Ловушка для двоих

Сдаюсь.

Он медленно разводит меня, и я невольно закрываю глаза. Его губы скользят по внутренней стороне моего бедра. Он не торопится, касаясь то выше, то ниже — то чуть сильнее, то едва ощутимо, будто дразня и проверяя, где я дрогну. Каждое прикосновение всё ближе к тому месту, где пульсирует горячая кровь. 

Между ног становится жарко, но он словно не замечает этого, продолжая свои неторопливые мучения. То приближается, то снова отступает, лаская чуть ниже, заставляя мышцы живота сокращаться. Мои щёки горят. Он оказывается у самой чувствительной точки, и я содрогаюсь от напряжения между страхом и ожиданием. Из груди пробивается сдавленный звук, будто я пытаюсь его удержать, но не могу.

Наконец, он касается того, что уже пылает. Сначала невесомо, затем глубже и настойчивее. Тепло растекается по мне. Ещё один звук вырывается — уже громче, чем первый. 

Повторяет движение — теперь его язык ещё неумолимее. Дыхание теряет ритм. Бёдра содрогаются, пытаясь сомкнуться, но его руки крепко удерживают их, оставляя меня беззащитной.

Губы сами размыкаются — из них вылетает прерывистый стон, уже без прежней сдержанности. Грудь вздымается, живот подрагивает в такт каждому его движению. Я вижу искры — яркие, как молнии.

Тело сводит, больше не могу противостоять этой нарастающей волне.

И меня наконец отпускает.

Стон... второй...

Шея откидывается, голова падает назад. Руки беспорядочно мечутся — то хватаюсь за лицо, то падают на кровать. Не могу дышать, не могу контролировать стоны, звуки становятся громче, отчаяннее, пока не превращаются в крик, когда его язык беспощадно ласкает особенно чувствительное место.

Сдаюсь ему.

Но он не останавливается. Каждое новое движение — то мягкое, ласковое, то резкое, точное — заставляет метаться, не понимая, хочу ли оттолкнуть его или прижать ещё ближе. Всё внутри пульсирует, подчиняясь его ритму. Каждое касание отзывается жаром, растекающимся по самым потаённым уголкам. 

Новые звуки рвутся из глубины, из самого нутра, где клокочет что-то дикое, незнакомое. Его руки удерживают мои бёдра, не отпуская. Я уже не могу это выносить, хочу убежать от него.

Сначала — жгучее напряжение где-то внизу живота. Потом — резкий толчок, будто током. Спина выгибается, пятки скользят по простыне. 

Мир вспыхивает белым светом...

Мышцы сжимаются в последнем спазме, словно тело не выдерживает этого. Не вижу, не слышу — только ощущаю, как вселенная сжимается до одной точки, до жгучего, ослепительного всплеска где-то в глубине меня. Это не просто удовольствие. Это — падение и взлёт одновременно.

Не  могу дышать, не могу думать. Ничего не могу. Только чувствовать, как все мое тело бьётся в этом ритме, который задаёт он — судорожно, бесконтрольно, будто каждая клетка кричит от его прикосновения...

Я открываю глаза, и его взгляд — тёмный, почти чёрный, будто ночь. Приподнимаясь, касается чуть влажными губами моего живота. Его поцелуй такой бережный, словно он боится нарушить хрупкость этого мгновения. Каждое его прикосновение стирает всё, что когда-то держало меня на расстоянии, растворяет стены, которые я выстраивала.

— Ты... ты даже не представляешь, как ты прекрасна... когда ты отдаёшься вот так... полностью... я не могу оторваться,  — его голос хриплый от переполняющих его чувств. — Ты так красиво стонала... Аллах... твои стоны... это самые невероятные звуки, которые я когда‑либо слышал, — шепчет он, в глазах что-то новое, глубокое.

— Ты сводишь меня с ума... — каждое его слово, каждый шёпот — это смесь восторга и желания. — У тебя румянцем заливаются щёки, когда ты...

Он видит меня впервые, настоящую, без масок, и мне не страшно.

— Эврим, я никогда не думал, что это может быть так... так ошеломляюще. Я сам едва сдержался, когда почувствовал, как ты кончаешь... — он выдыхает моё имя, словно оно само по себе — молитва. — Ты такая невероятная... настоящая... и я не могу насытиться тобой.

Тянусь к нему, касаясь рукой его щеки, он приникает губами к моей ладони, целуя её медленно, благоговейно. В этой спальне, среди шелковых простыней и нашего затаённого дыхания, всё становится на свои места. Нет больше стен, нет игр — только мы, доверившиеся друг другу, растворённые в этом мгновении, где время замирает.

Виноградное послевкусие.

— Хочешь воды? — спрашивает он ласково. 

Я слабо качаю головой, ответ срывается тихим «нет». 

— Хорошо, милая, лежи, я сейчас приду. 

Он поднимается, и его тепло исчезает. Мои глаза закрыты, но я слышу его шаги. Звук наливаемой воды, глухой стук стакана о дерево. Лёгкий шорох: он садится на край кровати, и тепло возвращается вместе с ним. 

— Открой рот, — я послушно приоткрываю губы, даже не задумываясь.

Две виноградинки падают на язык, сладкие, с лёгкой кислинкой. Его пальцы касаются подбородка, поправляя прядь волос. А потом он наклоняется, и поцелуй становится продолжением вкуса ягод. Руками обхватываю его шею, притягивая ближе, чувствуя, как он улыбается в ответ.

— Ты не против, я выкурю сигаретку? Мне хочется прямо здесь, в наше окно.

Молча киваю, пальцы скользят по его плечу — просто еще один повод прикоснуться.

Он встаёт, подходит к окну. Штора отодвигается с лёгким шуршанием, и в комнату врывается ночной воздух, с оттенком городского шума. Он закуривает, и я вижу, как дым клубится в золотистом свете уличных фонарей.

— Эврим, тут потрясающий вид. Хочешь посмотреть? 

Я не отвечаю. Мне сейчас не до Эйфелевой башни. Взгляд скользит по его спине — широкой, рельефной, опускается по позвоночнику к бокам, где мышцы двигаются при каждом жесте — ниже, к бёдрам, к упругим ягодицам.

Он поворачивает голову, выпуская дым, и я уже вижу, как он собирается что-то сказать — но внезапный шум на улице отвлекает его. Гул машин, резкий сигнал — и его внимание устремляется туда. Движимый любопытством, он наклоняется вперёд, опираясь ладонями о балкон, чтобы разглядеть, что там происходит. В этом движении спина напрягается, бёдра подаются, и в полутьме его силуэт кажется ещё более рельефным.

Мне почти стыдно признаться самой себе, насколько это зрелище меня возбуждает. Как можно остаться равнодушной, когда он такой красивый? Хочу обнять, вдохнуть его запах, оставить следы. Хочу провести ладонями по его ягодицам, почувствовать, как они напрягаются под моими пальцами.

Встаю с кровати, босые ступни касаются прохладного паркета. Подхожу сзади, прижимаясь животом к изгибам его тела, руки скользят вперёд обвивая его, ладони поднимаются по животу к груди. Прижимаюсь щекой между лопаток, вдыхаю его аромат, дым табака и свежесть воздуха.

Он издаёт тихий, довольный звук, откидываясь назад, его руки нежно ложатся на мои. Целую его спину — один, два, три раза — будто оставляю невидимые отметины. Он берёт меня за запястье, мягко разворачивает, ставя перед собой, лицом к окну. Его грудь касается моих лопаток, ладони скользят по бокам, застегиваясь вокруг моей талии. Я вжимаюсь в него, чувствуя, как его тело окутывает моё. Его дыхание ласкает мою шею, а губы оставляют лёгкий поцелуй — как обещание.

Как в нём удивительным образом может сочетаться сила и нежность? Когда он обнимает меня, я чувствую не давление, а заботу — будто он создает вокруг нас невидимый кокон, где можно, наконец, расслабиться. В его объятиях я не становлюсь слабее, а могу позволить себе не быть сильной.

Даже когда он приближается, заполняя все, в этом нет угрозы. Только — чувства. Только — жажда близости. Он большой, но это не подавляет — а укрывает, как мягкий плед в холодную ночь. В его присутствии мир сжимается до наших двух тел — и в этом пространстве мне так спокойно.

— Посмотри, — нежно говорит он, покачиваясь. — Ты, я, Париж... И этот момент, который принадлежит только нам.

Потом он поворачивает меня к себе, словно я самое ценное, что у него есть. Его губы рассыпают по моему лицу череду быстрых поцелуев, от которых я не могу сдержать смех. Вдруг чувствую, как отрываюсь от земли — он поднимает меня на руки, и я, улыбаясь, обвиваю его шею, пока он несёт меня обратно. Мы опускаемся на кровать — он на спину, я сверху, наши тела идеально повторяют изгибы друг друга.

Прохожусь пальцами по его плечам, губы рисуют невидимые узоры на его шее, опускаюсь ниже...

Медленно целую его живот, чувствуя, как его дыхание становится глубже, как напрягаются мышцы под моими губами, но не останавливаюсь — еще опускаюсь, к линии бёдер.

Хочу ощутить его вкус, хочу подарить ему то, что он мне только что подарил, приближаюсь, но в следующее мгновение его руки подхватывают меня за подмышки. Приподнимает, плавно переворачивает меня, так что я оказываюсь под ним.

— Ну, уж нет, — непреклонность в его голосе заставляет меня вздрогнуть. — Сначала ты.

И я понимаю — я не могу сопротивляться, да и не хочу. Я полностью отдаюсь ему.

Беспощадная нежность.

Ощущаю, как её грудь поднимается под моей ладонью, как живот чуть вздрагивает при каждом моём прикосновении. Она вся — податливая, отзывчивая, живая. Не могу оторваться. Провожу по её бедру медленно, хочу запомнить каждый сантиметр тела. Она издаёт томный вздох, и её нога непроизвольно сгибается, но уже не пытается отстраниться — просто ищет опору.

Поднимаю глаза и вижу её — глаза полуприкрыты, губы приоткрыты. Руки раскинуты, пальцы расслаблены, ладони раскрыты — будто она отпустила все барьеры.

Прикасаюсь губами к запястью, где голубоватые вены просвечивают под кожей, чувствуя, как её пульс ускоряется под моими губами. Язык очерчивает нежную впадинку, беру указательный палец в рот, её стон вырывается сам собой. Бёдра приподнимаются, упираясь мне в пах. Она уже мокрая, и мы оба это знаем. 

Специально переключаюсь на тыльную сторону руки, касаясь губами менее чувствительных костяшек. Она напрягается, её зубы прикусывают нижнюю губу. Но я продолжаю, пока её ноги не начинают тереться друг о друга. Её огромные, темные глаза ловят мой взгляд. Наклоняюсь ближе, давая ей осознать близость — наш общий запах, мою тень на её теле, влажность между её бёдрами, оставшуюся на моих губах. 

Вновь целую её шею, уголок губ. Её рука находит мою, сжимает пальцы. Касаюсь её губами — легко, почти невесомо. Её дыхание смешивается с моим, тёплое и сладкое. Она отвечает робко. Не спешу.  Мой язык проводит по её мягкой губе, она выдыхает, и я ловлю этот звук, втягиваю его в себя, будто могу вдохнуть саму её суть. 

Её губы открываются — не сразу, а нехотя, будто она боится, что это чрезмерно. Наши языки встречаются — плавно, но с нарастающей уверенностью. Теперь уже не я веду — мы движемся в одном ритме, губы, языки, дыхание сплетаются в едином танце.

Она тянется ко мне, её грудь прижимается к моей, живот вплотную, и я ощущаю, как её сердце стучит — быстро, неровно, будто хочет вырваться из груди. Её руки вплетаются в мои волосы, притягивая ближе. Наше слияние превращается в нечто ненасытное — мы поглощаем друг друга. Не знаю, где заканчиваюсь я и начинается она. Всё смешалось — вкус, запах, звуки.

Когда мы разрываем поцелуй, она распахивает пылающие глаза. В них читается нетерпение, и я не заставляю ждать. Одним резким движением разворачиваю её спиной к себе.

— Ах! — вырывается у неё.

Тело замирает от неожиданности. Мои руки скользят по её бокам, ощущая каждый изгиб. Её спина прижимается к моей груди, горячая и влажная. Она прогибается, её затылок опускается мне на плечо, открывая больше кожи для поцелуев.

— Тшшшш... — шепчу я, чувствуя, как она дрожит.

Одна моя рука опускается на её живот, прижимая ближе, другая вплетается в волосы, оттягивая голову назад.

— Ты же этого хотела? — спрашиваю я, оставляя влажный поцелуй на шее.

Она не отвечает, но её тело говорит за неё. Она такая вся нежная, откликающаяся. Целую её чувствительную кожу за ухом, плечо, ключицу, пальцы достигают бёдер. Она замирает в напряжении. Большими пальцами раздвигаю её. Она сопротивляется — неосознанно. Не тороплюсь, просто продолжаю давление, пока её мышцы не сдаются, не раскрываются передо мной. Чувствует мой палец внутри себя, и из её горла вырывается сдавленный стон.

Не успевает опомниться, как я переворачиваю её — и вот она уже на спине, волосы растрёпаны, в широких глазах мелькает удивление и предвкушение. Кладу её на свою руку, хочу контролировать каждое движение. Обхватываю тонкое запястье, делая её беззащитной. Вижу в её взгляде легкий страх и неистовое желание. Целую мягкие губы.

Другой рукой опускаюсь вниз, вдоль вздымающегося живота, туда, где она горит. При первом же касании её ноги дёргаются, пытаясь сомкнуться, но я не позволяю — моё бедро удерживает её колени врозь.

Начинаю медленно, дразняще. Сначала лёгкие движения, от которых она замирает. Затем глубже. Её дыхание сбивается, бедра подрагивают, первый тихий звук срывается с её губ. Один палец проникает внутрь, и её тело сжимается, но я не останавливаюсь.

Второй палец присоединяется, и её ногти впиваются в мою руку, а её пульс под моими пальцами бьётся, как пойманная птица. Её сдавленный стон рвётся из горла, она извивается, но я лишь крепче удерживаю её. Мои движения ускоряются, но остаются точными, подчинёнными только её наслаждению.

Пальцы движутся ритмично — вперёд-назад, круги, давление. Её стоны становятся громче, переходя в срывающиеся всхлипы. Она на грани, и я это знаю. Замедляю ритм, давая ей мгновение, чтобы перевести дух, но не отпускаю — мои пальцы продолжают дразнить её, усиливая напряжение.

Её губы шепчут моё имя. Наклоняюсь, касаясь её шеи. Звуки становятся громче, безудержными. Добавляю большой палец, нажимая точно туда, где она наиболее чувствительна.

Она вздрагивает.

— Нет... слишком... хватит... — почти задыхается, когда я усиливаю давление, доводя её до предела. Спина выгибается, ноги дрожат, а стоны переходят в пронзительный крик. В этот момент я наклоняюсь и заглушаю её поцелуем. Её губы отвечают — яростно, жадно, пока волны наслаждения сотрясают её. Чувствую каждую пульсацию, каждое сокращение, и не останавливаюсь, продлевая её экстаз, пока она не начинает задыхаться в моём поцелуе.

Когда она наконец замирает, её тело обмякает, но дрожь всё ещё пробегает по ней. Я отстраняюсь, медленно целуя её висок, шею, плечо. Её сердце бьётся так сильно, что я чувствую его даже через кожу.

— Я люблю тебя, — шепчу, касаясь губами запястья, где пульс ещё бешеный.

Она не отвечает, лишь тихо выдыхает, и её слабый стон говорит больше слов...

Инь и Ян.

Эврим смотрела, заворожённая, поражаясь контрасту между мощью и нежностью в нём. Сердце стучало быстрее от желания слиться с ним, почувствовать его полностью, как мечтала в самые сокровенные моменты. Осознание, что сейчас испытает это, разлилось тёплом по груди, усиливая предвкушение.

Он мягко развёл её ноги, и новая волна возбуждения прокатилась от живота до кончиков пальцев. Он начал медленно входить. Движения плавные, наполненные сдерживаемой силой. Её тело отозвалось мгновенно: мышцы напряглись, а затем расслабились, принимая его. Чувство лёгкого давления смешалось с нарастающим удовольствием.

Мир вокруг исчез, оставив лишь их двоих в этом интимном, почти нереальном пространстве. Глаза закрылись, бёдра инстинктивно подались навстречу, сливаясь с его ритмом. Когда он полностью вошёл в неё, она громко ахнула от интенсивности момента. На миг они замерли, словно инь и ян. Дыхание стало единым.

Его движения ускорились, каждый толчок увереннее и глубже. Эврим чувствовала, как её тело отвечает ему, как каждая клетка вибрирует от нарастающего наслаждения. Её лёгкие крики вырывались непроизвольно, сначала тихие, но с каждым его движением они становились громче, превращаясь в стоны страсти. Комната наполнилась звуками их тел: ритмичным дыханием Барыша, его низкими, хриплыми стонами, которые смешивались с её собственными. Их движения слились в единый танец, подчиняясь единому ритму. Её руки скользили по его спине, пальцы сильнее сжимали его плечи, притягивая ближе к себе.

Барыш двигался быстрее, его напор сводил её с ума. Тело дрожало от накала, каждый его толчок вызывал вспышки удовольствия, нараставшие как волны. Звуки стали неконтролируемыми, тело изгибалось под ним, подстраиваясь под ритм. Она чувствовала, как внутри разгорается жар, как мышцы напрягаются, предвещая приближение кульминации. Барыш, ощущая её состояние, ускорился ещё больше, его дыхание сорвалось, а стоны стали глубокими, почти животными.

В миг, когда всё в нём достигло предела, он замер в напряжении. Мышцы задрожали, руки сжали её бёдра, голова запрокинулась. Глухой рык вырвался из груди, и она почувствовала, как его тело содрогается в мощных спазмах. Это стало последним толчком для неё: её собственное тело выгнулось, ноги обхватили его, её стоны перешли в тихие всхлипы. Волна удовольствия накрыла её, разнося тепло и дрожь по всему телу. Пальцы судорожно сжимали его спину, а всё ещё закрытые глаза видели вспышки света, словно звёзды на ночном небе.

Обессиленный, Барыш уткнулся лицом в её плечо, горячее дыхание обжигало кожу. Он перекатился на спину, и они лежали рядом, молча приходя в себя, их дыхание постепенно выравнивалось. Эврим нашла его руку, переплела свои пальцы с его и, придвинувшись ближе, прижалась к его боку. Разглядывая его лицо, провела ладонью по влажным прядям, затем нежно коснулась щеки. Наклонившись, покрыла его лицо лёгкими поцелуями, улыбаясь тому, каким расслабленным и умиротворённым он был.

— Как ты, жизнь моя? — прошептал он, обнимая.

— Я счастлива, очень счастлива! — ответила она, целуя его в ухо.

Он крепко прижал её к себе и начал целовать в губы. Казалось, ещё несколько минут назад он был совершенно обессилен, но теперь словно возродился. Эврим слабо попыталась отстраниться:

— Барыш, хватит! Прекрати!

— Ну уж нет, не отпущу, — тихо, но твёрдо ответил он.

Его страсть вспыхнула вновь, как пламя, не угасшее до конца. Он уверенно скользнул ниже, касаясь её кожи с нежной решимостью.

— Раздвинь ноги, — произнёс он, и его голос зажёг в ней искру.

Она подчинилась, его властный тон вызвал возбуждение. Его пальцы снова нашли её чувствительное место, её тело мгновенно отозвалось. Стоны стали вырываться сами собой, становясь громче с каждым его движением. Она обхватила его плечи, дыхание сорвалось, и вскоре новая волна удовольствия накрыла её.

В наступившей тишине она доверчиво прильнула к нему.

— Вот теперь действительно всё, — довольный собой, произнёс он, прижимая к себе.

Эврим лежала, ощущая тепло и эйфорию, её сердце переполняла любовь. Она нежно поцеловала его в щёку, пробормотав:

— Хорошо, что ты есть...

Вскоре она, разморенная, уснула в его объятиях. Барыш натянул на неё одеяло, укрывая её с заботливой нежностью. Он остался лежать, прижимая её к себе, чувствуя, как его сердце наполняется абсолютным счастьем. Так долго он ждал этого дня, и вот он настал — его Эврим, его любовь, здесь, рядом. Он смотрел на неё, думая: «Она моя, и этот момент — наш».

Любовь и покой окутали их, наполняя комнату теплом.

Они — инь и ян, не потому что разные, а потому что нашли баланс, где каждый становится целым только в другом.