не забывай меня [JENLISA]

Всё начиналось, как обычно: лёгкий утренний свет пробивался сквозь тонкие шторы, запах свежесваренного кофе и смех Дженни, пока она пыталась справиться с капризной плиткой. Лиса, завернувшись в одеяло, как в кокон, сидела на диване и лениво наблюдала за ней, глаза всё ещё сонные, но полные тепла.

Однако в последние дни Лиса стала чаще уставать. Её иногда тошнило по утрам, в глазах мутнело, и сердце словно проваливалось в грудную клетку. Дженни что-то замечала, конечно, но Лиса отмахивалась — мол, не выспалась, или просто погода давит.

Но однажды утром Лисе стало совсем плохо. Головокружение было таким сильным, что она не могла стоять на ногах. Дженни испугалась, вызвала такси и настояла на поездке в больницу. Лиса сначала отказывалась, но, глядя на тревожные глаза Дженни, сдалась.

Она прошла все обследования, сдала кровь, прошла МРТ. Сидя в палате с белыми стенами, она чувствовала себя словно в другом мире — таком, где нет солнечных танцев на кухне и беззаботного смеха. Врач долго не заходил, и это было самым страшным.

Когда он наконец вошёл, Лиса напряглась, инстинктивно вцепившись пальцами в край больничной простыни.

— У вас обнаружена опухоль, — сказал он спокойно. — Я очень сожалею.

Мир рухнул. Просто — рухнул. Всё закружилось, и ни одно из слов врача больше не доходило до неё. Её голос дрогнул:

— Она... лечится?

Он посмотрел на неё с сочувствием, но глаза у него были пустыми.

— Нет. Мы можем попробовать замедлить рост, но операцию провести невозможно. Я понимаю, насколько это тяжело, и мы будем делать всё возможное, чтобы вы чувствовали себя комфортно.

Лиса кивнула. Почти механически. И осталась в палате одна, глядя в окно, где светило то самое утреннее солнце, которое недавно касалось их новой квартиры.

Она не знала, как сказать Дженни. Просто не знала. Она боялась. Боялась, что та испугается, начнёт плакать, станет смотреть на неё по-другому.

А ещё больше — она боялась разрушить их хрупкое, тёплое "сейчас".

И пока Дженни писала ей сообщения, спрашивая, всё ли в порядке, Лиса сидела на краю больничной койки и шептала в пустоту:

— Я просто хочу ещё немного пожить, как будто всё нормально... хоть чуть-чуть...

Но внутри всё уже рушилось.

Через пару дней Лиса сказала Дженни, что хочет навестить Чеён и Джису — немного развеяться, просто пообщаться. Дженни поцеловала её в висок и отпустила, даже не подозревая, как сильно Лисе нужен был этот разговор.

В квартире у Чеён и Джису было светло, уютно и пахло мандаринами. Девочки обнялись, засмеялись, начали болтать ни о чём, но Лиса была странно тихой.

— Что-то случилось? — первой заметила Чеён. — Ты какая-то не такая сегодня. Ну всмысле, молчаливая. Не как обычно.

Лиса вздохнула. Глубоко. Сложила руки на коленях и опустила глаза, глядя на пол.

— У меня опухоль. Её нельзя вылечить.

Тишина в комнате звенела.

— Я не говорю Дженни. Пока. Я не могу. Я… просто хочу, чтобы она улыбалась. Чтобы хотя бы немного мы жили так, как мечтали.

Джису, впервые за долгое время, ничего не ответила. Только тихо подошла и обняла Лису.

— Помнишь, ты говорила, что хочешь сделать Дженни сюрприз? — тихо сказала Лиса, её голос дрожал.

— Да, — шепнула Джису, — я помню.

Лиса слабо улыбнулась:

— Она всегда мечтала о собаке. Я думала… может, пора исполнить её мечту.

Чеён вытерла слёзы с лица и кивнула:

— Мы поможем. Ты не одна, Лиса. Ты не одна.

Вернулась она ближе к шести.

В квартире было тихо. Только тиканье часов и гул города за окном. Лиса сидела на диване, укрывшись пледом, и глядела в одну точку — на чашку с недопитым чаем. Вечер растекался по комнатам медленным сумраком. Дженни ещё не вернулась с работы, и эта пустота ощущалась особенно остро.

Она провела рукой по лицу. «Так не может закончиться», — снова и снова звучало в голове. Она вбила в поисковик десятки слов: «альтернативное лечение», «ошибки в диагнозе», «экспериментальные методы». Ответы были расплывчатыми, пугающими, но всё равно она цеплялась за каждую строчку, как за спасательный круг.

— Должен быть способ… — прошептала она, не сдержав слезу.

Где-то в груди — глухой страх, жгучий и неотступный. Она боялась не боли, не процедур. Она боялась увидеть, как на лице Дженни появится та самая тень — тень ужаса, беспомощности, боли. Поэтому и молчала.

На телефоне загорелся экран — сообщение от Дженни: «Я скоро, задержали на встрече, но купила твою любимую лапшу!»

Лиса слабо улыбнулась. И снова — сжимающая тоска. Она прижала телефон к груди и закрыла глаза.
— Ещё чуть-чуть… Ещё немного побудь со мной в неведении, Джен. Я просто не готова.

Но где-то в ней всё же теплилась искра: вдруг… вдруг найдётся способ. Ведь чудеса иногда случаются. Разве не чудо — то, как они нашли друг друга?

[Пишем стекло, или всё таки сделаем ХэппиЕнд этой истории?]