1
Мысли, мысли, так болят мои мысли.
Холод за окном, и так целый день.
Я боялась, и тебе не нравилась,
Ты прости меня за мою тень.
Ведь ты же знаешь, как я тебя сильно.
И что всё без тебя провал, без тебя провал.
Ты же знаешь, мне очень стыдно.
Я не хочу без тебя спать.
Не могу тебя с другими представлять.
БЬЯНКА - КЕДЫ
Середина апреля, 2018 г.
Стас
Выходной день — суббота, надо бы радоваться, но куда там, мне совсем не весело. Принимая душ, пытаюсь смыть свои мысли, все тщетно, горячая вода не дает успокоения. Вот уже пол года веду жизнь затворника, что совсем не похоже на меня. Давно не наведывался в клубы, в которых часто раньше пропадал по выходным. Ни с кем не встречаюсь, не хочу. Редко вижусь с друзьями. Они списывают на загруженность работой и давно махнули рукой, но причина совсем другая. Перестав отрицать свои чувства, наконец смирился с ними. Рухнули барьеры, которые были все это время.
Уехав в октябре в командировку на месяц в другой город, первый человек по которому заскучал, была моя сводная сестренка — Ксюша, а вовсе не возлюбленная девушка Лиза. Только вот проблема в том, что с первой мы никогда не общались просто так, только по делу. Поэтому я даже не мог позвонить и послушать ее голос, а фотографии в социальных сетях просмотрел сто раз.
Это был тяжелый месяц, проведенный в одиночестве, только большой объем работы отвлекал меня от накатившей тоски, чертежи стали лучшими друзьями. Коллега — архитектор, с которым исправляли все недочеты, чтобы успеть до начала строительства комплекса, практически братом. Но это было днем, ночью я натурально сходил с ума. Машины нет, город не знаю — не покатаешься; пить — так я не пью, чтоб его. От последней мысли передергивает, нет уж, этот путь для меня закрыт, нахлебался. Так, о чем я? Ах, да, друзей тоже нет. Начал читать книгу, что купил в одном из ларьков возле метро, реально затянуло. Никогда не думал, что стану книжным наркоманом, а тем более с таким началом, книга-то совсем простая.
С Лизой общался мало и прохладно, сам не понял, как мы с ней стали чужими людьми друг для друга. По возвращению домой она предложила расстаться, я был только за. Мы остались с ней в приятельских отношениях, периодически созваниваемся. У нее все хорошо, на новый год познакомилась с парнем и влюбилась. Он живет в Питере, собирается переезжать к нему. Счастлива по уши. Я совершенно искренне за нее рад. Лиза при каждом разговоре пытает меня, кто же та роковая девушка, которая умудрилась разбить мое сердце. Стойко молчу, не поддаюсь.
Никогда не боялся говорить понравившейся девушке о своих намерениях, с Ксюшей не могу. У нее парень недавно был, почему-то расстались, но явно не из-за меня. Вдруг расскажу о своей симпатии, а она пошлет, как будем дальше жить в одном доме? Все-таки я последний трус. Руки остервенело взбивают пену на волосах.
Как невинно все начиналось: три года назад папа на фирму искал нового экономиста, прежняя ушла в декрет. На собеседование пришла Наталья Андреевна Игнатьева и покорила сердце моего старика. Надо сказать, со своей работой он совсем зачерствел, мужской коллектив требует крепкой руки. Наташа его изменила, а через семь месяцев у меня появилась мачеха и сводная сестра, младше на шесть лет. Мы переехали в свой дом за город. Я понимал, что девушка под запретом, как мог отвлекался, только чувства никуда не ушли, стали сильнее. Плюсом к этому теперь ощущаю себя подонком. В ее глазах скорее всего выгляжу бабником. Ксюша не обращает на меня никакого внимания.
Ну почему мы встретились так рано! Если бы это произошло хотя бы сейчас, а не тогда. Ей только должно было исполниться семнадцать, а мне уже было двадцать три. Опять накрывает разочарование и раздражение.
Ладно, надо выползать из своего убежища, есть-то хочется. Печалька.
Ксюша
Спустившись к завтраку, как раз застаю маму и дядю Витю у входа, опять отправляются по делам. Мама награждает такой родной улыбкой. Как мне не хватает наших душевных разговоров, и дело здесь только во мне. Я не могу поделиться с ней своими чувствами к Стасу, боюсь, что не поймет, заругает.
— Будем после обеда, — прощается дядя Витя, и они безмятежно уходят.
Особо есть не хочется, но надо. Мама возмущается, говорит, скоро ветром унесет. А я что, я ничего, вот такой организм. Девчонки смеются, списывают на мифическую влюбленность. Они даже не представляют, как близки к правде, но я никому не рассказываю о своих чувствах. Только лучшая подруга Инна знает.
Как всегда, хлопья с молоком ждут меня. В голове снова и снова повторяется разговор Стаса по телефону, который я случайно услышала не так давно: «Нет, не поговорил еще с ней... Боюсь... Ты не представляешь, я не могу на нее смотреть, она сводит меня с ума. Только и думаю о ней... Да знаю я... Раньше не было проблемой объясниться с девушкой, а теперь есть... Наверно влюбился...»
Дальше не стала слушать, сбежала к себе в комнату и разревелась: он любит кого-то. Реально любит, потому что я впервые вижу его таким. Предыдущие так, несерьезно, а было их много. Весь прошлый год жутко ревновала, потому как девушки менялись чуть ли не каждый месяц. Злилась на саму себя за то, с каким усердием следила за его жизнью. Мазохистка. В этот раз все по-другому. Теперь понятно почему он отстраненно со мной общается. Даже не смотрит, просто у него в мыслях совсем другой человек. Его изменения стали заметны несколько месяцев назад, но я упорно закрывала на них глаза. На что-то надеялась, пыталась как-то обозначить свое существование. Наверно, это были слишком жалкие или прозрачные намеки, Стас не понял. Ну не умею я, как другие, брать парня в оборот. Он видит во мне лишь малолетку, недостойную внимания.
Вот и он, опять серьезный. Раньше много шутил, постоянно подкалывал меня. Сейчас и два слов от него уже роскошь. Я могу даже не смотреть, образ этого человека въелся в сознание. Стас довольно высокий, я едва достаю ему до подбородка. Мой рост всего лишь сто шестьдесят сантиметров. Атлетическое телосложение, со спортом на короткой ноге, в отличие от меня. Помню, по началу таскал с собой на пробежку, но я быстро сдулась. Стыдно вспоминать, но каждый раз я умудрялась облажаться: то падала, то болтала глупости без умолку, то еще какие-то несуразности происходили. Он же другой, и выглядит всегда стильно, аккуратно, даже сейчас в домашней одежде. Или я не объективна? Возможно. Темные густые волосы, сейчас короткие. Несколько месяцев назад был маленький хвостик. С ума сходила, так хотелось снять резинку и запустить руки и растрепать их. Уверена, что этот образ разбил еще парочку сердец к уже имеющимся. Кажется, будто смена прически зависит от его настроения или состояния души.
Глубоко посаженные карие глаза совсем не портят любимое лицо. Невысокий лоб, прямой нос. Губы... я назову их идеальными, не пухлые и не узкие. Кому-то покажется обычным, для меня самый лучший, такой близкий, такой недосягаемый.
— Доброе утро, — он делает себе несколько бутербродов и садится за стол. Обычно его задумчивый, проницательный взгляд нацелен точно в глаза собеседника. Я давно уже исключение. Неужели, ему настолько неприятно мое общество?
— Доброе утро, — я пытаюсь ответить более жизнерадостно, чем он.
— Родителей нет?
— Ага, я когда спускалась, они как раз уходили, какие-то дела. Сказали будут после обеда. А ты что-то хотел от них?
— Абсолютно ничего.
На этом наш разговор и заканчивается, н-да. Ладно, мне все равно надо к зачету готовиться. Закончу завтракать и пойду к себе.
Стас
Смотрю на нее. Такая вся естественная, нет излишнего позерства, которое раздражает. Уже две недели моя Ксюша совсем другая. Да и не моя она, я упустил свой шанс, что-то произошло, опоздал. От этих мыслей мне становится совсем невыносимо: молчит, постоянно в себе, перестала смеяться.
Мы оба вздрагиваем от звонка телефона, наверно она тоже была где-то глубоко в своих мыслях, как и я.
— Да, Костя, привет.
— Привет. Слушай тут такое дело, мы вчера немного перебрали и не сможем пойти с тобой сегодня в кино, — голос у друга реально как с грандиозного бодуна.
— Мы — это кто? — я прекрасно знаю ответ, но в глубине души надеюсь на лучший исход.
— Все. Вот не поехал с нами вчера.
— Ага, вы там все парочками, а мне на вас любоваться, — в этот момент ловлю на себе взгляд Ксюши. Вижу в нем печаль, но не успеваю зацепиться за эту мысль. Костя продолжает:
— Мы бы и тебе кого-нибудь нашли.
— Не надо. Вы еще и нажрались, я то не пью, ты знаешь.
— Да знаю, но ты всегда уходишь от ответа на вопрос «почему?».
— Эта тема закрыта для обсуждения.
— Может перенесем кино?
— Нет, сегодня последний день проката. С этой работой только смог выбраться. — вздохом пытаюсь скрыть раздражение.
— Смотри сам. Давай до встречи. — судя по тому, как быстро он закончил разговор, чувство стыда присутствует.
— Пока.
Вот так накрылись мои планы. Да пошли они все, один схожу.
Когда я кладу трубку, Ксюша спрашивает:
— Что за фильм?
— «Ты прыгнешь первой», — в глазах загорается любопытство.
— Интересный фильм, тоже хотела сходить, но мои подружки отказались. — ух-ты, я и не подозревал, что ее интересуют похожие фильмы, Ксюша такая тихоня и скромница. Думал, смотрит одни мелодрамы и комедии.
— Пошла бы одна.
— Я не могу на ужасы ходить одна. Нравятся страшные фильмы, адреналин и все такое, но боюсь. Мне надо кого-то за руку держать. Представь, если незнакомого соседа схвачу в такой момент, он же будет орать на весь зал.
— Ну да. — я сразу рисую эту картину в воображении и не могу сдержать смеха, затем добавляю, — Если хочешь пошли со мной.
— Хочу! — девушка с радостью соглашается.
— Тогда я пошел бронировать места.
— Подожди меня, вдруг у нас разные представления о хороших местах в кино, и ты возьмешь не те.
— Ладно. — стараюсь ответить как можно спокойней, пока сердце совершает пару кульбитов в груди.
Ксюша быстро заканчивает со своим завтраком. Как она может это есть. Ладно бы обычные хлопья ела, так она специально находит без сахара. Куда ей еще худеть, я когда смотрю на нее, хочется посадить и поставить тарелку борщечка́. И чтоб не выпускать, пока все не съест. Папа иногда называет Ксюшу «бухенвальдский крепыш», на что она очень смешно злится.
Убрав со стола, отправляемся наверх.