1 глава.Лазурное спокойствие перед бурей
Утреннее солнце, пробиваясь сквозь высокие витражные окна трапезной, играло в чашах с фруктами и освещало волосы принца Тэхена. Они были того самого, необъяснимого ярко-голубого оттенка, что заставлял придворных шептаться, а мудрецов листать пыльные фолианты. Это не был цвет краски или ткани — он казался живым, глубоким, как омут горного озера, и сиял изнутри, словно в пряди была заключена самая малая частица неба. С самого детства это была его отличительная черта, причина гордости матери и лёгкого беспокойства отца-короля. Причина множества прозвищ и единственное, что хоть как-то смягчало его вспыльчивый и решительный характер.
Тэхен отодвинул тарелку с тёплыми хлебцами и взглядом отыскал за столом младшую сестру, которая пыталась незаметно скормить свой шпинат королевскому псу. Рядом сидела мать, с улыбкой наблюдающая за этой сценой, а во главе стола — король, с деловым видом пробегающий глазами донесения, но смягчающийся всякий раз, когда его взгляд падал на семью. Это был их обычный завтрак: шумный, уютный, наполненный светом и спокойствием. Тэхен ценил эти мгновения, даже если внешне он казался лишь слегка заинтересованным. В его мире, мире принца, обученного сражаться и править, эта семейная идиллия была тем фундаментом, который он готов был защищать до последнего вздоха. Он был именно таким: задиристым, гордым и не сгибаемым. Обидеть его было делом непростым — он скорее дал бы сдачи и пошёл в атаку, чем отступил, даже если противник был сильнее.
Его мысли прервал тихий, но взволнованный голос за спиной. Два стражника у входа в зал перешептывались, думая, что их не слышно.
«...говорят, целое королевство на севере... стёрто с лица земли за одну ночь», — прошептал один, и в его голосе слышался неподдельный страх.
«Тише! — шикнул второй, бросив взгляд на королевскую семью. — Не здесь. Говорят, он... король-дракон... летел на чудовище из чистой стали. И не оставил никого...»
Тэхен нахмурился. Слухи о жестоком завоевателе с востока доходили и до их мирных земель, но звучали как страшные сказки. Он не успел ничего сказать, как с южной башни донёсся мелодичный, похожий на песню крик. Голова Тэхена непроизвольно повернулась на звук.
В огромном, открытом вольере, греясь на солнце, лежал их семейный дракон, Лириэль. Это было величественное создание с переливающейся, перламутровой чешуей, которая отливала всеми оттенками розового золота и нежно-сиреневого там, где падала тень. Его крылья были похожи на тончайший шёлк, пронизанный жилками чистого света, а глаза — большие, умные и добрые — сияли словто два гигантских топаза. Он был олицетворением красоты и грации, а не слепой разрушительной силы. Лириэль лениво потянулся, и солнечный зайчик побежал по его боку, рассыпаясь тысячей радужных бликов. Это зрелище всегда завораживало Тэхена и успокаивало. Казалось, ничто не может нарушить этот покой.
Он глубоко вздохнул, отбросив тревожные мысли стражников. Пусть себе болтают. Его королевство было под защитой, его семья — в сборе, а его дракон — самое мирное существо на свете.
Он не знал, что это спокойствие — последнее. И что лазурь его волос уже привлекла внимание того, для кого она была не случайностью рождения, а единственной целью жизни.
●●●
...Тем временем, высоко в облаках, где воздух был тонок и холоден, двигалась тень, от которой стыла кровь в жилах. Неслась неумолимая стальная туча.
Во главе этого летучего строя на своем исполине мчался Король-Ярость, Чонгук. Он не сидел на троне — он был грозой, воплощенной в человеке. Его лицо, с резкими, будто высеченными из мрамора чертами, было прекрасно и пугающе бесстрастно. Тёмные, почти черные волосы развевались на ветру, как знамя, а в глазах цвета обсидиана горел холодный, лихорадочный огонь — отблеск той неизлечимой болезни, что медленно выжигала его изнутри. Он не носил пышных королевских одеяний, только практичные, черные как смоль доспехи, испещренные серебристыми узорами, напоминающими драконьи чешую. Его осанка была прямой, а взгляд — пристальным и острым, как клинок. Он не правил — он целился. И сегодня его мишенью было королевство, где, по слухам, мог скрываться ключ к его спасению.
Рядом с ним, образуя безупречный клин, летели его верные Стражи Тени — элита, связанная с королем не клятвами, а кровью, пролитой в бесчисленных битвах.
Справа, на массивном драконе цвета вулканического базальта, чья чешуя казалась покрытой вечной коркой застывшей лавы, летел генерал Рён. Его дракон, Игнис, дышал жарким паром, а поступь воздуха была тяжелой и мощной. Сам Рён, могучий и молчаливый, с шрамом через глаз, был воплощением несокрушимой силы. Он редко говорил, но каждое его слово было весомо.
Слева, на удивительно стремительном и гибком драконе с чешуей стального серого оттенка и яркими сапфировыми перепонками на крыльях, парил советник Кай. Его змей, Вентиус, был быстр и молчалив, как ветер. Сам Кай, с острым умом и пронзительным взглядом, был стратегом. Он видел поле боя как шахматную доску, а его дракон был его главным конем.
— Мы приближаемся, ваше величество, — голос Кая был ровным, но в нем слышалась тревога. — Разведка говорит, что их дракон — всего лишь декоративная ящерица. Сопротивления быть не должно.
Чонгук не повернул головы. Его взгляд был устремлен вперед, на линию горизонта, где уже угадывались очертания чужих башен.
— Мне не нужно их сопротивление, Кай, — его голос был низким, хрипловатым от постоянной внутренней боли, но невероятно властным. — Мне нужно пророчество.
— Мы обыскали уже пять королевств, — тихо, но внятно произнес Рён. Его дракон, Игнис, издал низкий, похожий на скрежет камней рык. — Одни лишь сказки и суеверия. Никакой «лазурной печати».
— Она существует, — Чонгук с силой сжал рукоять меча на своем поясе, и его пальцы побелели. Приступ боли пронзил его, и он едва не согнулся пополам, но силой воли выпрямился, чтобы этого не заметили его спутники. — Я это чувствую. Каждый раз, когда мы стираем очередной оплот лживых надежд, я чувствую, как она ближе. Тот, с волосами цвета неба и знаком на шее. Он должен быть там.
— И если он снова не окажется там? — осмелился спросить Кай. — Если это снова ошибка?
На губах Чонгука появилась улыбка, лишенная всякой теплоты. Холодная, страдающая и безжалостная.
— Тогда мы сотрем с карты еще одно королевство, которое осмелилось породить ложные слухи. И полетим дальше. Пока не найдем его. Пока я не получу то, что должно меня исцелить. Или не умру.
Он бросил взгляд на своих стражников. Их верные, испытанные в боях драконы были готовы к атаке. Стальная чешуя Вольфрама, дракона Чонгука, отливала синевой в холодном свете солнца. Это был идеальный механизм разрушения: без эмоций, без страха, без жалости. Прямо как его хозяин.
— Никакой пощады, — прозвучал приказ, тихий, но четкий, как удар клинка. — Никаких переговоров. Только полное уничтожение. Пророчество гласит, что носитель печати выживет. Остальные... не имеют значения.
Стражи Тени молча склонили головы в понимании. Стальная туча набрала скорость, неся с собой неумолимый рокот крыльев и запах приближающейся смерти. Они летели не за завоеванием. Они летели за надеждой для одного, неся гибель для всех остальных.