Симультанность

      По воскресеньям кафе работает до восьми часов. К началу девятого уходит последняя парочка, оставив Антону щедрые чаевые. Он убирает со стола остатки посуды и относит их на кухню Иванке. После Арсений с Антоном сдвигают вместе два столика на самом краю террасы, откуда открывается чудесный вид на вечерний город: прогуливающиеся вдоль берега туристы, постепенно темнеющее небо и огни, отражающиеся в море.

       Арсений пододвигает к столу ещё один стул, потому что на двух скамейках впятером не усесться. В тесноте, да не в обиде, конечно, но зачем мучиться? Антон улыбается Арсу. У них есть ещё без малого час до девяти вечера, прежде чем они снова соберутся здесь, но уже в более расширенном составе. А прежде неплохо бы смыть с себя уходящий день, вместе с вечным галдежом отдыхающих в кафе людей.

       Первое августа нужно пометить в календаре как день, когда Арсений сломался и согласился-таки познакомиться с друзьями Антона. Конечно, не прямо сломался, скорее, согласился по глупой невнимательности, пока утром Антон снова выцеловывал ему всю шею и горячо дышал в ухо. И как-то так он между делом обронил, что хочет сегодня собраться в кафе после закрытия с друзьями, Арс, не хочешь ли ты с нами? Арсений в тот момент понятия не имел, о чём там его спрашивал Антон, просто выдохнул на автомате «да» и продолжил лапать тощую задницу. А зря он не слушал, потому что понял, на что подписался, почти сразу же, но свои слова обратно забирают только конченые мудаки, так что предстоит сегодня Арсюшеньке увидеть Лео и Никшу.

       За месяц пребывания здесь на хорватском языке Арсений выучил только самые ходовые фразы (и ещё несколько из тех, которые напрямую касались кафе и посетителей). Каждый раз пользоваться гугл-переводчиком не вариант: на слух можно понять не так уж много слов, снова придётся просить Антона переводить. Иванка ещё может иногда сказать что-то на русском: редко, но каждый раз в подходящий момент. Вся эта затея Арсению не нравится. Сидеть весь вечер, ожидая, когда тебе переведут что-то — сомнительное удовольствие. Но Антон успокоил его тем, что они все притащат свои настольные игры, а там много слов знать не нужно, а если что — он будет всё переводить. После этих слов, конечно, сразу же стало легче (нет).

       Первым в душ уходит Арсений. Потому что сегодня он пострадавшая сторона, и вообще — он не море, его не волнует. Так что к тому моменту, как Антон возвращается из душа, Арсений, уже свежий и душистый, как раннее весеннее утро, лежит на своей софе и зависает в инсте. Антон снова заваливается в комнату, обмотанный полотенцем, и Арс не знает: то ли Тоша действительно такой распиздяй, который вечно забывает взять в ванную запасные труселя, то ли это делается специально, чтобы потом постоять перед закрытым (он учится на своих ошибках) шкафом и поиздеваться над собой, пытаясь напялить на себя бельё и не спалить худющую жопу.

       Арсений откладывает телефон и встаёт с места. Антон, стоящий к нему спиной, этого не замечает: он полностью занят тем, чтобы втиснуть свои влажные ляжки в узкие прорези белья. Потому что полотенцем он пользуется исключительно в качестве накидки. Когда Арс обнимает его, всего влажного, со спины, Антон испуганно матерится:
      — Ебать, Арс, ты чё пугаешь, так и усраться можно! — Антон поворачивается к Арсению уже в трусах, откидывая полотенце на свою кровать.

      — Какой пуганый. А чего дверку-то закрыл? Я уже всё видел.

      — Видел, да не всё, — бурчит Антон. — А хочешь посмотреть — так и скажи. Или тебя сам факт вуайеризма возбуждает?

       Арсений думает, что возбуждает его Антон, но вслух, конечно, не говорит: слишком избито и сопливо. Но да, это правда так. Кстати, задница Антона мягкая, как бы там ни казалось со стороны. И вообще это первый случай, когда Арсений так долго продолжает все эти танцы с бубном, потому что с любым другим парнем он бы уже давно переспал, но с Антоном очень даже хорошо просто обжиматься.

       Пока Арсений размышляет о высоком, Антоша думает о низком: подаётся вперёд, прижимаясь своим пахом к паху напротив, и довольно бормочет, пока Арс тискает его жопу. Ну да, знаете, ему восемнадцать — тот самый возраст, когда ебаться не переебаться, а рядом вечно ходит парень, на фоне которого слово «секс» бледнеет от стыда.

       Арс целует Антона в подбородок и пытается возмутиться:
      — Тебе только это от меня и нужно.

      — Совсем дурак? — Антон слегка отстраняется, обиженный до звенящих яиц в только что надетых трусах с бэтменом.

       Серьёзно, и это у Арсения-то ранимая душа актёра?

      — Да ну чего ты, я же пошутил.

      — Угу.

      — Серьёзно. Я так не считаю.

      — Ладно-ладно, — Антон сдаётся. Обиды в нём почти не задерживаются.

       Арсений закрепляет свои слова поцелуем и снова заваливается на софу, наблюдая, как Антон роется в шкафу в поисках свежих (и мятых!) шмоток.

       Иванка и Лео заваливаются вдвоём, буквально следом за ними приходит Никша. Уже почти стемнело, и Антон включает на террасе электрический свет, на который тут же начинают слетаться все мерзкие ползучие насекомые.

       Антон представляет его двоим парням, и когда они все, наконец, рассаживаются за столом, обложившись чипсами и газировкой, Арсений чувствует себя невесткой, пришедшей знакомиться с родителями жениха. Вот такие странные ассоциации. Лео и Никша заинтересованно рассматривают его и настроены вполне дружелюбно, это он тут сидит и дуется, как мышь на крупу, потому что его заставили, а на деле же ничего плохого ему эти парни не сделали.

       Иванка перемешивает колоду карт «Уно» (в этот раз она дилер) и начинает раздавать. За игрой время идёт быстро, Антон постоянно хохочет и переговаривается с друзьями. Очевидно, процент понимания их разговора у Арсения очень низок, но он не вмешивается даже тогда, когда недовольство в нём достигает апогея. Как будущий актёр, людей он не стесняется и умеет работать на публику, когда хочет. Сейчас он этого не хочет, а потому его улыбка какая-то совсем вялая, он продолжает игру постольку-поскольку и периодически смотрит на Антона, занявшего тот самый единственный стул возле него.

       Первый раунд выигрывает Иванка. Она радостно кричит «Уно!» и ребята начинают подсчитывать баллы, а после всё начинается сначала. Постепенно раздражение в Арсении сменяется безразличием, он продолжает играть, но в сам процесс не вовлечён, а потому почти не замечает, когда Лео радостно показывает пустые ладони и тянет:
      — Uno, gubitnici.

      — Nepravedno, — бурчит Никша, у которого в руках осталась одна карта.

      — To je život, buraz, — пожимает плечами Иванка.

       Арсений складывает карты на стол. Никакие баллы он подсчитывать не хочет, думает, как бы незаметно пнуть Антона и попросить слиться хотя бы из игры. Впрочем, баллы не хочет подсчитывать никто: всем лень, поэтому какое-то время они сидят и наслаждаются тишиной.

      — Ars, što ti je na majici? — Иванка смотрит на Антона, типа, дружок, переводи давай.

       Арсений тоже смотрит на Антона. Приходится переводить:
      — Она спрашивает, что у тебя на футболке написано.

       Арсений смотрит на себя, как будто желает перепроверить. На чёрной ткани, имитируя нагрудный кармашек, разместилась лаконичная надпись: «Какое счастье быть несчастным». Если уж страдать, то по полной, и чтобы об этом знали все, не зря же он король драмы.

      — Скажи, что это строчка из стихотворения русского поэта.

      — Nešto iz ruske poezije. «Kakva radost biti nesretna».

      — Jednostavno si nesretan i možeš biti.

      — Kako to misliš?

      — Razgovarali ste s nama cijelu noć, a on nije zainteresiran da čuje ono što ne razumije. Glup si.

       Лео с Никшей переглядываются, а потом смотрят на Арсения. Он чувствует себя полным идиотом, потому что, наверное, говорят про него, но из их речи он мало что понимает. Иванка вздыхает и на очень ломаном русском обращается к Арсению:
      — Антон тупой, но он в тебя влюбился. Прости его.

      — Zaljubiti se? Znači, izlaziš? — Лео подаётся вперёд и смотрит на Антона. Видимо, интуитивно уловил схожие слова, как это весь вечер делал Арсений.

       Антон… ну, он понимает, что дурачок: слишком соскучился по друзьям, потому что почти всё время проводил с Арсением, и теперь так по-свински себя повёл, когда сам же обещал, что будет ему всё переводить. Кусок последней идиотины. Сам сидит едва ли не каждую минуту на Арса взгляды бросает, всё нарадоваться не может, а про языковой барьер совсем забыл.

      — Э-э… — Антон неуверенно смотрит на Арсения.

      — Ну чего? — Арсений колупает краешек стола ногтем. Недовольство в его голосе уже даже не маскируется под улыбку.

      — Лео спрашивает, встречаемся ли мы. И, похоже, это интересно всем. Что им сказать?

       Арсений смотрит на друзей Антона. Иванка подпёрла щёку рукой, Лео и Никша чувствуют себя неудобно, они слегка улыбаются, но тоже ждут ответа.

      — Не знаю, это твои друзья. Говори им что хочешь.

      — Ты не против?

      — Нет.

      — И даже если я скажу им что-нибудь грязное? — Антон ухмыляется.

       Арсений вздыхает:
      — Да, скажи им, как дрочишь на меня в душе, потому что я тебе не даю.

      — Было бы смешно, если бы не было так грустно, — бурчит Антон. — Da, Arseniy i ja hodamo. On — je moja ljubav i seksualna ovisnost do kraja mog života.

       Иванка, Лео и Никша выдают долгое «о-о-о», понятное и без перевода.

      — Tako si odvratan! — весело возмущается Иванка.

      — Nisam znao da si gej, — хмурится Никша.

      — Nisam baš gej, — Антон пожимает плечами.

      — Что ты им сказал? — Арсений смотрит на Антона. Судя по реакции его друзей — сказал он что-то максимально тупое.

      — Всего лишь правду, мой хороший.

       Остаток вечера Лео и Никша спорят о том, сколько в Антоне гейского. Антон, учитывая свою ошибку, теперь переводит всё, так что разговор течёт не так быстро, как мог бы, но он в любом случае намного приятнее, потому что теперь Арсений в нём хотя бы участвует. И это сразу многое меняет: Лео и Никша оказываются интересными, ничуть не хуже Иванки (но она всё равно его любимица — хитрая лисица только того и ждала, что они с Антоном признаются). Вторая половина вечера ему нравится намного больше.

       Друзья Антона хотят знать всё про них, а Лео с Никшей тем более, потому что это Иванка знала про Антона многое, так как они постоянно контактировали с ней в кафе, а вот парням приходится рассказать кое-что. Это едва ли не самый лёгкий каминг-аут в жизни Антона. На вопрос Лео о том, как они с Арсением нашли общий язык, Антон шутит, что поцеловались. Все смеются, Арсений сгорает от испанского стыда: почему говорит Антон, а провалиться сквозь землю хочется ему?

       К двенадцати все расходятся. На прощание Лео и Никша пожимают Арсению руку, Иванка его крепко обнимает и подмигивает. Хитрая и коварная, но совершенно очаровательная девушка. Оставшись вдвоём, Арсений с Антоном раздвигают обратно столы, уносят стул и сгребают в охапку весь мусор от посиделок. Когда всё убрано, Антон потягивается и, взяв Арсения за руку, говорит:
      — Пойдём.

      — Куда?

      — Узнаешь.

       Приходят они на кухню. Антон усаживает Арсения на диванчик и лезет в холодильник, достаёт оттуда пакет молока и наливает его в кастрюльку. Поджигает огонь и быстро куда-то испаряется, только слышно, как стучит москитная дверь, ведущая в дом. Возвращается через минуту с веточкой лаванды в руках. Антон хорошенько промывает её и забрасывает несколько крошечных цветочков в закипающее молоко, убавляет газ и лезет в шкафчик слева от плиты за стаканом. Арсений наблюдает за всеми этими манипуляциями с интересом. Антон готовит неплохо, в этом он уже убедился, поедая вкуснейшие завтраки, но вот молоко и лаванда вместе вселяют какое-то недоверие.

       Молоко тихонько булькает несколько минут. Антон достаёт из очередного шкафчика мёд и, зачерпнув ложку, отправляет его в стакан, после чего выключает плиту, переливает молоко и размешивает мёд.

       Антон ставит стакан перед Арсением и двигает к нему корзинку с овсяным печеньем.

      — Пробуй.

       Арсений недоверчиво косится на Антона, и тот поясняет:
      — Это лавандовое молоко. Оно очень вкусное, успокаивает и снимает стресс. Я уже давно хотел тебе его сделать. На ночь — самое то. Бабуля научила делать, а у неё каждый рецепт идеальный, даже самый простой.

       Арсений пробует. Молоко горячее, приходится дуть, но оно до того душистое и непривычное на вкус, слегка сладкое от мёда и пряное, что Арсению даже не хочется заедать его никакими печеньями.

      — Извини за сегодня, ладно? Я увлёкся и совсем забыл, что ты не знаешь хорватский.

       Антон плюхается рядом, обнимает за плечи и целует в щёку. Арсений вздыхает: за это вкуснейшее молоко он готов простить Антону его глупость. К тому же не все люди могут так просто признаться, что лоханулись, да ещё и попросить после этого прощения.

      — Ладно уж. Прощу, если сегодня ночью ты не придавишь меня всей своей тушкой к постели.

      — Этого обещать не могу, — Антон улыбается. Его улыбка — ещё одна вещь, за которую Арсений готов отпустить грехи не только ему, но и всему миру.