20. Одной пары башмаки
Я чувствовала себя старым телевизором. Четкости никакой не было, лишь силуэты и слова, шипение и ультразвук.
-Появление Каина разрушило нашу семью...
Я вздрогнула и наткнулась на молодую версию ангела, оказавшегося его братом. Его фигура в дымке вселяла поверхностную надежду на лучшее, но глубоко внутри подсказки складывались совсем в другую сторону. Но искренне не хотелось верить, что он может оказаться предателем. Точнее, Каину не хотелось в это верить, а я была в тесной связи с его сознанием в этот момент. Миловидные черты лица Авеля, которые я видела при личной встрече, были омрачены и потускнели.
-Раньше мать улыбалась...
Я коснулась его плеча, но он ничего не почувствовал. Попробовала позвать его, но он не слышал. Внешние голоса Фауста и матери также были обращены в третьем лице. Они не знают, что я слышу их.
-Возможно, если он исчезнет, нам станет легче...
"Почему с ним так обходятся? У этого же нет никакой почвы!"-воскликнула Катарина внутри меня. Сознание спотыкалось о мысли Каина, трудно было понять, где я, а где он.
В мою голову стали проникать его мысли, но принимала я их словно на себя.
Почему другим повезло больше? Я родилась такой?
Догадываясь, что это не мое, я попыталась отогнать их, нависших, как тучи. Дефектная, неправильная.
Мне тоже...хочется жить.
Усиленные после превращения в демона эмоции утраивали все, что он чувствовал. Я при этом не переставала рычать от несправедливости, руки стали сжимать пустой воздух, желая найти чью-то шею и схлопнуться на ней. Вот бы штырь снова в руки, вот бы...
Грудь стиснула сумасшедшая боль, как если бы все разом погибли. Так и было.
Сквозь видение и ощутила на лбу его вытянутую теплую ладонь, смягчившись. Я продолжила вылавливать обрывки ненависти и непринятия, наполнялась разочарованием и душевной болью. Почему так? Тиски сжимали со всех сторон, хотя я всегда чувствовала холод по отношению к себе.
Ощущая, что разваливаюсь на части, стала собирать осколки, разлетающиеся в разные стороны. Руки отчаянно собирали все части одной личности, но было уже слишком поздно: пронизанный вековой обидой и болью, Каин был разбит. Стекляшки разрезали руки, но эти ощущения были несоизмеримы с глубиной одиночества и ощущением пустоты на долгие годы.
Озлобленное лицо матери обдало холодом. Все здесь стало привычным: и лицемерие, и отсутствие любви, семьи. Никаких эмоций не появлялось, глядя на тело Авеля и ее ледяное лицо и колкие слова. Ее единственный сын мертв. Она ненавидит меня и мне все равно.
-В мире нет никого, кто тебя любит,-последнее донеслось по ту сторону воспоминаний.
Тусклый свет приглушали тучи за иллюминатором. Я замерла. Жалость и обида на себя вычеркнули все, что было когда-то между нами до сей поры. Я его никогда не знала. Мне казалась загадкой природа хамства, вспышек, причин его служению Баалу, почему он молчит и не доверяет. Неожиданно выяснилось, что у нас все может быть только впереди, если я не упущу этот утекающий скользкий шанс. Меня Каин знал, как облупленную, а мне только сейчас открылась часть завесы тайн у самых истоков его личности.
"Мой бедный, разбитый..." Я ахнула, подорвалась и обняла его.
-Это неправда,-промямлила я, наглаживая его по голове и чувствуя, как сильные руки смыкаются на моей спине под шелест дутой белой куртки. Целовала волосы, лоб, но это не всегда лечит и ему точно не поможет: слишком много времени прошло. Я чувствовала, что нужно было что-то сказать. Это так давно лежит на его душе, что изменить что-то будет трудно. Собрать все осколки не получится. Искренность ребенка навсегда будет затмевать обида, отмщение взрослого и ненависть. Как я могла даже предположить, что ненавижу его?
-Не надо всего мира. Меня одной хватит. Я тебя люблю.
Лед тронулся.
Я не видела его лица, но ощутила, как дыхание сбилось на короткое время и перешло в медленное и умиротворенное.
Напряженные пальцы впечатались мне в позвоночник, а после руки оторвались от спины обвили шею. Энное время мы просидели друг с другом в обнимку. Щекой он прижимался к моей макушке. Я думала, что заплачу, но на такие эмоции от полученного шока я была неспособна.
-Почему?-вдруг тихо спросил ангел.
Мне на миг стало страшно, ведь я не поняла, о чем он спрашивает. Я сползла с шеи на его плечо, чтобы не расцеплять объятия и смотреть глаза в глаза. "Почему люблю?"!
-Для этого ничего не нужно. С тобой в Роткове я ощутила безопасность, какой не знала с самого начала Апокалипсиса и, наверное, никогда раньше. Хотелось отдавать тебе взамен на фундамент все чувства, которые у меня были и есть,-я пристально следила за переменами в его лице. Казалось, что оно тускнело, и он не слышал того, чего хотел.-Ты никогда не казался мне отталкивающим и запятнанным. Отличие от других бессмертных и истоки твоего холода только привлекали меня. Мне кажется, что если бы души горели цветным пламенем, то наши бы были одинаковыми.
-Ты думаешь, мы похожи?-он отвел взгляд, пряча свое недоверие к моим словам.
-Я понимаю, о чем ты думаешь. Апокалипсис разбил меня, Каин. Я осиротела, лишилась своего уютного мира и умерла. Мое тело где-то в горах, а я-демон. Раньше я в это никогда не верила, понимаешь? Я не могу принять такое, я не хочу. В том овраге мне хотелось умереть, потому что...-я на долгие секунды замолчала, оценивая и пробуя на вкус слова, которые замерли в воздухе.-Потому что я чудовище. Но я верю, что мы все найдем решение и ключ к спасению. Только спасен будет мир, а не я. Осталось только молить на счастье Мака, ведь больше никто не сможет радоваться. И он тоже будет закрывать глаза и видеть размытые лица нашей семьи, расти без должной любви.
После этих слов Каин призадумался. Сложно было понять, как он будет вести себя и скажет ли что-то. В этот момент было важным быть честной и удержать его таким, какой он еще сейчас, пока ангел не забрел обратно в границы откровений. Любая неправильная эмоция и слово могли отвернуть его от меня и закрыть на веки вечные. Слова поддержки не шли, как и умные вещи. Я нашла его руки, не отрывая взгляда. Крепко вцепилась в его пальцы.
Он отстранился, оставив руки на моих плечах.
-Если ты чудовище, то кто тогда я?
-Мое спасение,-без раздумий ответила я, неосознанно потянув к нему руки. Мы сидели друг напротив друга в позах лотоса, оба молчали.-Если быть в пропасти, то только с тобой, моя любовь. Не оставляй меня.
Это было пределом моих возможностей. Будучи незатисканным ребенком, я не умела любить сердцем и душой, а любящие люди казались странным и слащавыми. Теперь же трубить о своих чувствах и переступать через себя хотелось каждую минуту. Глаза его были чистыми и небесными, никакого злого блеска красноты. Я с волнением ждала чего-то, что вертелось у него на языке. Его тревожили мысли, и он этого не скрывал.
-Мне понадобилось время, чтобы понять, что ты значишь для меня.
Я дрожала под пристальным выискивающим взглядом. Ангельские глаза впервые были для меня бездонными, глубоко вдалеке таили бездну многолетних неозвученных чувств. Казалось, вот-вот я доберусь до них. Чувствовала, как в его руках потеют мои ладони. Мне тяжело было неотрывно смотреть в ответ и получать двойную дозу откровенностей. Никогда ранее не слышала от него подобного. Теперь все остальное казалось фальшью.
-Что я значу для тебя, Каин?-с трепетом спросила я, не узнавая собственный голос. Во мне бушевала неопознанная сила, пробивающая на дрожь все клетки.
-Ты отдаешь мне сердце вторую жизнь подряд. Это дорогого стоит. Я верю твои чувствам. Ты одна доказала, что мать ошибалась. Ты приняла...
-Каин, в тебе нет того, за что тебя возненавидели,-резко перебила я, заметив, как он опускает глаза.-Я бы умерла еще раз и снова полюбила тебя. Ты первый на свете человек..бессмертный, который слышит слова любви из моих уст. Я никогда прежде никого не любила.
Я провела тыльной стороной ладони по его перьям, вспоминая, как в Роткове они нависли надо мной укрытием, когда я загибалась от голода. Он перехватил мою руку и переплел пальцы.
-Tu es peccatum et salus..
В голове завертелся механизм.
Ты-грех и спасение
-Sola salus.
Только спасение.
Лавина с грохотом сошла с горы, оголяя после себя скалы.
-Ты понимаешь латынь?
-Я ведь училась на врача. Латынь учили все, но не разговорную версию. Рецепты выписывали и анатомию учили,-объяснила я.-Жаль, что образование умерло.
Я улыбнулась и вдруг ощутила усталость.
-Хочешь спать? Тебе нужен отдых.
-Да, но не сейчас. Я хочу говорить с тобой, пока совсем не устану. Не помню, когда спала до...Разве что, в овраге, пока восстанавливалась и сращивала кости,-я свернулась калачиком рядом, положив голову на его плечо. Расправила свое крыло для удобства.
-Мне жаль, что ты пострадала,-сказал Каин с тенью искренней жалости , на какую был способен после нашего первого эмоционального взаимодействия.
-Значит, оно того стоило, чтобы быть здесь.
-Не хочешь об этом поговорить?
Он тактично замолчал в ожидании. Я заблокировала любой вход к воспоминаниям об убийстве. Лица мужчин, добродушно улыбающихся каждый вечер за общим столом, лица убитых горем и пораженных ужасом женщин... Но перед ним закрываться не хотелось. Я верила, что теперь мы будем взаимночестны.
-Ложись ближе,-сказал Каин, подтянув меня к себе.
Так действительно было проще вспоминать. Я вздохнула и вернулась к истокам. Начала про те минуты, когда мне было страшно идти навстречу мародерам. Голос обрывался сам, хотя я не чувствовала абсолютно ничего.
-В моих руках лопались внутренности, как если бы я раздавила...-я поборола рвотный рефлекс, морщась.-Виноград.
Он не стал перебивать меня, лишь молча слушал и водил большим пальцем круговые движения по моей руке.
Дойдя до поля павших, я посмотрела ему в глаза. Я вдруг забоялась осуждения.
-Ты защищала людей, Катти. Эту силу трудно контролировать даже опытным бессмертным. Будь спокойна. Женщины и дети в порядке.
Я кивнула. Каин одной рукой сжал мой подбородок, притянув ближе. Солоноватый вкус на наших губах смешался со сластью, по которой я тосковала в его отсутствие.
-Где Мак? Его нет среди отряда.
-С детьми женщины из Астреи, под присмотром врача.
Я прикусила губы. Плохой сестрой быть ничуть не легче, чем хорошей. Как бы родители смотрели на меня, если бы узнали...Их бы не обрадовало, что я не могу просто держаться рядом с братом и вовсе умерла. Да и легко бы говорить им такое! Я сделала все, что могла. Я покачала для себя головой, успокаивая себя тем, что моей вины почти и нет. Все же почти хорошо.
-О чем думаешь?
-О том, что бы могли подумать мои родители. Осуждали бы.
-Не все ли равно?
Я растеряно пожала плечами, отвлекаясь теперь на его руку на внутренней поверхности бедра. Длинные пальцы коснулись кружева на белье, сквозь ткань в рубец блуждающие в поисках внешней части клитора.
-Ты портишь этими гадостями весь момент,-заявила я, но расцепляться с ним уже не хотела.
Закрепление эмоциональной связи тактильно не казалось столь уместным, но его жажда раскрепощала меня.
-Ты устала, ангел?
-Я дьяволица,-коварная улыбка от одной мысли об этом расползлась по лицу.
-Коне-ечно,-промурчал в ответ Каин.
Я перекинула через него колено, упираясь ладонями в матрас по обе стороны от его головы. Слегка оттягивая и надкусывая его губу, я невинно и нежно поцеловала его, проходясь кончиком языка по ряду его нижних зубов, задевая остренькие клыки. Отвечая взаимностью, он пустил свой язык в ход, запустив волну. Напрягая все скелетные мышцы своего, я старалась не портить созданный контакт. Мы последний раз потерлись кончиками языков, и ангел аккуратно и бережно перевернул меня на спину, расправив свои крылья над нами. Он не утруждал меня шевелиться и напрягаться, за что я ему была безмерно благодарна-бегло поцеловала его предплечье, докуда смогла достать. Мое одинокое черное крылышко трепетало под нами, желая выбраться из под спины. Я сдавлено вздохнула, натянулась в одну струну. Бедра выдвинулись, как и положено действовать группе половых инстинктов. Ему доставляло огромное удовольствие, когда я шептала "cito"-быстрее.
Он разгладил пальцами свежий шрам на животе от падения, стягивая пришедшие в негодность порванные трусы с оборванным жалким бантиком. Он опустился к промежности, без слов пустив в изучение тела пальцы. Я непроизвольно сократила все мышцы таза, какие только могла, сжимая его руку ногами, а пальцы-влагалищем. Пожалев и без того настрадавшуюся, он исполнил мое желание соединить души и тела навсегда.
-Мы?-спросила я, поднимая к нему руки ввысь, чтобы погладить и очертить скулы.
-Не надо всего мира,-повторил сказанное мной ранее Каин. Он упал рядом со мной, напоследок закинув руку за мою голову, чтобы я могла на нее лечь.
Снова и вновь перевернувшись в тесноте жалкой кровати, я в сотый уткнулась в его плечо. Засыпать в чужом месте вдобавок было ужасно трудно. Чувствуя напряг в моих уме и теле, ангел не выдержал:
-Успокойся и спи, у тебя есть время. Я никуда не уйду.
Зашуршала болоньевая куртка. Она легла поверх однослойной рубашки, сравнимой толщиной с простыню. Теперь было тепло: он рядом грел меня, а на душе становилось теплее, едва вспоминала наш только что минувший самый искренний разговор.
-Каин?
-М?
-Расскажи что-то, только не о себе, иначе я буду слушать очень внимательно и не сомкну глаз.
-Ты знала, что у тебя несколько раз радужки играли алым?
Снова смеялся и плескал игривостью. Я улыбнулась и покачала головой.
-Не знала. Мы теперь одной пары башмаки.