12-Минхо
Через пару дней Ханыль уже выписывали из больницы. Я решил помочь ей с этим. И сразу отправить в санаторий для того, чтобы она улучшила свое здоровье, а я пока разобрался со всем остальным.
— Спасибо, директор... Не стоило приезжать лично...
Ее голос был тихим, почти безжизненным. Она не поднимала на меня глаз, будто стеснялась — или боялась. А может, просто не хотела, чтобы я видел, как слаба она сейчас. Я сжал зубы, подавляя вспышку раздражения. Не на нее — на себя. На то, что допустил, чтобы она дошла до такого состояния.
— Просто хочу быть уверенным, что ты доедешь нормально.
Она наконец посмотрела на меня — большие, усталые глаза, тени под ними, бледные губы. И все равно красивая. Проклятие.
— Я справлюсь...
— Нет, не справишься. - Я перебил ее, не давая закончить. — Ты еле на ногах стоишь. Ты поедешь в санаторий, отдохнешь, поправишься. А я...
А я разберусь с теми, кто довел тебя до этого. Но вслух не сказал. Не ее дело. Она хотела что-то ответить, но я резко повернулся к подъехавшей машине.
— Садись.
Она замерла, будто колеблясь.
— Директор...
— Ханыль. Не спорь.
Она вздохнула и медленно двинулась к двери. Я не удержался — шагнул вперед, открыл ей, помог сесть. Ее пальцы дрожали.
— Спасибо...
Я хлопнул дверью, не ответив. Машина тронулась, и только когда она скрылась из виду, я позволил себе выдохнуть. Теперь можно начать работать.
На следующий же день я стал поджидать этого Менгиля у дома. На часах было почти 5 утра. Я стоял в тени, где свет фонаря не доставал. Мёнгиль появился с той стороны, откуда я не ожидал — не со стороны улицы, а из глубины двора. Я вышел из тени ровно в тот момент, когда он доставал ключи.
— Э-эй, брат... поможешь?
Голос сделал нарочито хриплым, будто только что проснулся после пьянки. Мёнгиль обернулся резко, рука непроизвольно рванулась к поясу. Он что-то искал? Оружие? Но тут же опустилась, когда он разглядел меня.
— Ты кто такой?
Я показал пустой экран телефона:
— Батарейка сдохла, адрес потерял...
Его лицо расслабилось.
— Ты вообще в своем районе?
— Должен быть... — Я сделал вид, что шатаюсь, и прислонился к стене. — Черт, голова...
Мёнгиль вздохнул, но подошел ближе. Вблизи от него пахло потом, дешевым одеколоном и чем-то химически-сладким.
— Тебя как звать?
— Минсу... Хан Минсу. — Естественно, я не собирался говорить ему свое имя, это слишком опасно.
— Ну ладно, Минсу. — Он потянул меня за локоть. — Пошли, протрезвеешь у меня. Одного тебя не оставлю.
Вошел в роль доброго человека. Как трогательно. Квартира оказалась пустой и неухоженной — грязная посуда в раковине, пепельницы переполнены, на полу следы грязных ботинок. Но кое-что выдавало, что здесь жила женщина. Женская куртка, висевшая у входа, и аккуратно стоящие ботинки. Чуть дальше зеркальце, украшенное какими-то девчачьими стикерами. Так вот, что нравится Ханыль...
Мёнгиль бросил ключи на стол и потянулся к холодильнику:
— Есть вода и пиво.
— Воду, спасибо. — Я сел на диван, делая вид, что осматриваюсь. — Ты один живешь?
Он хмыкнул, протягивая мне бутылку:
— Девушка в командировке.
Командировка. Да, конечно. Верь в это дальше. Надеюсь, Ханыль хорошо отдохнет и вернется, когда тебя уже не будет.
— О, — я кивнул на фото на тумбочке. — Это твоя девушка? Красивая.
Он даже не взглянул:
— Да забей. Выпей воды и вали, ладно?
Я сделал глоток воды и улыбнулся:
— Слушай, спасибо. Может, как-нибудь верну долг? Оставишь номер? — я протянул ему телефон.
Мёнгиль уже закуривал у окна, глядя на пустой двор. Но все же дал свой телефон.
— Держи. — он вернул мне телефон. Теперь у меня есть его номер.
— Спасибо, я тебе как-нибудь позвоню и угощу едой.
— Ты протрезвел? — удивился он, когда я стал нормально говорить.
— Нет, просто вода неплохо освежила... И я, кажется, вспомнил адрес. Тут недалеко. Увидимся.
Каждая секунда рядом с ним казалась пыткой. Я стоял, сжав кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, оставляя на коже красные полумесяцы. Он говорил что-то спокойным, ровным голосом, и каждый его звук резал мне слух, как ржавое лезвие. Его лицо — это лицо человека, который уверен в своей безнаказанности. Который даже не подозревает, насколько он отвратителен. Я не мог смотреть на него прямо. Если бы встретился с его взглядом, моё лицо тут же исказила бы гримаса, и он бы всё понял. Поэтому я смотрел куда-то в сторону, на стену за его спиной, на свои ботинки, на дверь — лишь бы не видеть его. Желудок сжимался, в горле стоял ком, а в груди бушевало что-то тёмное и горячее, требуя вырваться наружу. Мои мышцы напряглись до дрожи, тело будто кричало: «Бей! Души! Уничтожь!». Но я не мог. Ещё не время. Я стиснул зубы так, что заболела челюсть, и сделал шаг назад.
— Мне пора.
Мой голос прозвучал хрипло, но хотя бы не выдал того, что творилось внутри. Он кивнул, даже не попытавшись меня удержать. Я вернусь. И тогда он пожалеет, что вообще родился на этот свет.
В этот же день в офис я позвал своих ребят. Они пришли, как всегда, быстро. Усевшись на диван, уставились на меня.
— Ну и как? — спросил Чан.
— Я держался до конца.
— Умничка. Но ты же понимаешь, сколько еще тебе предстоит встретиться с ним, чтобы стать его другом и втереться в доверие? — напомнил Чан.
Я знал. Я всё понимал, но сейчас так не хотелось об этом думать.
— К черту. Может, другой план?
— Другой? Да ты ради этого плана девушку на год с тираном оставил! — чуть ли не кричал Чанбин.
— Я понимаю, но что я мог сделать? Даже сейчас, отправив её подальше от него, я сделал всё возможное, как директор для подчинённой. Мы чужие люди. Я для неё никто, и она для меня. Почему ты этого не понимаешь? Я всегда виноват. Минхо плохой, да. Но пойми меня. Я тоже волнуюсь, больше всего за неё. Но я плохой, и она не может быть со мной. Но и с ним она не может остаться. Ей нужен хороший парень без тёмного прошлого.
— Ей нужен любящий парень, а какое у него прошлое... Разве важно? — спросил Чан.
— Важно.
— Ты такой твердолобый. — закатил глаза Чанбин.
— Чонин? — позвал я парня.
Дверь тут же распахнулась. На пороге показался друг.
— Что?
— Позови Хёнджина или Сынмина. Можно обоих. И еще... Сможешь до вечера найти информацию об увлечениях этого Мёнгиля... И, может быть, что-то по типу времени, когда он этим занимается?
— Хорошо, я все сделаю.
Через пару минут в кабинет зашли Сынмин и Хёнджин. Они прошли к другим нашим друзьям и встали рядом.
— Вы связывались с Ханыль? Как она? — спросил я тут же. Я сильно переживал, но сам позвонить не мог.
— Да. Мы каждый день общаемся, — ответил Хёнджин, чем вызвал у меня чувство, похожее на ревность?
— И что вы каждый день обсуждаете? — я скрестил руки и смотрел куда-то в окно.
— Ох. Вчера она мне рассказывала, какой красивый был у нее массажист, а официант... — он задумался. Он явно играл на моих нервах.
— Молчи. И я всё Феликсу расскажу, что ты о каких-то массажистах и официантах думаешь. — я знал, как повлиять на парня.
— Ревнивец и собственник ты, а страдать должен я? — тот закатил глаза.
— Сынмин, ты? — я уже не обращал внимание на слова Хёнджина. Все равно всё расскажу Феликсу.
— Пару раз я звонил ей. Все, что могу сказать, — она хорошо доехала и сейчас ходит на процедуры.
— Отлично. Если что еще будет, то сообщите мне, пожалуйста. — попросил я, ведь мне правда нужно было все знать.
Через пару дней, чтобы не быть сильно навязчивым человеком, я пригласил Мёнгиля поужинать. Я выбрал «Рассвет» неслучайно — небольшой, но уютный ресторанчик в пяти минутах от его дома. Достаточно скромный, чтобы не выглядеть подхалимом, но с хорошей кухней, чтобы показать, что я разбираюсь в еде. Мёнгиль пришел ровно на десять минут позже — проверял, буду ли ждать. Он был в темном джинсовом пиджаке и дорогих кроссовках, выглядел обычно.
— Прости, задержался, — бросил он, разглядывая зал. — Никогда тут не был.
— Я тут частенько, — я отодвинул меню. — Советую их фирменные кимчи.
Он усмехнулся, устроившись поудобнее:
— Ну, раз ты тут завсегдатай, значит, знаешь, что заказывать.
Я сделал вид, что изучаю вино, но краем глаза заметил, как он быстро проверил телефон — мелькнуло уведомление с цифрами и словом «доставка».
— Так откуда ты, Минсу?
— Из Тэгу. Переехал сюда недавно.
— И чем занимаешься?
— Работаю в логистике, — я сделал паузу, будто колеблясь. — Но, честно, ищу что-то... перспективнее.
Его глаза блеснули.
— А что, офисная рутина не по душе?
— Слишком скучно. Люблю, когда есть азарт.
Он хмыкнул, будто я только что сказал что-то важное.
Он заказал острый суп с морепродуктами, я — кимпаб с говядиной.
— Ты знаешь, — он налил мне пива, — мне нравятся люди, которые не боятся рисковать.
— Это комплимент? — я ухмыльнулся.
— Наблюдение. — Он отпил, оставив след пены на губах. — Большинство довольствуются малым. А ты... Ты выглядишь как парень, который хочет большего.
Я сделал вид, что задумался, потом медленно кивнул:
— Может, и так.
Когда подали кофе, он вдруг понизил голос:
— Я, вообще-то, не просто офисный работник. — было видно, что он уже в нетрезвом состоянии.
— Да? — я приподнял бровь.
— Семейный бизнес, — он усмехнулся. — Но настоящие деньги делаются... в другом.
Я сделал вид, что не понимаю намека, просто поднял чашку:
— Ну, за успех.
После ужина мы вышли на улицу. Ночь была теплой, фонари отбрасывали длинные тени.
— Заходи как-нибудь ко мне, — вдруг сказал он. — Покажу, как выглядит настоящий бизнес.
Я улыбнулся:
— С удовольствием.
Когда его машина скрылась за поворотом, я выбросил салфетку, которой вытирал руки. Первая встреча прошла идеально. Он уже заинтересован. Осталось только подождать, пока заполучу его доверие.
Чонин мне скинул парочку заведений и мест, которые посещает Менгиль, и мне стало легче его находить. Еще через пару дней я заметил его в одном ресторане, когда он как раз доедал суп. Идеальный момент — один, расслаблен, без своих шавок. Звонок колокольчика над дверью заставил его поднять голову.
— Минсу? — брови Мёнгиля поползли вверх.
— Вот удача! — я изобразил искреннее удивление, поправляя сумку на плече. — Я как раз хотел попробовать это место, все говорят — лучший суп на районе.
Он кивнул на свободный стул:
— Присаживайся, если не занят.
Как мило. Уже предлагает место за своим столом. Я заказал суп и попить, делая вид, что рассматриваю интерьер — выцветшие фотографии старого города, пластиковые цветы на подоконнике.
— Часто здесь бываешь? — спросил я.
— Иногда. После работы.
Мы заговорили о футболе, о новых фильмах, о том, как изменился район. Он рассказывал о своей любви к машинам, я — о том, как в университете играл в баскетбол. Хоть я не играл, но придуманный мною Минсу был хорош в этом. Не было ни слова о настоящей работе. Когда официант принес счет, мы одновременно потянулись за кошельками.
— Давай я, — он отодвинул мою руку. — Ты же гость.
— Тогда в следующий раз я угощаю, — улыбнулся я.
Мы вышли вместе. На прощание он неожиданно спросил:
— Ты завтра здесь будешь? В это же время?
— Возможно, — я сделал паузу. — Если работа позволит.
— Заходи, если что.
Когда он ушел, я еще минут пять стоял у входа, наслаждаясь игрой. На следующий день мы встретились тут же. Снова немного поговорили, но я чувствовал, будто этот парень начинает мне доверять. Никудышный...
Спустя еще пару встреч я пригласил его сыграть со мной в боулинг. Сейчас наше общение было намного лучше. Он иногда сам звал меня прогуляться. Он часто жаловался на Ханыль. Да, он рассказал мне о ней. Сказал, что она ему не звонит, да и вообще не связывается. Я этому рад, но с ним пришлось ее осудить.
— Смотри, как надо, новичок! — Мёнгиль разбежался, шар грохнул по дорожке, и кегли рухнули под его натужным смехом.
Я стоял сзади, сжимая свой шар так сильно, что пальцы немели. Один шаг. Всего один шаг вперед — и пинок под колено. Он упадет лицом на полированное дерево. Зубы. Кровь. Боль. Мои мышцы напряглись сами собой.
— Эй, Минсу, ты заснул там? — он обернулся, и свет неоновых ламп отразился в его потных висках.
Я заставил себя улыбнуться:
— Просто изучаю твою технику.
Когда он снова развернулся, я увидел его шею — беззащитную, с прыгающей веной. Можно просто схватить. Одним движением. Сломать. Закончить это. Я почувствовал, как ненависть поднимается по горлу, как горячая волна.
— Твой ход! — он шлепнул меня по спине, и я едва не выронил шар.
Я сделал бросок — нарочито неуклюжий, будто новичок. Шар укатился в желоб.
— Ха! — он закатился смехом. — Это надо было снять!
Его телефон зазвонил. Он отошел, что-то резко говоря в трубку. Я видел, как его свободная рука сжимается в кулак — кто-то опять что-то испортил. В этот момент я вдруг понял: он даже не подозревает, что стоит спиной к человеку, который знает ВСЁ. Который видел фото его работы. Который заберет у него Ханыль и все, что ему когда-то было дорого.
Мои ноздри расширились. Вдох. Выдох.
— Всё в порядке? — он уже вернулся, сунув телефон в карман.
Я поднял пиво и сделал глоток — ледяная жидкость обожгла горло.
— Просто думал, как бы тебя обыграть.
Он рассмеялся, наливая себе еще:
— Мечтай, дружище.
Когда мы вышли, он был пьян и весел. Обнял меня за плечи, говоря что-то про следующий раз. А я смотрел на его грязные кроссовки и думал: «Скоро. Скоро ты будешь лежать на полу. Но не здесь. И не так быстро, как мне хочется».
Я рассказал друзьям, как проходит операция. Они меня всячески поддерживали, хоть им многое не нравилось.
- Минхо, ты ведешь дело? - спросил Чанбин. - Такое стоило бы фиксировать.
- Конечно. - Я поднялся со стула и подошел к шкафу. Достав папку с надписью «Дело №143», вернулся к ребятам. - Вот, почитайте, если интересно. - Отдав им ее, я сел.
- Менгиль мразь. Как он мог ее тронуть? - читал Чанбин. - Это точно то? Или ты забыл листочек? - улыбнулся он.
- Черт. Дай. - я тут же подскочил к нему, но он спрятал папку. - Верни, не твое.
- Верну, если скажет, что влюблен. - Чанбин оскалился, а Чан рядом громко засмеялся.
- Любимый, не стоит так делать. Тут и так все видно. Он же ее за свои деньги лечиться отправил, заплатил за нее в больнице, цветы ей посылал. Думаешь, это все было просто?
- Я просто хороший директор.
- Ври больше.
Да, я делал для неё всё — но не потому, что любил. Нет, я просто хотел верить, что способен на это. Хотел убедить себя, что во мне ещё осталось что-то человеческое. Но это ложь. Я уберу его. Но не потому, что он её бьёт. Не потому, что он тварь, ломающая её жизнь. Нет. Я сделаю это только потому, что он мешает. Мешает моим делам, моим планам. А она?.. Она просто пешка. Так я себе твержу. Но тогда почему я чувствую это презрение к себе, когда слышу, как она говорит о нем? Почему мне хочется раздавить его не как конкурента, а как человека, который смеет прикасаться к ней?
Я не люблю её. Не могу любить. Потому что если это любовь — то она уродлива. Она не светлая, не чистая, не жертвенная. Она — собственническая, жестокая, грязная. Как и я. И всё же... когда она рядом, во мне что-то сжимается. Что-то, что я давно запретил себе чувствовать. Но нет. Я не позволю этому быть. Лучше я буду монстром, который всё просчитал, чем слабаком, который признал, что в нём ещё есть что-то живое. Я не люблю её... А если и люблю — то это хуже всего.
______________________________________
Эмоциональные качели какие-то, хех. Как вам глава?
Жду вас у себя в ТГК: Стэй здесь.