21-Бонус
Спустя два года*
Мы сидели в кабинете Минхо. Теперь это был кабинет моего жениха. Месяц назад он сделал мне предложение. На самом деле, он был готов сделать это ещё два года назад, когда мы решились быть вместе. Но тогда я попросила дать мне время. Не потому что ничего не чувствовала. А потому что не могла. Слишком много всего лежало внутри тяжёлым, холодным грузом. Я не хотела строить что-то новое на руинах старого, не разобрав обломки.
Я почти год ходила к психологу. Сначала — в растерянности. Потом — в боли. И только под конец — с желанием дышать. Это было не про волшебное исцеление. Это было про то, как изнутри тихо восстанавливаешь себя. Шаг за шагом, день за днём. Я училась принимать. Училась говорить. Училась снова доверять себе. Не смотреть на себя, как на чужого, сломанного человека.
Минхо не просто был рядом. Он поддерживал каждый мой шаг. Он не спасал меня — он шёл рядом. Иногда молча, иногда с мягкой улыбкой, иногда просто держа меня за руку, когда мне хотелось исчезнуть. Он не спрашивал, что было на сеансах. Не требовал отчёта. Он просто принимал меня в любом состоянии. И это было самое важное. С ним рядом мне хотелось жить. Хотелось не просто быть, а становиться кем-то лучшим — для себя, для него, для нас. Он был тем светом, который не слепит, а греет. Не заставляет идти, а даёт силы продолжать. Он сам стал для меня домом. Спокойным, надёжным. Настоящим.
Когда я была готова — он рассказал мне всё. О том, чем занимается. Что скрывал. Без приукрашивания, без защиты. Я слушала, и мне было тяжело. Это был мир, которого я боялась. Мир, где нет гарантий, где люди пропадают, а страх — спутник каждого дня. Но я не отвела взгляд. Я знала, как трудно ему говорить об этом. И знала, что если он открылся — значит, доверяет.
Нет, он не ушёл. Эта работа — его основной заработок. Его реальность. Но он больше не на передовой. Он передал всё Чанбину. Минхо остался рядом, но уже просто как директор, помогающий из тени. Он больше не делает того, что может забрать его у меня навсегда. Он обещал, что всё будет иначе — и сделал.
А Чанбин... Чанбину было нечего терять. После того, как Чан погиб, в нём осталась только злость и решимость. Он пошёл туда не ради денег и даже не ради власти. Он пошёл туда, чтобы защищать. Чтобы быть рядом с теми, кого ещё можно спасти. Ради Минхо. Ради Чана. Ради всего, что ещё осталось настоящим.
Иногда я смотрю на них обоих — таких разных, но таких близких. Это мужчины, которые потеряли многое. И потому так отчаянно цепляются за то, что у них осталось. И я теперь — часть этого мира. Часть их мира.
Иногда мне страшно, но когда рядом Минхо — мне не страшно. Я не знаю, что будет завтра. Но впервые за долгое время я верю, что завтра будет. И в нём мы будем вместе. Он дал мне это. Возможность смотреть вперёд. Возможность мечтать. Возможность просто быть — без страха, без вины.
Я знаю. Я жива. И я люблю.
- Небесная, ты помнишь, куда мы завтра идем? - оторвавшись от документов, спросил Минхо.
- Конечно. Сегодня же день рождения Чана.
- Мы пойдем в новый приют.
После смерти Чана, мы стали делать большие пожертвования в приюты для собак и навещать их. Чан сам этим занимался, ведь никогда не понимал, как можно так жестоко поступать с животными и оставлять их одних. У него было доброе сердце, чем он себя и погубил.
- О, правда? - я удивилась. Мне казалось, мы были где угодно и новых уже попросту нет.
- Ага. Недавно наткнулся на один. Там милые собачки, тебе понравится. - он улыбнулся и раскрыл руки для объятий. - Иди ко мне.
Я не колебалась ни секунды. Подскочила с диванчика, словно меня потянуло магнитом. Сердце будто выпрыгнуло вперёд, догоняя его голос. Ещё шаг — и я уже у него. Он крепко обнял меня, вцепился и в следующий миг легко потянул вниз, заваливая на свои колени. Всё было так естественно, так правильно. Я села, обвив его рукой за шею, а он прижал меня к себе одной рукой за спину, другой — поглаживал волосы. Его губы коснулись моего виска, и поцелуй этот был тёплым, тихим, до мурашек.
День выдался ясный и тёплый. Солнце мягко грело кожу, ветер тихо шевелил листья, и всё казалось особенно правильным. Внутри приюта было оживлённо, но спокойно — собаки встречали людей с лаем, кто-то вилял хвостом, кто-то игрался в вольере, кто-то спал в тени деревьев.
— Тут так... хорошо, — сказала я, оглядывая территорию. — Здесь чувствуется доброта.
— Да, — кивнул Минхо и сжал мою ладонь.
С нами были Чанбин, Чонин, Феликс, Хёнджин, Сынмин — даже Джисон подъехал позже. Мы ходили по территории, кормили собак, кто-то присаживался, чтобы почесать уши тем, кто подходил, другие играли с мячами и верёвками. Всё было так, как и должно быть — радостно, живо, с шумом и светом в глазах.
— Эта, смотри, вообще ко мне прилипла! — смеялся Чонин, когда к нему подбежала кудрявая чёрная собачка и стала прыгать вокруг.
— Ты пахнешь как курица терияки, вот и прилипла, — хмыкнул Сынмин, кидая мячик ретриверу с другого конца поля.
Хёнджин тем временем присел на корточки, позволяя двум щенкам залезть ему на колени.
— Я хочу всех забрать, — с грустью сказал он.
— Сперва о себе позаботься, — прокомментировал Феликс, смеясь.
- У меня ты есть. - Он улыбнулся.
Смех, лай, беготня — день был наполнен искренностью. Мы уже собирались возвращаться, когда услышали спокойный голос женщины — главной приюта.
— А вы видели нашего старшего мальчика? Золотистый ретривер. У него сегодня день рождения.
— Ретривер? — переспросил Минхо. — А где он?
— Вот он. — Женщина указала в сторону загона у большого дерева.
Мы все обернулись.
На краю тени, прямо у деревянного домика, лежал золотистый ретривер. Он лениво поднял голову, посмотрел на нас. Спокойный, умный взгляд. Не суетился, не лаял. Просто смотрел.
— Ему два года, — продолжила женщина. — Мы вырастили его здесь с щенячества. Очень добрый, ласковый, немного упрямый, но преданный. Всегда слушается, чувствует настроение. Он будто понимает, когда тебе плохо. Один раз у нас сотрудница плакала в подсобке — он сам нашёл, лёг рядом и не ушёл, пока она не успокоилась.
— Он выглядит... взрослым, — тихо сказал Чанбин.
Я обернулась. Он стоял чуть позади, и в его глазах уже было что-то странное. Мягкое, светлое. Он медленно пошёл вперёд, и собака, словно узнав его, поднялась и сделала несколько шагов ему навстречу.
— Ого, — прошептала я.
Чанбин опустился на корточки и протянул ладонь.
— Привет... — сказал он тихо.
Ретривер подошёл ближе, ткнулся носом в его руку и легонько облизал пальцы.
— Привет, парень... — Чанбин провёл рукой по его голове, и в его улыбке было столько нежности, сколько я не видела давно. — Ты мог переродиться человеком... но почему-то стал собакой, да?
Он усмехнулся сам себе, но в его голосе звучала лёгкая дрожь. Его рука осталась на голове пса, а взгляд застыл — будто он видел не собаку. А кого-то другого.
— Чани... — выдохнул он еле слышно.
Минхо подошёл ближе и аккуратно положил руку ему на плечо. Он сразу всё понял. Ничего не сказал, просто был рядом.
— Ты... хочешь его забрать? — спросил Минхо осторожно.
Чанбин кивнул.
— Он... Я не знаю, как это объяснить. Но он... Он такой же. У него такие же глаза. Спокойные. Тёплые. Он смотрит — и ты будто знаешь, что всё будет хорошо. Так только Чан умел смотреть.
Он встал, погладил пса по голове еще раз, потом обернулся к женщине.
— Я могу его забрать?
— Конечно. Он полностью здоров, у него все прививки. Мы только искали ему своего человека. Похоже, нашли.
— Я назову его Чани, — мягко улыбнулся Чанбин. — Пусть всегда напоминает мне...
Он не договорил. Не надо было. Мы все поняли.
Когда мы возвращались, Чани сидел рядом с Чанбином на заднем сиденье, положив морду ему на ногу. Выглядел счастливым и спокойным. Мы ехали в тишине, но она была... хорошей.
— Он наш, — вдруг сказал Джисон. — Он теперь с нами.
— Часть нашей семьи, — добавила я.
— Как будто и всегда был, — сказал Минхо.
Чанбин не отвечал. Он просто смотрел в окно, поглаживая Чани по голове. И в этот момент в его глазах не было боли. Была тёплая, светлая грусть. И любовь. Очень, очень живая. С тех пор Чани стал не просто собакой. Он стал нашим. И когда он, виляя хвостом, бегал между нами на встречах, когда ложился рядом, когда обнимал лапами Чанбина — мы все знали. Чан всё ещё с нами. Только в другой форме.
*Пару месяцев спустя*
Дом был тихий. Только звук дождя за окном — ровный, убаюкивающий. Мы лежали на диване, обнявшись, укрытые мягким пледом, а где-то на экране беззвучно шёл фильм, больше для фона, чем для просмотра.
Я лежала на его груди, слушала, как бьётся его сердце, и тянула пальцем по ткани его рубашки. Его рука медленно скользила по моим волосам, запутываясь и снова выпрямляя пряди, как будто он рисовал узоры, о которых знал только он.
— Как думаешь... Люди вообще созданы быть вместе навсегда? — спросила я вполголоса, не поднимая головы.
— Не знаю, — ответил он спустя паузу. — Наверное, нет. Но думаю, если повезёт... Можно найти того, с кем даже «навсегда» не кажется пугающим.
Я чуть улыбнулась, прижалась сильнее.
— А если я вернусь к тому состоянию?
— Я боюсь этого, но я верю в тебя, любовь моя. — честно сказал он.
Я подняла на него взгляд. Он смотрел на меня так, как будто всё, что было в нём важного, сосредоточилось в этом моменте.
— Я раньше думала, что любовь — это вспышка. Страсть, гром, боль. А оказалось — это когда тихо. Когда просто лежишь рядом и знаешь: ты дома.
— А я... — он вздохнул и на секунду замолчал. — Я знал, что ты должна стать моей, ещё в первый раз, когда увидел тебя.
Я нахмурилась, чуть приподнялась.
— Что?
— Наша первая встреча. — он усмехнулся — Я словно с ума сошёл. Это было жуткое чувство. Одержимость. Как будто мне тебя надо во что бы то ни стало сделать своей.
Он провёл рукой по лицу, словно ему было неловко.
— Я смотрел на тебя и знал, что не имею на это права. Не заслужил. Тогда у меня было слишком много дерьма внутри. Я не имел права даже приближаться. И всё равно... Я не мог не думать о тебе.
Он перевёл взгляд на меня.
— Я боялся. Боялся, что ты узнаешь, кто я. Что ты уйдёшь. Боялся, что ты не такая, как я придумал. Что я разрушу тебя.
Я не дышала. Слушала. Впитывала каждое слово.
— И я благодарен... — он чуть улыбнулся, мягко, почти устало. — Благодарен, что это не осталось одержимостью. Что ты научила меня любить. Что всё стало настоящим.
Я почувствовала, как всё внутри защемило. Нежно. Осторожно. С той болью, которая приходит, когда ты слишком любишь.
— А я рада, что ты не сдался, — прошептала я. — Потому что, если бы не ты... Я бы не вернулась к жизни. Спасибо, что подождал, — сказала я. — Что не ушёл.
— Я бы всё равно нашёл способ вернуться, — прошептал он.
Я провела рукой по его щеке. Медленно. Осторожно.
— Поцелуй меня, Минхо.
И он поцеловал. Не спеша. Аккуратно. Его губы скользнули по моим — осторожно, будто он боялся потревожить то, что мы создали. Потом поцеловал снова, глубже. Я ответила, крепче прижимаясь, будто мне нужно было ощутить его целиком. Он держал моё лицо ладонями, касался кожи большими пальцами — такими тёплыми, такими бережными.
Когда мы оторвались друг от друга, я осталась у него в объятиях. Мы снова лежали, слушая дождь. И я знала. Всё будет хорошо. Не идеально, но хорошо. Потому что он — рядом. А значит, мы справимся.
______________________________________
Вот такой бонус получился, хотелось уделить немного внимания определенным моментам, чтобы история смотрелась лучше. Надеюсь вам понравилось. Спасибо, что читали.
Информацию о следующем моем фф и вообще о фф можно увидеть в моём ТГК: Стэй здесь. Присоединяйтесь))