Плотское влечение [18+]

— Ты рушишь психику бедной девочки, — возмущается тень, стоящая передо мной, и комод проходит сквозь тело неопознанного существа.

Я сжал фотографию с изображением Лилит и перевел холодный взгляд на тень, подняв голову. Дымка выглядела уставшей, хотя как дым может устать?

Бред.

— О чем ты? — хриплю я и кладу фотографию в бумажник, где хранятся и карты, и немного налички, и права.

— Не строй из себя тупого, ладно?

Я ухмыльнулся, захлопнул бумажник, облокотился о комод.

— Ты про Еву? Брось, я ничего обидного не сказал.

Отмахнувшись от навязчивых мыслей, я вернулся в горизонтальное положение на постели и устремил взгляд в потолок, пытаясь обнаружить в его поверхности нечто значимое или интригующее. Однако мои усилия оказались тщетными, и я не смог обнаружить ничего, что могло бы привлечь мое внимание. Внезапно передо мной возник безликий дым, который стал темнее и начал нависать надо мной с явной строгостью в голосе. Он задал вопрос:

— Она для тебя что, мишень в тире, в которую ты целишься?

— Успел приговор для меня дописать? — не скрывая сарказма, ответил я.

— Я спросил первый! — дым, не теряя своей суровости, возразил.

Мое раздражение достигло предела, и я не сдержал рычание.

— Твою же мать, — вырвалось из моего горла. — Мне совершенно безразлично, что с ней произойдет, происходит ли подобное, понимаешь? Мне абсолютно плевать!

— О, неужели? — он оскалился и жутко рассмеялся. — Тогда почему у тебя был стояк, когда она соблазняла? Это тебе так плевать, да?

Я напряг челюсть, замахнулся и попробовал оттолкнуть тень, но рука прошла сквозь густой дым, я услышал хмыканье и стиснул зубы. Во мне закипела злость — на себя, на тень, на мерзкое чувство беспомощности — я ненавижу это чувство сильнее, чем когда все идет не по плану.

— Заткнись прямо сейчас, ясно?

— Массимо, пойми, что вы нужны друг другу больше, чем думаете.

— Просто один вопрос: нахрена? Я не собираюсь строить с ней будущее, я не вижу в ней даже подругу. Мы из разных поколений, и она следует нашему контракту, понимаешь? Контракт и ничего больше.

— Поговори с ней и извинись, вы еще пригодитесь друг другу, — мрачная тень растворяется в воздухе, он не оставил после себя ни единого следа присутствия.

Моя грудь вздымается при тяжелом дыхании. Я провел ладонью по лицу, стирая остатки раздражения, словно ластиком карандаш, посмотрел в сторону кровати, где спала Лорелей лицом к стене, закутавшись в плотное одеяло посильнее. Ева не вернулась в спальню ночью, даже сейчас я не видел ее все утро, она будто бы исчезла вместе с тенью. Однако Ева не плод моего воображения. Она — настоящая. Она существует в моей жизни.

Я поправил одеяло на плечах дочери, наклонился, вдохнув аромат ее персикового детского шампуня, поцеловал в лоб и покинул комнату, оставив в ней радионяню, подключенную к телефону. Гостиная пустует, впрочем, я не удивлен. Особняк Моретти чересчур огромен, чтобы семейство скапливалось в одном уголке дома. Ливия, более чем уверен, еще спит либо уехала на тренировку. Эвелина, вероятно, занята общением с моей мамой и остальными женщинами. Девушки младше должны спать в такое время, а мужчины — даже предположить не могу, чем они занимаются в раннее утро, кроме работы. Я обошел комфортный диван, и мое внимание привлек стакан с апельсиновым лимонадом, стоящий посреди журнального столика и со вставленной небесно-голубой трубочкой. Такой лимонад пьет только одна девушка, которую я знаю в своей жизни.

Моя младшая сестра София.

Я осмотрел содержимое, взяв стакан, осмотрелся, убедившись, что никого нет в округе, и сделал небольшой глоток кисло-сладкого напитка и удовлетворенно вздохнул. Черт, это божественно. Думаю, София не посмеет обидеться на любимого старшего брата, если я осмелюсь выпить ее любимый лимонад, который она пьет каждое утро.

Совершая очередной глоток апельсинового напитка, я погрузился в наслаждение его вкусом. Внезапно раздался легкий кашель, прервавший мое сосредоточение и вынудивший меня замереть, обернуться.

Девушка, стоящая передо мной, скрестила руки на груди и нахмурилась, ее взгляд, исполненный пренебрежения, был направлен на меня, словно я был экспонатом в музее. В ее голосе Прозвучала нотка осуждения:

— Я могла бы предложить тебе такой же напиток, если бы ты обратился с просьбой, вместо того чтобы тайком пить, как подлец.

— Извини.

Извиняясь, я вернул стакан на стол и выпрямился, виновато глядя на сестру, однако в ее глазах я заметил осуждение, и оно явно не связано с тем, что я нагло выпил половину ее лимонада.

— Пойдем, я сделаю тебе такое же, но в бокале побольше. По твоему лицу видно, как тебе понравился лимонад.

По телу разлилось тепло, я кивнул и последовал за сестрой, идущей в сторону кухни.

Просторный гарнитур из премиального материала выполнен по индивидуальному проекту, и ее не купить в обычном магазине, ведь это уникальность, которую невозможно повторить. Ярко освещённая рабочая зона с качественной встроенной техникой позволяет легко и приятно готовить любимые блюда. Крупные ящики и полки вмещают все необходимые принадлежности, а также посуду и кухонные аксессуары.

В центре кухни — остров с дополнительными рабочими поверхностями и местом для хранения, окружённый стильными барными стульями. На полу — дорогая и прочная отделка плитки, которая легко моется и выглядит элегантно. Большие окна пропускают много света.

Вся техника — от холодильника до плиты и духовки — последнего поколения, с множеством функций и режимов, которые облегчают приготовление.

На кухне также есть встроенная система для хранения посуды и столовых приборов, а специальные органайзеры помогают поддерживать порядок, исключая визуальный шум. Завершают картину стильные аксессуары: элегантные кухонные принадлежности, декоративные элементы и растения, которые добавляют свежести и жизни в интерьер.

София открывает двухкамерный холодильник, наполненный разнообразными продуктами, и берет графин с охлажденным лимонадом, ставя его на островок. Затем она тянется за большой кружкой, напомнившей мне супницу, и заполняет ее до краев прохладным напитком, после пододвигает его ко мне.

— Спасибо, — поблагодарив сестру, я принял кружку, выпивая сладкий лимонад.

— Допивай, и я буду тебя очень сильно ругать.

Я вскинул бровь, перестав пить.

— Подлей еще.

— Массимо, — тон сменился на строгий, и я закатил глаза.

— Говори сейчас.

Я сажусь на барный стул, включив телефон, через камеру видя, что Лорелей еще спокойно спит, перевернувшись на живот и обнимая подушку. Ее сопение тихое и нежное, я часто засыпал именно под эту, так скажем, колыбельную, подобную ласковому мурчанию кота и успокаивающей мелодии, играющей в голове среди крутящегося хаоса вокруг.

— Зачем ты говоришь обидные слова Еве? Она ничего плохого не сделала, наоборот, она заботится, между прочим, о твоем ребенке.

В ответ на это я не могу удержаться от ироничной улыбки. Теперь становится очевидным и предельно ясным, что она провела ночь в обществе подруг, обсуждая произошедшее со мной. Я не испытываю сожаления по поводу своих слов. Я предпочел прямоту и честность, отказавшись от игры в загадки, которые я, к слову, нахожу утомительными и терпеть не могу.

— Контракт действует в ее сторону, София, она пользуется моими денежными средствами без какого-либо лимита, она может хоть еще один пентхаус купить или громадную яхту. Не моя вина, что она не пользуется этим. Более того, она предприняла попытку флирта со мной, пыталась соблазнить, при этом включив в договор пункт о запрете интимных отношений, хотя я и не планировал подобных действий. Я не рассматриваю ее как подругу, а тем более как сексуального партнера. Как мне на нее реагировать, по-твоему?

Сестра уперлась губами в кулак, поставив локоть на столешницу, и нахмурилась, молча обдумывая все, что я ей сказал.

— Я бы хотела, чтобы ты извинился перед ней.

— София, в чем я был неправ? В том, что не повелся?

— В том, что нагрубил. Ты мог сказать мягче.

Я не отвечаю, недовольно глядя в голубые глаза Софии. Она хочет защитить новую подругу, но она защищает ее не от того, от кого действительно нужно. Я не причиню ей вред, у меня нет ни желания, ни мотивов. Ей могут навредить исключительно общие враги с ее семьей, особенно гребаный Юлиан, который никак не может угомониться. Этот ублюдок успокоится только тогда, когда мы раздробим ему все кости и отправим в могилу и даже памятник не поставим, поскольку он не заслужил никакой памяти о себе. По крайней мере, его сын, Киллиан, уж точно не станет скучать по такому выродку. Насчет его тайных двух дочерей, а одна уже известна — Офелия, — я не знаю.

— Массимо.

— Что? — спокойно спросил я, медленно вздыхая. — Я ни о чем не жалею. Ты уже отчитала меня за все грехи.

— Ты не ценишь Еву.

— София, я не хочу с тобой ругаться.

— Думаешь, я хочу этого?

— Вынуждаешь.

Девушка сжимает кулаки и хмурит брови, её лицо искажает гримаса раздражения. Она тяжело дышит и смотрит на меня с негодованием. В этот момент она чувствует, как внутри всё кипит от злости, и готова высказать всё, что накопилось.

— Ты просто придурок, Массимо! — Её голос дрожит от эмоций, а жесты — резкие, нервные и порывистые.

Она сжала губы и стиснула зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу слова ярости. Её взгляд становится тяжёлым и пристальным.

— В один день, Массимо, клянусь своей невинностью, ты проснешься и пожалеешь, что так относишься к Еве. Ты поймешь ее ценность только тогда, когда потеряешь. Мой совет как сестры — цени, и будет тебе счастье.

София говорит быстро, ее речь всегда становится такой, когда она ужасно злится, в этот момент она хочет рвать и метать, возможно, даже убивать.

Дыхание учащается, щеки краснеют, как от мороза или смущения.

— Кроме того, ты уже не вернешь Лилит, а убиваясь по ней, ты теряешь настоящее и будущее. Свою жену, покончившую жизнь самоубийством, ты не вернешь. Сам посуди, если бы она тебя и Лорелей любила, она бы вскрыла вены? Она бы молчала о своих проблемах? Почему она не дождалась тебя в ту ночь? А? Почему? Почему она неоднократно вынуждала вашего ребенка голодать, почему она отказалась от помощи няни? Почему она не подумала о тебе, когда ты думал о ней? Она поступила как эгоистка!

— Замолчи, — процедил я сквозь зубы и склонил голову над пустым бокалом, сжав ладони в кулаки, что пальцы начали больно гудеть.

— Больно слышать правду, которую ты скрываешь и не хочешь признавать годами?

София говорит громче и вызывающе. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться и не заткнуть ей рот каким-нибудь ближайшим фруктом, дабы она перестала нести сущий бред.

— Ты просто живешь прошлым! Но знаешь, что говорила Агата Кристи в произведении «Убийство под Рождество»?

Она снова прибегает к цитатам из книг Агаты Кристи. София просто обожает ее, у нее дома целая библиотека с кучей книг, и собрана вся коллекция Агаты Кристи, кроме того, не сосчитать других авторов.

Девушка решительно подходит ко мне и наклоняется, практически вплотную, уперевшись ладонями в стол, и шепчет мне на ухо:

— «Я ценю настоящее, а не прошлое! Прошлое должно уходить. Если мы будем его постоянно возвращать назад, оно в конце концов станет не таким, каким было, а таким, каким мы его хотим видеть. Ложная перспектива!» — именно так она и писала!

— София! — Я прерываю её и поднимаюсь со стула, вынуждая девушку отступить на шаг назад. — Прекрати немедленно. Ты не должна вмешиваться в мои мысли и внутренние чувства. Я взрослый, состоявшийся мужчина и не нуждаюсь в наставлениях. Это я тебя должен обучать и наставлять, а не ты меня.

— Настолько взрослый, что до сих пор не обратился к профессиональному психологу? — её слова звучат с язвительной насмешкой, а взгляд выражает вызов.

— Бинго! Совершенно верно.

— Ты вспомнишь мои слова, дорогой брат, и я жду, когда ты на коленях будешь вымаливать прощения у Евы.

— Не издевайся надо мной. Я тебе не враг.

— Ты мой враг до тех пор, пока не извинишься перед Евой. Я не собираюсь с тобой разговаривать, пока ты не сделаешь так, как я тебе сказала, и даже Маттео ничего не скажет про меня, потому что я ему запрещу.

— Вперед!

— И пойду!

— Иди! Смелей!

Я чувствую, как внутри меня всё сжимается от ярости. Кровь пульсирует в висках, а дыхание становится тяжёлым и прерывистым. Злость охватывает меня целиком, и я не могу контролировать свои эмоции. Всё вокруг кажется мне бессмысленным и раздражающим. Слова и действия посторонних, а вернее Софии, вызывают лишь отторжение и гнев. Я хочу, чтобы всё вокруг изменилось, но понимаю, что это невозможно.

— Удачи твоим коленям, вдруг будут болеть, когда Ты будешь стоять на них и просить прощения у Евы! Не забудь подарить ей первый поцелуй!

Девушка показала мне средний палец и быстрым шагом покинула кухню, не забыв хлопнуть массивной дверью так, что боль от звука отозвалась в ушах и голове.

— Сука, какая же она сука.

Я чувствую, как напряжение в мышцах нарастает, и мне хочется что-нибудь разбить или сломать. Я сжимаю кулаки, пытаясь удержать себя в руках. Но это бесполезно. Злость поглощает меня, и я не знаю, как с ней справиться. Я пытаюсь успокоиться, сделать глубокий вдох, но это не помогает. Бросая разъярённый взгляд на стакан с лимонадом, я вылетел из кухни и наткнулся на недовольного Доминика.

— Еще один, — возмущается он, ударяясь о мое плечо собственным. — Сразу видно, одна семейка. Носятся по дому и врезаются во всех.

Он о Софии, выбежавшей минуту назад.

— Не ты ли вчера психанул и ушел из гостиной, когда узнал правду про свою драгоценную Офелию?

— Захлопни пасть, — мужчина выглядит хмурым и напряжённым, его брови нахмурены, взгляд фиолетовых глаз направлен в пустоту. — Я люблю эту девушку, и мне насрать, что она дочь нашего врага. Я верну ее, чего бы мне это ни стоило.

— Конечно, никто тебе не мешает.

— Прямо сейчас ты мешаешь пройти мне в кухню и спокойно позавтракать, а после свалить на блядскую работу.

— Увольняйся и отказывайся от наследства, раз она блядская.

— Обязательно, — Доминик говорит резко и кратко, не собираясь скрывать раздражения и злости.

Он обошел меня и скрылся за дверями кухни.

Его можно понять.

Он вчера узнал, что его возлюбленная — дочь того, кто пытается нас убить уже много лет. И Эвелина скрывала правду, прикрывая Офелию, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью других. Она в любой момент могла бы предать или объявился бы Юлиан. Это тоже злит его.

Я вернулся в спальню и рухнул на постель. Еву я не видел, а Лоре спит, даже ни разу не открыв глаза. Я уже начинаю беспокоиться, что она заболевает, поскольку она редко спит настолько долго.

Передо мной стоит выбор. Ужасный выбор, заставляющий задуматься о важности Евы. Может, я правда был слишком груб по отношению к ней и несправедлив? Прошлое не изменить, но я могу изменить будущее, отпустив Лилит в свободное плавание на том свете.

Выбор.

Это так отвратительно.

И мне придется извиниться перед Евой.

Как насчет свидания?