Ну разве я плохой?

Выходной. Сколько же тëплых чувств вызывает лишь одно слово, которое, казалось бы, обычное, но, когда взрослеешь, то воспоинимается совершенно по-другому. Это становится более желанным и чем-то особенным. Да,  и уж тем более, когда он первый на новом рабочем месте. Даже неуютно, наверное?

Ацуши, поëрзав на кровати, понял, что уснуть точно не получится. Чëрт бы подрал это утреннее сумасшествие. Да и Бог с ним! Раньше встанет, раньше ляжет, но тогда снова "раньше встанет", хотя, сейчас это не имело огромной роли. Вставать так с хорошим настроением.

— Рюноске, ты спишь? — никакого ответа не последовало, как жаль. — Рюноске?

Окончательно встав из тëплой постели внизу никого не обнаружилось. Только идеально-заправленная постель. И только сейчас в ещë медленноварящую голову дошло, что не вся мафия может похвастаться отдыхом. Точно.

"Надо перестать быть рассеянным".

Выходной был спланирован от слова никак, потому Ацуши смутно представлял чем он будет заниматься. Может быть стоит наладить контакт не только с парой коллег? Звучит как отличный план.

Но обойдя пол общежития, никого не было найдено. Вот совсем. Что за ерунда? Должен же кто-то отдыхать помимо Ацуши.
Ладно, отношения будут налаживаться в процессе работы раз на то пошло.

Бездействие тоже даëт свои плоды — неприятный осадок. Тратить время на чтение всех законов и этикета в мафии, конечно, хорошо, узнаешь много нового, не попадëшь в неприятную ситуацию, но навязчивое чувство продолжало ныть, чуть ли не крича, что ну не должен он просто сидеть, надо чем-то заняться. На ум приходила только хорошая прогулка по окрестностям близ мафии. И спокойствие придаст, и полезно будет. Нужно же ясно понимать новую геогрфию местности.

И спустя нескольких минут взвешивания решения стоит али нет, суд объявил "стоит" единственным и неповторимым победителем дела. И потому, собравшись намного шустрее, Накаджима уже вдыхал свежий весенний воздух. Приятная и теплая весна, с оттенками знакомого цветка, но, увы, название всë вертелось, а мозг не соображал. И ничего лучше не пришло в голову как перебор всех цветов, которые он только знал.

— Гортензия, космея, розы, подсолнух, сакура... — шëпот перерастал в бормантание, а прогулка в увлекательное шоу по телевизору, на котором засидает вся семья, разинув глаза.

— Ну, тогда астра. Тебе на "а" снова, — голос слева перешëл на короткое мычание, в попытке раздумья, — знаешь ли, я в цветах не разбираюсь, так что не подскажу.

Гоголь. Снова он. Что он тут вообще делает?

— Николай, что вы здесь делаете? — Ацуши насторожился, готовясь ко всему, мало ли. Взгляд состредатачивался. Довольно непредсказуемый паренëк этот Гоголь.

— Гуляю, решил пройтись. Знаешь, сидеть на работе, конечно, хорошо, но всем же нужен отдых, не находишь? — самодовольное лицо выводило на недоверчивость, но эта территория не приватизирована мафией, потому он внолне спокойно мог здесь гулять, и не возразить. — Но что ещë. В последнюю нашу встречу ты меня приятно впечатлил.

Пока Гоголь сделал паузу, Ацуши кивнул, мол, тот может продолжать и он заинтересован в разговоре сейчас.

— Но не хочу тебя хвалить. Просто знай, что ты впечатлил меня и не боле, тебе этого пока что хватит, — ладонь Николая кокелитво отмахивалась, — я пришëл убедится, что ты в надëжной организации и при людях.

Брови сделали галочку. Ещë раз. Он хотел что? Непонимание поглащало, оставляя уйму вопросов, но странный не умолкал.

— Да, звучит дико, но а что поделать? Справедливости ради и моей свободы, не беспокойся так о себе.

Брови нахмурились больше. Ступор был недалеко.

— Да чëрт. Просто знай, что моя больная голова думает, что ты последняя миссия здесь, и она хочет, чтобы ты был в порядке. Не гоже оставлять после себя работку для кого-то, — после последовал вздох. Видно, что Гоголь был не в радости от происходящего.

Нужно что-то ответить, как-то отреагировать на этот вывол информации, которая всë больше кажется то ли нелогичной, то ли с запахом сумашествия, только ощущение скорого обморока отчего-то нарастало.

— И так, вы хотите сказать, что я ваша последняя цель? А с чего “ваша больная голова" взяла именно меня, она не может подсказать? Зачем вам нужно ходить за членом мафии, с которым  вы виделись всего один раз? И о какой свободе идëт речь? — возмущение брало вверх, голос перерос в остаток яблока — огрызок, огрызания.

Пламенная речь, казалось бы, вновь впечатлила Гоголя, но ответил он с большим энтузиазмом, чем раньше.

— Как много вопросов, я ожидал их, Ацуши, но это не так важно сейчас и, в целом, думаю, тебе не пригодится. Но я не хочу жить в рабстве всей той ноши, предлагаемой миром для меня, любого меня, независимо от работы. Мне, как и любому нормальному, это надоест. Я не хочу попросту и всë с этим. Но покинув этот мирок всë таким же жалким рабом, будет обидно. Мне нужно освобождение, последним пунктом выпал ты. Побрал бы чëрт ту мою сторону, когда я действительно веду себя похожим на альтруиста и обычного человека, фу.

Как не хотел Николай, но большую часть своей жизни он выложил как на ветру. По его темпераменту это было ожидаемо.

Накаджиму также тронула речь, можно, конечно, с чем-то согласится, но как связано то, что Гоголь хочет уйти в самовыпил и то, что он следит за Ацуши?

— Непонимание — это нормально. Я если честно, тоже без понятия причëм здесь ты, но подсознание знает явно больше хозяина, — Гоголь достал ключи с брелком мини-книжкой и покрутил в руках, весь тот запал, кажется, ушëл на речь, — так как это последняя моя миссия, то закончить еë надо соответственно хорошо, не так ли? Это тебе.

Ацуши словил ключи. Реакция была в порядке.

— От чего это?

— В книге всë написано. Прочитаешь потом. Не бойся, это не последняя наша встреча.

Ацуши облокотился на ближайший столб, голова закружилась бешено. Казалось, что пейзажи раслаивались, а Николай троился.

Всë повторяется.

Ацуши сполз на землю.

"Ты только приди."
"Ацуши, ты так ошибаешься. "
"Как приятно, однако, что ты ведëшь себя, как бесхребетный, но твоя гордость..."
"Научись выбирать себе приятелей, но я хороший, помогу. "

Отрывки фраз долетали обрывками, пока и вовсе пропали. Окружение начало проясняться, складываться в единую картинку. Станция. Да твою налево. Снова Ацуши здесь и снова люди, бегающие туда-сюда огромными толпами.

"Что, опять?".

В плечо изредка толкали прохожие, но все они стремились к выходу, нет, они уходили в страхе. Каждый ускользает с глазами по рублю и дрожащими конечностями. Это и манило. Не может быть это реальностью, так тогда не всë равно умереть, быть убитым или выжить?

Поток людей закончился. Поезд оповестил всех о скором уходе громким звуком, режущим острый слух Ацуши. От чего все бежали? Не просто же так, что-то или кто-то напугало народ.

Последний вагон. Пассажир сходит и разминается, выставляя руки поверх и подтягиваясь то вверх, то на бока. Дазай? Снова. Да что же то такое!

Раз это непонятное обморочнаое состояние, почему бы не отыграться?

— Дазай-сан, это Вы? — Ацуши подступал ближе, пытаясь увидеть лицо.

Ответа не последовало. Наоборот он или оно отреагировало обездвижением, словно кукла.

— Дазай-сан, я хоть и не понимаю, что происходит, но мне явно не нравится вся эта богадельня и цирк, устроенный вами. Зачем вы это устраиваете, преследуете? Мне надоело всë дерьмо, что бегает за мной. Я хочу начать новую жизнь. Желательно, без вас, — тигра прорвало. Может, это и не реально, но вывалить хоть и выдумке, почему нет?

Кукла повернулась. Гримаса Осаму скривилась в злобном рыке, хотя и читалась лишь только по глазам и недовольному искревлению линии губ.

Теперь Ацуши замер. Холодок пробежался медленно колыхая спину.

Осаму начал махать, как бешеный за спину тигра.

Обернись.

Но другой реакции от Накаджимы не последовало. Что за невесть устроил Осаму.

— Этот цирк меня сегодня доканал.

С плохоскрываемой злостью Ацуши повернулся, но каково было его удивление, когда вместо станции или монстра он обнаружил небо. И он лежит в траве. Его бьют по лицу.

— Твою мать, тигр, — Чуя тяжело дышал, — очнулся. Наконец.

Уже стемнело. Ацуши отстранился подальше к столбу и облокотился, переводя уже своë дыхание в норму.

— Ты меня напугал знатно. Но больше меня волнует какого такого ты делаешь на улице? Тебя же ясно и достаточно доступно объяснили, что на улицу не ногой. И что я вижу? Ты глупый или глухой? —  потупив ещë пару секунд на неспокойное лицо Накаджимы Накахара продолжил менее грубо. — Ты, вероятно, плохо понял правила мафии. Второго шанса не дают, только избранным, но сомневаюсь, что ты входишь в это число.

— Прости, я просто...

— Приказы дважды не дают. За серьëзный проступок ты должен отплатить, но смилуюсь, и не доложу, если ты ничего не растрепал или сделал, идëт?

Кивок. Дорога в здание мафии долго не заняла. Но разговор по дороге да, был долгим.