не было. Но правый окуляр, что принял выстрел на себя потерял свой ярко голубой цвет. Теперь цветное колечко потресканного шара оптики стал серым. Большую трещину, что проходила поперек окуляра и часть лица вокруг него почти незаметно убрали, воспользовавшись сваркой и полировкой. Но сам шар окуляра...
Ретчет, что то просматривая в компьютерах, потом отбегая куда-то, затем ещё перебирая какие-то ящики, бегал со стороны в сторону. Он очень долго простоял на ногах, пытаясь восстановить оптику настрадавшиеся феммочки. Юнгфемм провела некоторое время в стазисе, чтобы нечувствовать боль.
Медик автоботов сделал всё возможное и теперь, встав напротив Авенсис, взял её за подбородок и приподнял голову. Другая рука резко включила фонарь и юнгфем тут же поморщилась. Цветное кольцо одного окуляра мгновенно сузилось, второй же еле дёрнулся.
После этого медик отошел назад.
- Закрой окуляр. - сказал он без каких либо эмоций.
Юнгфем спокойно и молча выполнила его указание, словно уже смирившись с потерей. Ретчет поднял ладонь и загнул один палец.
- Сколько пальцев видишь?
Авенсис не отрывала взгляда с меха, однако её оптика панические забегала. Ладошка, которая осталась на колене сжалась, также как и её губы. Она пристально смотрела на ладонь меха. Но ей нечего было сказать. Смотря на бота, она еле видела границы корпуса и только тусклые цвета позволяли распознать хозяина. Цвета почти невозможно было различить, а лицо меха из-за мутности в оптике вообще невозможно было распознать.
Она молчала. Она смотрела на тусклый, размытый силуэт и даже не была уверена, смотрит ли она на ладонь или на плечо медика.
- Авенсис, - вновь обратился Ретчет. - сколько пальцев я показываю?
Юнгфемм стала чаще вентилировать, а к оптике стали подступать слезы, но фемм сдерживала их как могла. Денты были стиснуты очень сильно. Она не хотела говорить, зная, что даже если соврёт, дрожь в голосе будет заметна.
Искра феммки запульсировала ещё больше, а рука, прикрывающая здоровый окуляр стала трястись. Медленно и по возможности незаметно, юнгфемм раздвинула пальцы чтобы разглядеть ладонь меха уцелевшей оптикой.
- Ч-четыре. - нервно ответила она и сразу же сомкнула все пальцы обратно.
Ретчет это заметил. Его рука рухнула вниз, а взгляд он увел в сторону. От стыда. Совесть разъедала его изнутри. Он хотел просто уничтожить себя за то, что проучившись и проработав столько ворнов, он не может вернуть зрение ребёнку перед ним.
Авенсис соврала, думая, что взрослый бот не увидит её лжи. Она ещё ребёнок. Юнгфемм всё ещё думает, что ложью она изменит истину. Но нет. Даже если бы этот медик ей поверил, она сама должна отречься от вранья самой себе. И это она сейчас поняла.
Гнев и обида, таившиеся в её искре, выплеснулись наружу и юнгфемм с криком ударив кулаком платформу, отодвинулась назад и поджала ножки. Слёзы потекли ручьем.
- Я солгала, Ретчет! - плача сказала она, спрятавшись за руками. - Я не вижу! Не вижу! Теперь я останусь слепой, навсегда!
Искра медика тут же сжалась. Он быстро подошел к ней и начал успокаивать:
- Мы ещё не всё попробовали, Авенсис. - солгал он, прекрасно зная, что уже использовал все возможные варианты. - Всё будет хорошо. Мы найдем выход.
- Нет! - выкрикнула она и скинула с себя руку меха. - Я слепая! Если бы не тот шлаковый день, я могла остаться с оптикой. Я стала уродиной! Хотела быть великим воином, а стала слепым грузом!
- Ретчет. - вдруг услышали оба и обернулись, посмотрев на вход. Там стоял Оптимус. Авенсис перестала плакать, но через мгновение отвернулась.
- Я хотел бы поговорить.
Ретчет медленно встал. Посмотрел в последний раз на юнгфемм, а потом развернулся и вышел в коридор вместе с Праймом. Дверь они закрыли.
- Я не смог! - сразу же вышло из уст медика. От злобы и ненависти к самому себя, он сжал денты и кулаки. - Не смог! Точно также как и не смог вернуть голос Бамблби! Зачем я нужен, если умею только раны сваривать?!
Негативные эмоции, которые выплеснулись феммочкой, словно цепной реакцией перешли к медику. Ретчет хотел просто убиться от стыда и от угрызений совести. Но этой волне гнева, встала на встречу стена спокойствия.
Оптимус положил руку на плечо старого друга. Самообладание, хладнокровие и равновесие его разума словно перешли по этой руке к медику. Последний, тут же поднял взор на лидера.
- Мы не в силах исцелить то, что было даровано нам Создателем. - спокойно и твёрдо ответил Оптимус. В его голосе чувствовались мужество и покой. - Голос, зрение и искра - то в чём содержится чудо Создателя. И в чём нет нашей силы.
Оптимус убрал руку с плеча медика, а затем посмотрел на запертую дверь в медицинский отсек.
- Ты сделал всё возможное. Всё, что случилось за последние дни - это испытание для всех нас. - продолжил он, вернув свой взгляд на друга. - Испытание и трудность, из которых мы должны вывести для себя урок... Ты много времени провёл на ногах, мой старый друг. Иди, отдохни. Может быть, мы сможем найти еще какой нибудь способ вылечить её. Если нет, то на то воля Создателя.
Ретчет глубоко вздохнул и потёр переносицу. Он всё ещё держал обиду на самого себя. Разум понимал всё сказанное его лидером, но искра не хотела прощать своего носителя.
- Хорошо, Оптимус. - ответил он наконец-то, а потом посмотрел на друга. - Ты...
- Я поговорю с ней. - сразу же ответил Прайм, зная о чём хотел попросить его Ретчет.
Медик кивнул и развернулся, покидая своего лидера. Тайно наблюдавший за этим Клиффджампер, был удивлен силой Прайма. Он видел гнев в оптике лидера и чувствовал его, когда Авенсис попала к десептиконам. Однако сейчас, он был спокоен и твёрд, словно этот мех остался равнодушен к потере.
Оптимус же, не замечая красного меха, повернулся к двери медотсека и, не долго думая, вошел внутрь.
***
Как только оба меха покинули отсек, Авенсис увела свой взгляд в сторону, крепко сомкнув оптику. В ней горел огонь обиды. Неужели, чтобы стать великим воином ей нужно было лишиться окуляра?
Раскрыв оптику она увидела на рабочем столе приборы Ретчета. Мех оставил их там. У её матери тоже были такие гаечные ключи - изогнутые. Она долго задавалась вопросом, находясь у матери в мастерской, для чего такие ключи, необычной формы. Поэтому и так хорошо их запомнила.
Смотря на инструменты, в оптику снова хлынули слёзы, а в аудиосенсорах послышались голоса.
Твои окуляры как бусинки! - сказал ее отец. - Давай, я тебя буду называть бусинкой?
Мама пела мне песню про храброго воина. Я буду такой же!
Милая, сиди здесь и мастери что хочешь, но не иди туда, хорошо? Мама работает над очень важной вещью.
На кого ты больше похоже? На крутого папу или на тихую маму?
Хочу быть как ты! Но я хочу сама сделать себе меч!
Мы улетаем на важную миссию, будь послушной. Скоро вернёмся, не скучай, хорошо?
ВНИМАНИЕ! ОТРЯД 84 ВЕРНУЛСЯ. СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ МЕДИКИ!
Почему мама так долго спит?
Папа, почему ты плачешь?
Папа, просыпайся. Папа! Папа! ПАПА!
И в комнату вошёл Оптимус. От тревожных воспоминаний, феммочка с испугом повернулась к двери, но потом успокоилась. Она вспомнила, что те дни позади, но каким же тяжким грузом они осели в её искре. Поджав обратно ножки, она отвернулась. Авенсис была расстроена, но она больше не плакала. Не могла...
Оптимус молча подошёл, а затем присел на платформу рядом с ней.
- Почему это со мной происходит? - спросила юнгфемм, не оборачиваясь и продолжая смотреть на инструменты сбоку. - Сначала я потеряла родителей, потом никак не могла получить звание воина, попала в плен к десептиконам, чуть не померла, а теперь... а теперь и окуляр потеряла.
Сказав это, юнгфемм снова спряталась за руки, сложенные на её коленках.
Оптимус вздохнул, а затем взглянул на дверь. Быстрого ответа со стороны Прайма не последовало, но всё же, подумав, он сказал:
- Иногда судьба забирает у нас серебро, чтобы дать золото. - сказал он и устремил свой взгляд в пустоту, сам вспоминая прошлые дни. - Наша жизнь состоит из испытаний. И чем сильнее твоя искра, тем суровее испытание. А чем суровее испытание, тем сильнее становится твоя искра.
Продолжая сидеть поджав ножки, Авенсис задумалась, но виду подавать не стала.
- Если бы твой отец не проиграл той битвы, он бы не попал в плен и не встретил бы твою мать.
Авенсис, услышав своих родителей, мигом подняла взгляд на лидера автоботов.
- Она была преданна десептиконам. И кто знает, может быть, она никогда бы не увидела истинну и не перешла бы к автоботам, и на свет бы не появилось такой фемм как ты. - сказав это Прайм посмотрел на Авенсис, которая сразу же увела свою оптику.
Он был прав. Она понимала это. И понимала к чему он ведёт.
- Мы обязательно продолжим твоё лечение. Сделаем всё возможное. Но ты должна понимать, что только боль укрепляет нас. И если ты не пройдёшь это трудное испытание, твою искру окутает мрак и обида на жизнь. А этому следует смерть.
И снова Оптимус медленно отвернулся, уводя свой взгляд. Перед оптикой вновь всплывают картины прошлого.
- Я... - начал он. - и подумать не мог, во что может превратиться оппозиция, которую мы с Мегатроном начали. Я верил, что Кибертрон изменится. Но всё обернулось не так, как я представлял. И этот поворот судьбы пришёл оттуда, откуда я ждал его меньше всего. Мегатрон - бот, который был мне братом, - вонзил мне нож в спину. Сколько мы сражаемся, скольких ботов мы потеряли. Но зато, каждый из нас вырос. Искра каждого обрела истинную ценность, силу и предназначение. А главное - то что легко заполучить, то также легко потерять. И после нашей победы, мы сохраним Кибертрон на долго.
Авенсис дала своим ножкам вновь свиснуть. Он был прав. Она и забыла, что каждый день Оптимусу приходится бороться с прошлым, глядя на того, кого звал братом. Она понимала, что в отличие от неё, которая переживает за себя, он несёт на себе груз ответственности за каждого бота. Каждый раненый и убитый был последователем Прайма и он несёт ответственность за каждого. Он не её опекун. Оптимус Прайм опекун каждого автобота. От этого в искре феммочки появилось тепло - Гордость за Оптимуса.
Авенсис молча думала над словами Прайма. Точно также и Оптимус, пребывая в молчании, не требовал от юнгфемм быстрого ответа. Так оба бота просидели в комнате несколько минут, не проронив ни слова.
Лишь потом, Авенсис по цепочке мыслей, накладывающихся одна на другую, дошла до слов Мегатрона о её матери. Она вспомнила, как он хвалил её и как упомянул вину Прайма в смерти родителей. От этого гордость и вера в Прайма слабо пошатнулись. И чтобы избавиться от разъедающих её сомнений, феммочка с надеждой произнесла:
- Ты сказал, моя мама была верным десептиконом.
Оптимус посмотрел на Авенсис, что сидела рядом с ним на платформе. В это время, он, нагнувшись, облокотился и упёрся локтями об колени.
- Она была верным ботом. - ответил он твердо. - Во все времена и везде. Будучи десептиконом, будучи автоботом. Являясь членом десептиконов, она исполняла все приказы, желая помочь Кибертрону. Она не понимала, что встала на неверный путь. А когда поняла, сразу же покинула его. В рядах автоботов, мне редко удавалось найти таких преданных и верных воинов как она.
Этот ответ обрадовал юнгфемм, но всё же неполностью. Она хотела узнать больше. И пересилив свой страх, она медленно и неуверенно задала другой вопрос:
- Мегатрон... он... он сказал...
Услышав это, Оптимус тут же резко повернулся к Авенсис, очень внимательно слушая её.
- ... он сказал, что ты... виновен в её смерти.
Оптимус испытал гнев и злобу, но Матрица Лидерства сильно сдерживала все его бушующие эмоции, и озлобленность его искры выразилась лишь поворотом головы в другую сторону. Но оптика... оптика была готова зажечься огнем.
Мех вернул свой взгляд на юнгфемм и холодно спросил:
- Что ещё он говорил?
Ладони феммки были на краю платформы, она облокачивалась на них. И после вопроса её лидера, она вспомнила ответ Мегатрона, от чего сжала платформу ладонями. Ей было больно.
- Новая звезда. - ответила она. - Она сделала какое-то оружие, которое помогло бы победить десептиконов и закончить войну. Но ты отказал ей. И из-за этого теперь, война всё ещё есть. А моей мамы... нет.
Гнев переполнял искру Оптимуса. Если бы не Матрица, он бы вскочил и разнёс всё, что было в отсеке.
Но нет, он был зол не из-за того, что его имя запятнано. Его искру ударяло от того, как Мегатрон очерняет имя других храбрецов, в том числе мать Авенсис. И в особенности, как Мегатрон пытается его победить, используя детскую любовь и наивность.
Но собравшись, Оптимус снова посмотрел на Авенсис.
- Он не солгал, но исказил правду. Твоя мать провела огромную работу. Каждое мгновение, которое она проживала, она использовала во благо мира и автоботов, а позже и тебя. Она усердно работала, непокладая рук. В один из дней она явилась ко мне. На её лице была радость. Она сообщила, что закончила чертежи её величайшего проекта - Новая Звезда. Это ядерная бомба, огонь которой поглотит и отравит всё, что находится в сотне километрах от неё.
Авенсис с её широкими и круглыми окулярами удивлённо смотрела на Оптимуса. Теперь название этого оружие имело смысл и значение. Медленно, она опускала голову и уводила её в сторону, осознавая размер опасности.
- Эта информация вынудила меня отказать ей. Я не мог позволить, чтобы такая площадь нашей планеты была уничтожена и отравлена радиацией. Мегатрон изменил мораль всех десептиконов, в том числе твоей матери, внушив им, что полное разрушение дозволенный способ борьбы. Поэтому она не думала о последствиях, как о нечто опасном. Но в отличие от других ботов... - услышав это юнгфемм резко обернулась, посмотрев на Оптимуса. - она не держала на меня обиды. Она проделала много работы и расчётов. Много времени и сил потратила. Но услышав мой отказ, без колебаний кинула на пол планшет с чертежами и наступила него. Только услышав мой приказ, она сразу же отказалась от своей цели. Сразу же уничтожила чертежи. Всегда и везде, она исполняла любой приказ. И в одно мгновение избавлялась от установок Мегатрона.
На лице Авенсис появилась улыбка. Ей стало тепло и хорошо на искре. Она избавилась не только от сомнений, по поводу её матери и Оптимуса, но и узнала о матери приятное. Она гордилась таким родителем. Авенсис чувствовала искру матери в своей груди. Она хотела стать такой же. Верной во всём и сильной. Несмотря на своё прошлое, её мать поднялась выше многих автоботов, завоевав себе имя воина не мечом, а преданностью и силой веры.
Оптимус сомкнул оптику и опустил голову. Его искра полностью открылась этой маленькой фемм. Ведь каждое мгновение перед оптикой пролетали те моменты его тяжёлой жизни.
- Но и моя вина во всём этом. Я недостаточно ужеляю времени тем, кому оно нужно больше остальных. В том числе и тебе.
Юнгфемм, посмотрев на Оптимуса, который продолжал смотреть в пустоту задумавшись, улыбнулась ещё шире, а потом резко кинулась к нему, крепко обняв.
Оптимус быстро подставил одну руку назад, чтобы не упасть, когда Авенсис оказалась рядом с ним. Мех был удивлен, но тоже потом испытал тепло в груди и приобнял юнгфемм в ответ.
- Спасибо тебе, Оптимус. Я счастлива, что ты есть. Спасибо тебе за всё, папочка. - произнесла она, крепко сомкнув оптику и улыбнувшись.
Оптимус невольно улыбнулся, и приобнял маленькую фемм в ответ. Авенсис, поджав ножки, медленно уходила в оффлайн, в то время как Оптимус вновь погружался в раздумья.
«Сохрани нашу дочь»
Услышал он в очередной раз, глядя на маленький, розовый корпус.
Боль, страх и переживания, которые он забрал у других, выявились у него одинокой слезой. Мех тут же вытер свою оптику, но очень осторожно, чтобы не разбудить его дитя. Он не убирал своей ладони с оптики, прикрывая её.
Впервые. Впервые за сотни ворнов. Впервые за всё его время Праймом, Матрица не смогла смолчать и эта оптика погрузилась в слёзы.
------------------------------------
Наконец-то!
Эта часть оказалась тяжелей чем, я думала. Пришлось переписывать её несколько раз, чтобы суметь передать все эмоции.
Теперь вопрос к вам, дорогие читатели: получилось ли у меня? И что могу изменить?