Нокрейн

Адам Хоукинс

Не успев прикрыть дверь квартиры, я застыл на пороге. Со спальной издавались, сразу заинтересовавшие меня, звуки. Я почистил мокрую обувь о коврик и ноги бесшумно повели на источник голосов. Паркет мягко принимал подошву кроссовок, позволяя оставаться незамеченным. Небольшая щель в приоткрытой двери располагала взор на следующую картину:

Он нависал над ней, вдалбливая хрупкое тело в мягкую постель. Рельефно выделялась каждая мышца крепких рук, ежедневно перебирающих тонкие струны. Её тело извивалось, а дыхание сбивало свой ритм, сдерживая истинные порывы наслаждения. Обнаженные тела были прикрыты одеялом лишь в некоторых местах, остальные формы удавалось лицезреть оттененными в розовом свете, исходящим из угла комнаты.

Прерывающийся шепот электризовался в воздухе, смешиваясь с протяжными стонами. Разобрать реплики, казалось, могли лишь они сами; как два элемента, утворивших, ещё не ясную миру, реакцию.

Эти двое сошли с ума, утопая и напитываясь друг другом. Их воссоединение казалось мне чем-то ироничным, мол: противоположности притягиваются. Вот и этих сцепило как разные полюса магнита.

Парень начал медленно целовать её шею, желая насладиться каждым сантиметров фарфоровой кожи. Его губы изучили зону декольте и постепенно начали спускаться всё ниже. Я тут же прикрыл глаза и откинул голову назад. Эротическое зрелище заставило припомнить когда у меня вообще был последний секс. Давно. Я громко сглотнул, зная, что мои мысли слышно лишь мне, и по-прежнему тихо подался к выходу.

Тягота в груди беспокоила до первого глотка свежего воздуха. Легкая прохлада сумела расслабить, а порыв ветра – унести за собой увиденное. Дождь всё также моросил, с началом осени воцарилась и её атмосфера. Наибольше радовал климат, ибо ходить в куртке мне всегда казалось чем-то не совсем комфортным.

Я поправил капюшон серой толстовки, которая из-за влаги стала на несколько тонов темнее, и до конца застегнул черную жилетку-безрукавку. Пальцы по привычке прошлись по чёрным волосам, улаживая назад, а руки – потянулись к шлему.

Отвлечься при помощи музыки не вышло, но скорость умело отогнала всё проблемы. Адреналин оставлял за собой приятную одышку и учащённый ритм, заполненного любовью к нему, сердца.

В этот раз езда усложнялась некоторыми трудностями, но и к ним за столько лет я успел привыкнуть. На трассе было не так много транспорта, погода призывала всех сидеть дома и пить горячий чай, наблюдая за приходом дождливой осени.

Мотоцикл на достаточной скорости гнал по мокрой дороге, а я, налегке управляя, сливался с ним воедино и летел против бушующего ветра. Видимость подводила, взор искажался из-за мечущих капель, которые резко ударялись о тонированное стекло шлема и отлетали в стороны. Это не являлось препятствием, скорее лишь небольшой преградой, которая, как и остальные, делает тебя сильнее и даёт, какой-никакой, опыт.

Всегда ловил кайф смотреть на дорогу, горизонт или, когда ехал с кем-то, на их мастерство. Знакомые многоэтажки давно не вызывали какого-то удивления, впечатления обычно зарождались именно в путешествиях. Пусть небольших, но вызывающих эмоции – непривычных, не изведанных ранее.

Я и не заметил, как рёв движущегося транспорта сменился на шум подсохшего листья, которое трепал дождь и срывал порывистый ветер. Правая рука плавно сжала рукоятку переднего тормоза и мотоцикл медленно остановился у двора двухэтажного дома. Свет горел почти во всех окнах, не освещенной из жилых комнат оставалась лишь моя.

Ироничная усмешка промелькнула на лице перед тем, как челюсти сжались до скрипа зубов. Я слез с байка и отправился во двор, но прежде чем войти в дом, передал шоферу ключи от мотоцикла, он то знал, что с ним делать. Шлем всё же предпочёл забрать с собой.

Дверь открылась с тихим скрипом, а на пороге уже ждала меня Айри.

– Адам! – она сразу подбежала и я подхватил её на руки.

– Привет, ты чего ещё не спишь? – собственный голос было сложно узнать, будто ком подобрался к горлу по приезде домой. Сестра обнимала меня за шею и восторженно смотрела в глаза. Её темно-каштановые волосы настолько быстро росли, что я не успевал привыкать к новому образу девчонки. Удлиненное каре было ей действительно к лицу, а родной цвет волнистых волос красиво сочетался с карими глазами.

Несколько лет назад мне часто в голову приходили сомнения о нашей совместимости. Полные противоположности... Внешностью мы с сестрой были совершенно разные. Её миловидные пухленькие щёки, маленький аккуратный носик, короткие бледные ресницы никак не сочетались с моими худыми чертами лица, ярко-голубыми глазами, черными, как уголь, волосами и горбинкой на носу.

– Я тебя ждала. Ты куда уехал? – Айри была обижена, в чём состояла исключительно моя вина. Из-за хрупкого тела сестры я заметил домработницу, которая стояла на лестнице, сложив руки на груди, и смотрела на нас облегченным взглядом. Женщина по совместительству была ещё и няней Айри. Рядом с ней сидел пес австралийской овчарки.

– Лидия Павловна, вы можете быть свободны. Шофер отвезёт вас домой.

Её улыбка вызывала какой-то уют на душе. Сегодня женщине пришлось задержаться из-за моего отсутствия, вчера она вообще оставалась на ночь, на что указывали видимые мешки под глазами.

Я перевел взгляд на сестру, которая по-прежнему ждала моего ответа.

– Солнышко, это по работе.

Она обижаться не стала, лишь крепко обняла и повела за собой на кухню. Я мигом успел скинуть кроссы и пошёл за ней. Сапфир, медленно перебирая лапами, скрылся на втором этаже дома.

– Мы с Лидией Павловной приготовили пирог! Попробуешь? – сестра радостно прыгала возле стола, а я не мог сдержать улыбки.

– Айри, конечно! Только вот... – я мастерски сделал задумчивый взгляд, наблюдая за её реакцией. Ноги уже были прикованы к полу, выражение лица олицетворяло выжидающую печаль, а в глазах по-прежнему таилось сияние надежды. – Мне нужно переодеться и помыть руки.

Айри вновь широко улыбнулась, да
так, что на щеках появились очаровательные ямочки. Я же включил чайник и отправился к себе в комнату, но на лестнице, ведущей на второй этаж, меня остановила домработница.

– Адам Эдуардович, у вас была ко мне какая-то просьба утром, но вы умчались на учёбу, – ей было неловко напоминать мне об этом, а мне – понимать, что подобная безответственность когда-то меня подведет. Такое случалось редко, но на сей раз меня утомила эта чертова суета с концертом.

– Чёрт... – я тихо выругался. Пальцы машинально легли на переносицу, головная боль не прекращалась ещё с универа. – Как я мог забыть... Простите. Мне очень нужно, чтобы вы завтра посидели с Айри подольше, если вдруг не прийдут родители.

– Да не проблема, – её тонкие губы изобразили что-то вроде улыбки. Усталый вид женщины заставлял меня чувствовать себя полным подонком. Зеленые глаза обычно смотрелись ярко в контрасте с рыжими волосами, рассыпающимися по хрупким плечам, но сегодня они не мерцали. Полностью потухли, поникли невольной усталостью от упорной работы.

– Спасибо вам большое, – в знак благодарности я сложил ладони у груди, – не смею задерживать.

Чудесная женщина. Столько лет у нас работала ни разу не подвела, я же старался соответствовать элементарной отдачей – вежливостью. Люди сияют, получая в свой адрес обыкновенное человеческое обращение, этому я пытался научить и сестру.

Я вошел в комнату и сразу включил неоновую подсветку, растянувшуюся по плинтусу небольшой спальни, шлем же умостил на пол, возле входа. Минимализм успокаивал, серые и грязно-синие оттенки были мне по душе.

В углу стояла двуспальная кровать, рядом прикроватная тумба с лампой и комод, на котором располагался большой телевизор. Для удобства перед ним стоял диван, а во втором углу комнаты рабочее место: стол, ноутбук, удобное кресло, за которым я ежедневно проводил немало времени.

Вот только дышать в полную грудь было сложно, после универа я так и не открыл окна на проветривание. Стянув с себя жилетку и толстовку, я распахнул шторы и позволил освежающему порыву пробраться в душную комнату. Голый торс тут же обдала будоражная прохлада, заставив напрячься.

В дверь постучали и на пороге появилась.

– Адам, а мы завтра пойдем гулять? – вопрос поставил меня в ступор, ответ же последовал не сразу. Я сделал несколько шагов вперёд и присел перед сестрой.

– Мы обязательно с тобой погуляем, но не в этот раз, – её взгляд опустился в пол, а моя грудная клетка сжалась сильнее от этого зрелища. Принципы не позволяли совести расслабиться. – Айри, у меня важные дела, я не смогу их перенести; но обещаю, на следующих выходных мы с тобой сходим куда-то. У тебя есть целая неделя, чтобы выбрать куда мы пойдем. Договорились?

– Хорошо, – большие глаза смотрели на меня с непонятным выжиданием. Я приподнял брови, мимикой спрашивая чего она хочет. На лице Айри тут же появилась беззаботная улыбка. – Люблю, когда ты так делаешь!

Смех сестры разлился по всей комнате, мой тут же присоединился.

– Тут сквозит, не стоит стоять в дверном проёме. Ты хотела что-то ещё?

– Пирог стынет, – сестра еле как перестала смеяться. Я выровнялся и потрепал её по волосам.

– Беги на кухню, сейчас подойду.

- - -

Поспать удалось лишь несколько часов, что привело к неимоверной усталости. Тело ломило, голова раскалывалась. Я еле сумел заставить себя подняться с кровати. Сапфир смирно сидел у двери, но увидев моё пробуждение громко залаял.

– Тихо! – шепот сумел усмирить пса и тот подбежал ко мне. – Айри спит, давай потише?

Я потрепал друга по голове и уловил на себе выжидающий взгляд его разноцветных глаз. В отличии от Сапфира, я зачастую пропускал завтрак. Но вот кружечку горячего кофе убрать из рациона не мог, поэтому мы отправились на первый этаж искать что бы перекусить.

Дождь за окном прекратился уже ближе к утру. Как бы сильно я не любил подобную погоду, осень была эмоционально сложным временем года. Желание что-либо делать спадало на ноль, а сил становилось всё меньше. Вместо этого появлялась сонливая апатия и частые сомнения во всех сферах жизни.

Мягкие лучи солнца пробирались сквозь панорамные окна, навеивая некую легкость и тепло на душе. Завороженный ступор не сразу позволил мне заметить записку, лежащую на столе, возле вазы с фруктами. Подрагивающими руками я взял оборванный кусок листа, не сразу разобрав надписи калиграфического почерка.

" Нас сегодня не ждите, вызвали по работе в соседний город. Адам, напишешь список нужных продуктов и отдашь шоферу, голодными не сидите. Если будут какие-то проблемы я всегда на связи. Эдуард. "

Айри ещё спала, а я наводил хаос на кухне. Во входной двери прокрутился замок и я укоризненно глянул на Сапфира, но тот лаять не стал, лишь поджал уши и отправился к выходу. Оставив полупустую кружку, я пошел за ним.

– Ой, вы уже не спите, – на пороге появилась Лидия Павловна. Она сильно удивилась и от неловкости свела брови домиком. На выходных я и вправду предпочитал высыпаться, но в этот раз, впервые за долгое время, мне даже удалось застать рассвет.

– И вам доброе утро, – широкая улыбка немного её расслабила и женщина прошла за мной на кухню. – Сегодня важный день.

Я достал из холодильника остаток молока и, желая разбавить им кофе, пролил мимо кружки.

– Чёрт...

– Адам Эдуардович! – тут же подлетела домработница. – Я сейчас мигом всё уберу!

– Не стоит.

Трясущейся рукой я потянулся к губке и та впитала всё со стола. Несколько секунд я смотрел на свою ладонь, которая так и не прекращала трястись, но заметив взгляд Лидии Павловны, завтрак сошел на второй план.

– Кофе вредно для здоровья, видимо не судьба, – жидкость разбрызгалась по стенкам раковины, а после её разбавил поток ледяной воды, который тут же опалил мои ладони.

На выходе из кухни я уловил на себе взгляд пса, он же смирно сидел в углу, не отводя глаз от моей руки.

– Вам сделать новый? – аккуратно, тихим голосом поинтересовалась домработница, но мне уже было не до этого. Я вскинул бровями и коротким кивком отказался. Меня по-прежнему волновал незамысловатый жест пса.

– Покормите Сапфира, мне пора.

– Хорошего дня, – Лидия Павловна слабо улыбнулась и принялась выполнять свои обязанности.

Уже будучи в своей комнате я глянул время. На телефоне тут же высветилось входящее сообщение от друга – тот выезжает, значит времени у меня в обрез.

Я натянул черные джинсы, белую футболку, добавил на шею пару цепочек и уложил растрепанные волосы. Прохладный ветер, развивая шторы, напомнил утеплиться, после чего я поверх накинул бомбер.

Отражение олицетворяло не самый свежий вид. Одежда затмевала недосып, но этого было недостаточно, чтобы перекрыть внутренний порыв. Меня ломало. Зеркало не привыкло видеть синеву под ярко-голубыми глазами. Оно не привыкло отражать чистоту и эмоции.

Пустой взгляд прижился, а тонкая, еле заметная каёмка голубизны стала чем-то родным. Потрепанный, вымотанный, обессиленный... Но живой.