4.
Пробуждение набросило на меня пелену тревоги: в постели я была одна, его не было рядом. Стоп. Как я вообще здесь очутилась? Последнее, что запечатлелось в памяти – пронзительные, обжигающе синие глаза. А затем… непроглядная пустота. Паника, словно ледяная волна, поднималась в душе, грозя захлестнуть с головой. Неужели он вовсе не ложился?
Поднявшись, я плеснула в лицо водой и спустилась на кухню. Витя колдовал над завтраком.
– Привет, а где…?
– Он уехал ночью, – перебил он меня, избегая взгляда.
– Что значит уехал?
– Прости, я пытался его остановить, но… – теперь он смотрел прямо в глаза, и в них плескалось отчаяние.
— Прошу, хватит, не хочу ничего слышать, — выпалила я и вырвалась из объятий домика, оставив недосказанность повиснуть в воздухе.
Бежала, пока в боку не вспыхнула острая, режущая боль. Остановилась, жадно хватая воздух, и огляделась. Берег реки, та самая лавочка, где вчера меня пленила своим взглядом девушка с глазами цвета летнего неба перед грозой. Дрожащими пальцами достала сигарету, прикурила, сделала две жадных затяжки.
— Привет, — прозвучал голос, словно хрустальный колокольчик. Обернулась и утонула в пронзительной синеве глаз. Все это время она была здесь, тенью, растворенной в пейзаже, а я, ослеплëнная собственными переживаниями, не заметила ее.
Стояла, словно зачарованная, не в силах отвести взгляд от этой бездонной глубины. В ушах эхом отдавались предостережения Тани, призывающие держаться от нее подальше. Лера приблизилась, легким движением выхватила из моих пальцев тлеющую сигарету.
— Тебе не надо курить, — прошептала она, выпустив тонкую струйку дыма. Я стояла, завороженно наблюдая за ней, за глубиной её синих глаз, за тем, как она держит мою, черт возьми, сигарету. И это было невыносимо притягательно… словно запретный плод.
— Ну и какого хрена ты это сделала? — резко выпалила я, нарушая тишину.
Она ухмыльнулась, в её взгляде мелькнуло что-то опасное.
— Таня разве не предупреждала тебя, чтобы ты держалась от меня подальше? — Она затянулась в последний раз и с силой затушила окурок о кору дерева. Черт, это была последняя сигарета.
— Я тебя не боюсь, — отрезала я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— А зря, — вновь скользнула по губам её дразнящая ухмылка. В мгновение ока она оказалась рядом, её пальцы обхватили мою шею, притягивая вплотную. Между нами оставались считанные сантиметры, и по телу пробежала дрожь от её близости. Её взгляд, глубокий и манящий, тонул в моих глазах, зрачки расширены, словно в предвкушении. Она притянула меня ещё ближе, и вот – её губы накрыли мои. Поцелуй. Чёрт возьми, я ответила. Невероятно нежный, он лишил меня дыхания. Время замерло, секунды растянулись в вечность. Не знаю, сколько он длился – мгновение или целую вечность. Она отстранилась первой, её взгляд, по-прежнему лукавый, задержался на мне. Ухмылка, и она ушла, оставив меня в оцепенении.
Я стояла, словно громом пораженная, касаясь пальцами своих губ. В голове пульсировала лишь одна мысль: что, черт возьми, только что произошло? Её поцелуй был словно вспышка, испепеляющая и волнующая одновременно. Таня… её предостережения всплыли в памяти с новой силой. Но как можно было устоять перед этой силой, перед этими глазами, полными таинственной синевы?
Опомнившись, я обернулась, надеясь увидеть её, но Лера исчезла, словно мираж. Лишь едва заметный запах дыма и привкус её губ напоминали о случившемся. Ярость, смешанная с растерянностью, захлестнула меня. Как она посмела? И почему я ответила?