Подарок
В «Неоновом всплеске» как раз закончилось выступление группы. За кулисами музыканты собирали вещи, делились впечатлениями после выступления и обсуждали, что будут делать на Рождество. В последней теме барабанщик участвовал не охотно. Не потому что она была ему неинтересна или противно, просто неловко обсуждать всю эту лубуду. Ибо по понятным причинам у него на Рождество не будет ни ëлки, ни пряников или любых других угощений, вероятно не будет подарков и даже этого мистического семейного тепла. Зато есть лучший друг с которым можно будет оторваться. Хмм, друг...
— Эй, Маник, — его внимание привлекает синий ëж, настраивающий гитару. — Давно хотел спросить тебя, но всё никак не получалось, но... Ой, короче! Вы со Скорджем встречаетесь? — из рук салатового выпал до этого спокойно лежащий барабан. Он с глухим грохотом упал на пол, а сам ëж залился яркой красной краской. Ему же просто послышалось, верно?
— Ну, просто... Вы постоянно находитесь рядом друг с другом, нередко сидите в полу-обнимке, иногда даже засыпаете в током положении, вы готовы ради друг друга набить кому-то морду, плюс вы живëте вместе, — к разговору присоединилась ежиха, который прервал громкий писк салатового. Он сел на корточки, прижимая к красному лицу ладони. Обеспокоенные друзья подходят к тому ближе, ведь они не ожидали увидеть такую реакцию.
— Неужели, наши отношения действительно выглядят со стороны? — смущëнный ëж был не в силах посмотреть на других участников группы, но задать этот вопрос было необходимо.
— Ну, если честно, то да, — отвечает ему Соник, от чего по комнате вновь разносится писк но уже не такой громкий. — Но полагаю на деле парой вы не являетесь. Тогда спрошу иначе. Ты любишь Скорджа? — он садится на корточки перед смущëнным товарищем и положил на его плечо руку. Тембр его голоса звучал мягко, но в то же время настойчиво. Маник нерешительно убирает руки от лица, но почти сразу отводит взгляд в сторону как только сталкивается с зелëными и карими глазами.
— Неужели это на столько очевидно? — ответа на вопрос не последовало. — Я действительно испытываю к нему чувства, но вот на сколько они взаимны... Сейчас я слишком от него зависим, не только в эмоциональном плане. И думать о том что будет, если мои чувства не примут или вовсе начнут испытывать отвращение из-за них я не готов, а уж тем более мертся с возможными последствиями. Так что давайте... Больше не будем поднимать эту тему.
— А если бы ты был менее от него зависим? — барабанщик удивлëнно посмотрел на гитариста. — Эй, я знаю как тяжело признаваться, особенно когда объект твоего воздыхания того же пола. Но на чувствах к определëнному человеку не заканчивается же жизнь. И если тебя отвергнут или даже придадут, это по крайней мере будет жизненный опыт, пускай и очень горький. В конце концов не зря говорят «Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать так и не смог». А если тебя выгонят, то наше предложение с Соней всë ещё в силе.
— Серьëзно? — всё что смог прошептать салатовый, не веря своим ушам.
— Серьёзней некуда! — парень был немало смущëн таким отношением к себе. Внезапно он почувствовал, что у него появились настоящие брат и сестра.
— Тогда... С чего мне лучше начать?
— Ну для начала лучше обезопась себя перед тем как признаться. Начни откладывать часть средств для себя, так же собери всë самое необходимое в рюкзак на случай, если тебе всë таки придëтся покинуть дом, — начала розовая ежиха. — А после само признание в какой-нибудь знаковый день. Например... В Рождество, точно! До него как раз не за горами!
— Скажешь тоже... Я даже не знаю, что ему подарить. На нужное денег пади не хватит, а ненужное, ну просто зачем.
— Ну с этим мы тоже можем помочь. В конце концов мы же друзья, — говорит Соник, помогая встать Манику. А тот лишь с детским восхищением, не мог поверить, что ему довелось встретить столь хороших людей.
*****
Уже как пару дней Скордж сидит как на иголках. Маник внезапно начал от него отдаляется: прятал куда-то часть денег, поздно возвращался домой, стал больше проводить времени с его группой, а недавно зачем-то собрал рюкзак с общими вещами. Это не то чтобы очень пугало, скорее огорчало. Техник и без сторонней помощи знал, что характер у него не сахар, спасибо пьющему папаше. А значит и вероятность, что он мог чем-то обидеть своего друга тоже была не маленькой. Друга... До Рождества оставалось всего ничего, поэтому тëмно-зелëный хотел, чтобы они побыть вместе хотя бы во время праздника, а возможно решить проблему в их отношениях на данный момент. Ну, или на крайняк провести прощальный вечер. Однако какой из исходов не был верен, в любом случае нужно подготовить подарок.
Стоя в небольшой лавке по изготовлению восковых изделий, ëж искал идеальный подарок для Маника. Голубые глаза бегали по полкам и стеллажам в надежде увидеть подходящую вещь. Их взор внезапно зацепился за набор из трёх достаточно широких свечей. Они в целом были не дорогие, да и имели довольно красивый молочный цвет. Правда были довольно пустоваты и просты, однако если их доработать... Скордж подходит к кассе с этим набором и протягивает продавщице несчастные 8 долларов. А после направляется к выходу. Если у него действительно не руки из одного места, то он вполне способен превратить эти свечи в нечто особенное и красивое. Ну или по крайней мере одну из них.
На улице был приятный вечер, удивительно тëплый для зимы. Хлопья снега медленно падали с неба, засыпая серый асфальт. Всё больше окон загорелись светом, жители возвращались домой после тяжелого рабочего дня. Жизнь кипела своим чередом. Техник уже хотели тоже идти домой, как его останавливает до боли знакомый голос.
— Стоять.
Тëмно-зелëный чувствует как по телу пробежала дрожь, а внутри всë сжалось. Руки начали трястись, глаза широко распахнуты, сердце бьëтся в бешеном ритме. Но поджав сухие губы он берëт себя в руки. Если уж сейчас действительно всë кончено, почему бы не попытаться решить проблему через слова? Он поворачивается и как ожидалось видит Шедоу. Тот стоял оперевшись спиной об стену и скрестить руки на груди, сверлил его недовольным и злым взглядом.
— Отдашь добровольно или насильно? — спрашивает он. Колеблясь Скордж всë же отдаëт ему свечи и чек. А пока он ожидает приговор, решается оправдаться перед ним, чтобы если и не избавиться от проблем, то хотя бы отсрочить неизбежное.
— Я знаю... Ты с невероятной рвением пытался поймать меня и засадить в тюрягу на протяжении этих трëх лет. Не только из-за того что ты коп, — он проглатывает скопившийся ком нервов, прежде чем продолжить свою внезапную речь. — Ведь, я украл шкатулку и медальон, посвящëнные памяти твоей погибшей невестке... — обрывается на пол предложения, стоит заметить на себе взор пылающих гневом алых глаз. — это... Была тяжëлая для тебя потеря. И я прекрасно понимаю почему именно ты так стремишься поймать меня. За подобное не прощают, но позволь мне побыть на свободе этим Рождеством. Я... хочу хотя бы раз в жизни провести его в компан любимого человека, — не то чтобы техник рассчитывал, что его слизливая речëнка сработает. Он уже морально готовился к тому, что его будут вести в участок, кагда ему обратно в руки кидают свечи.
— Кажется я чуть сильнее понимаю, почему тебя вымораживает Соник, — произносит ком собираясь уходить.
— Это... Означает «да»?! — не веряще спрашивает спрашивает.
— Это означает, что если ты продержишься весь следующий год без воровства, то я так и быть забуду про наши разногласия, — это было последним, что сказал чëрно-алый перед тем как окончательно скрыться из виду.
Тëмно-зелëный не мог поверить в происходящее. Ему фактически дали второй шанс. Один естественный шанс. Это одновременно радовало, но в то же время пугало из-за возможных испытаний в будущем. Однако, что он знал точно, так это то, что не упустит эту возможность. Не только ради себя и своей свободы, но и ради Маника.
*****
25 декабря, Рождество. Праздник начался ещё, неверное, за неделю до этой даты. Дома жителей города были украшены как внутри так и снаружи, из каждого закоулка доносились радостные песни, а в центральном парке уже давно стоит пышная ëлка, украшенная пëстрыми игрушками, мишурой и разноцветной гирляндой. Дом двух бывших воров тоже претерпел праздничные изменения. Правда снаружи его так и не украсили, да и внутри всë было малость скромно. Большая часть дома была украшена вырезанными снежинками и бумажными гирляндами. Гостиная же была более разнообразней в этом плане. Скорджу удалось отрыть на чердаке аж целую коробку выцветших украшений, а так же немного лысую искусственную ëлку. Из гирлянд ничего не нашлось, впрочем даже если б и нашлось, даже если б было рабочим, еë бы всë равно некуда было бы подключить. В итоге хоть и получили скромновасто, но вполне уютно.
Огонь в камине приятно потрескива и грел находящихся в доме ежей. Сидящий на диване, Маник ждал пока его друг закончит возиться с последней снежинкой на окне и сядет ближе к нему.
— Что скажешь на счëт результата? — спрашивает техник, наконец подходящий к тëплому дивану.
— Мне нравится. Вышло вполне красиво, — отвечает ему барабанщик, убирающий в сторону волосы.
— Как не странно мне тоже.
В доме на какое-то время повисла тишина. Парни просто хотели насладиться этими последними минутами спокойствия. Прежде чем начать очень важный разговор, который и вправду способен кардинально поменять их отношения.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, — чуть ли не в один голос сказали ежи.
— Давай ты первый, — предлагает салатовый.
— Нет ты. Мне... Это даст ещё немного времени собраться с мыслями, — тëмно-зелëный проглатывает ком застрявший в его горле, приглаживает иглы и неуверенно смотрит на собеседника. Все его мышцы напряжены, словно он готовится к удару.
— Хорошо... — неуверенно соглашается музыкант и делает глубокий вздох, перед тем как начать. — Знаешь... Мы знаем друг друга не так уж и долго. Но даже за столь короткое время ты стал очень важным человеком... Ни в приюте, ни за все годы жизни на улице, ни даже за всë время проведëнное в группе я не смог обрести столь же крепкую связь хоть с кем... Кроме тебя, — он протягивает другу небольшой картонный пакетик, в котором очевидно находился подготовленный им подарок на Рождество. — Иными словами, я хотел сказать, что ты очень важен мне...
Смущëнный и в какой-то степени растерянный Скордж принимает подарок. Он аккуратно достаëт из пакета содержимое, и к своему удивлению видит снежный шар. Очевидно он был ручной работы, что легко было принять из-за засохшего клея, что почти полностью покрывал подставку изделия; из-за неидеальности стекла, из-за плохо лëгшей краски на подставке. Он вновь смотрит на собеседника и словно взглядом спрашивая «Это ты его сделал?», на что получает небольшой кивок.
— Этим подарком... Я... Мне хотелось сказать... Я люблю тебя. Никак друга или брата, — ели как выдавил из себя эти слова Маник. Его руки тряслись, а сердце билось в бешенном темпе, пока он ожидал чужой реакции.
Внезапно техник протягивает ему небольшую коробку. Он взглядом намекает, чтобы музыкант открыл еë сейчас. Тот в свою очередь принимает коробку с неизвестным содержимым. Со страхом открывает еë и к своему удивлению обнаруживаю там три, явно декоративные, свечи. На них были украшены красивыми природными узорами, чем-то напоминающие лианы или папоротники. А на центральной было выгравировано сердца и надпись «I love you». Барабанщик удивлëнно проходился взглядом по свечам, а затем перевëл его на напарника. Он встретился с полными любви и нежности голубыми глазами. Скордж аккуратно положил ладонь на щёку Маника, очерчивая большим пальцем скулы. Лица обоих горели алым пламенем.
— Помнишь я говорил, что ненавижу снег? — спрашивает музыкант, придвигаясь ближе к технику.
— Помню. И что с того?
— Возможно я поменял своё мнение. Ведь в этом году, когда выпал первый снег я встретил тебя, — это было последним, что успел сказать салатовый перед тем как губы ежей сомкнулись в поцелуе.
***
Вот и конец фф! Позже напишу доп часть от лица Соника и Шедоу, ну а так фф будет считается законченным.