Та, что пришла с неба
Лучи солнца мягко скользили по водной глади, озаряя бирюзовые волны, где играли, ныряли и скользили с грацией морских существ юные на'ви. Их тела, выносливые и ловкие, словно сливались с водой — движения были плавными, текучими, будто сами стихии стали частью их. Хвосты помогали сохранять равновесие, руки рассекали воду легко, точно весла. Каждый вдох — глубокий, наполненный солью и свободой. Это было их пространство, их дом.
Аонунг, сын вождя, плыл рядом со своим другом Ротсхо, его илу скользил над водой почти бесшумно. Вдруг что-то нарушило привычную гармонию.
— Аонунг, смотри! — Ротсхо указал вверх, тревожность звучала в его голосе.
Высоко в небе, в неверном солнечном свете, парило существо. Его мощные крылья — прозрачные, словно покрытые тонкой пленкой воды, — медленно взмахивали. Это был икра́н. Не обычный, как у лесных на'ви, а бледно-синий, с лиловыми прожилками по телу, уставший, еле держался в воздухе.
— Икра́н?.. — прошептал Аонунг, сужая глаза. — Но они не обитают у нас... У него должен быть всадник.
И точно — в следующее мгновение силуэт на спине икрана потерял равновесие и сорвался вниз. Тело с глухим всплеском рухнуло в море.
— Ротсхо, не стой столбом! — крикнул Аонунг и резко нырнул со своего илу, устремляясь к месту падения.
Море приняло его, обволокло шумом и солью. Под водой всё было иным — безмолвным, полным таинственного ожидания. Сквозь туманную толщу он начал искать, чувствуя, как с каждым мгновением сердце стучит быстрее. Где-то там, внизу, под слоем волн, была она.
И он нашёл её.
Среди водорослей и кораллов, в рассеянном свете, лежала молодая на'ви. Её кожа была необычного цвета — между голубым и синим, словно сам океан отдал ей частичку себя. Тело было безжизненным, волосы плавали вокруг, будто шелковая мантия. Аонунг поднырнул под неё, обхватил за талию и, крепко прижав к себе, резко поплыл наверх.
— Она жива? — спросил Ротсхо, когда Аонунг вынырнул и положил её на своего илу.
Юноша положил ладонь на её грудь, сосредоточился. Слабое биение. Тонкое, как лепесток, но живое.
— Да... Она жива. Мы плывём к Тсахик.
⸻
— Ты сошёл с ума, сын мой! — голос Тсахик Ронал, грозный и властный, разнёсся по святилищу.
В её глазах, глубоко посаженных и полных мудрости, вспыхнуло пламя. Её строгие черты, украшенные узорами перламутровых раковин, были напряжены.
— Ты будущий Оло'эйткен! У тебя на первом месте народ, а не чужестранка, которую ты притащил к нам!
— Что мне нужно было сделать, мама? — голос Аонунга был твёрдым, но в нём звучала боль. — Оставить её умирать? Она падала с икрана — небесные люди не умеют их приручать. Это не случайно. Я... чувствую это.
Ронал на мгновение замолчала. Словно вглядывалась не только в лицо сына, но и в его душу. Она знала — если он почувствовал связь, она глубже, чем просто жалость.
— Хорошо, — произнесла она наконец. — Но если ты так в ней уверен — ты и будешь её учить. Если не справится... отправим обратно в море.
⸻
Пальцы девушки пошевелились. Её веки дрогнули. Сначала слабо, затем сильнее. Мир вокруг начинал проясняться.
— Отец, она просыпается, — Аунунг наклонился ближе, чувствуя, как его сердце замерло.
Рядом стоял Тоновари, высокий, спокойный, сдержанный. Его голос был ровным, уверенным — голос истинного вождя.
— Кто ты, девочка? Что делаешь в наших водах?
Она медленно открыла глаза. Цвет их был глубоким, как бездна океана. В её взгляде — растерянность, страх и... что-то неуловимо знакомое.
— Я... я... — губы дрожали. — Меня зовут... Мерида. И я...
Она вдруг замерла. Глаза наполнились слезами.
— Я ничего не помню. Ничего. Ни откуда я, ни кто я... — голос её сломался. — В голове пустота...
Аонунг не отводил взгляда. Эта девушка, чужая и незнакомая, будто затронула внутри него струнку, которая молчала долгие годы. Что-то в ней было — хрупкость, тайна, уязвимость, которую хотелось защищать.
А может... это судьба?