СРЫВ*

Снова пришел в себя я уже в больнице. Небольшая комнатка, ширма, за которой какие-то голоса. Я напряг слух, но уловил только «интоксикация».

Где же и что мне подмешали? Как такое могло случиться? А главное – зачем? Нет, это, конечно, очень грамотный ход со стороны моего конкурента Метцгера: подставить меня под преступление и убрать с предвыборной дороги. Но как? Как смогли такое сделать, когда успели сориентироваться – я ведь приехал в Гастайн только вчера утром... За мной следили? Я заселился в скромный отельчик, не увидел ни одного знакомого лица, отдохнул, погулял, поспал – даже не общался ни с кем. Специально уезжал из Вены, чтобы побыть одному, отдохнуть, расслабиться в деревенской тиши. Расслабился...И как теперь доказать, что я не педофил и не наркоман?

Радует только то, что мальчика успели спасти: то ли просчитались мои злопыхатели, а я слишком рано пришел в себя и вызвал спасателей, то ли они рассчитывали, что я не буду «светиться» перед полицией, а просто выброшу мальчика из своего номера подальше, чтобы он благополучно скончался без медицинской помощи? А я вызвал врачей. Не испугался огласки. Да, в этом они просчитались.

Но я бы в любом случае крепко влип, как бы ни поступил.

Интересно, а сам мальчик какую роль играл во всем? Что он расскажет, когда придет в себя? Может быть, хотя бы он прольет свет на это странное дельце?

Я поднапрягся и сел. Голова еще шумела, но терпимо. В больничной пижаме, конечно, не хочется показываться, но просто лежать и ждать, когда там меня обвинят в чем-нибудь новом – слишком уж... небезопасно для моей нервной системы.

Я встал, держась за кровать. Постоял, проверяя себя на устойчивость, осмотрелся. Мда, видок не слишком серьезный: меня нарядили в больничную рубашку, не выдав штаны. Видимо, специально, чтобы опасный подозреваемый, то есть я, не сбежал, постеснявшись сверкающей в разрез пижамы голой зад... ну, в общем, понятно, чего.

Пришлось лечь обратно – так хотя бы иллюзия прикрытого тела сохранялась.

Я лежал и пытался заставить себя размышлять. Но странное дело: обычно вся информация в моей голове выстраивалась в стройную схему за каких-нибудь пять минут, и я понимал, где пробелы, что искать, о чем спрашивать и кого. А сейчас... голова напоминала пустой котел, в котором плавали какие-то обрывки мыслей. И собрать эти обрывки воедино я не мог, как ни пытался.

Отчаявшись хотя бы что-то вспомнить и разобраться, я начал было дремать, но ширмочка отодвинулась, и на стул у моей кровати уселся Олли. Он выглядел вполне довольным, и я немного воспрял духом.

- Привет, Ник. Выглядишь уже получше! Я тут как следует напряг Зигги... ну, инспектора Зигера.

- Кого-кого?

- Ты с ним разговаривал вчера.

- Вчера?...

- Дружище, ты проспал половину вчерашнего дня и ночь. Сегодня уже пятница.

- О, черт...

Олли с беспокойством покосился на меня.

- Эй, Ники, мне не нравятся твои провалы в памяти.

- Знал бы ты, как они МНЕ не нравятся... так что там твой Зигги?

- Ах, да... он – как ты понимаешь, с видом, что оказывает мне великую услугу! – зашел в бар, где ты пил кофе. Нам повезло, над стойкой висит камера, и мы посмотрели позавчерашний вечер. К тебе подсел какой-то мужчина...

Я вскинулся.

- Какой мужчина? Не этот мальчик?

- Нет. Какой-то неприметный мужчина средних лет. В очках. Шарфиком замотан по самый нос. И что самое смешное, он бросил тебе в кофе таблетку. Ты не видел, таращился в экран телевизора над баром, как завороженный. А потом ты сидел, смотрел на него, как кролик на удава, а он тебе что-то говорил, говорил, говорил... и вы вместе ушли.

- Я ушел сам? – я напряженно слушал, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, но темнота в памяти была по-прежнему вязкой.

- Да, сам, но как-то... нетвердо. Зигги сразу насторожился, так что теперь хотя бы ясно, что ты его не обманул.

- Ну, ты-то знал, что я не обманывал?

Олли отвел глаза.

- Понимаешь, Ник... я давно тебя знаю, да. Но этот мальчик... выглядит все так, что на секунду даже я усомнился.

Мне показалось, что меня окатили ледяной водой.

- Ах вот как...

- Не обижайся. Понимаешь, я не знаю, как это возможно, но... в общем, судя по простыням, ты действительно с ним... спал.

Я замер с открытым ртом.

- Как это?

- Вот так. Эксперты сказали, что там и твоя, и его сперма, уж прости за подробности. И в нем... внутри... ну, в общем, ты понимаешь.

Я привстал, откинув одеяло, чтобы немедленно куда-то сбежать, но тут же спохватился и запрыгнул обратно.

- Олли, но этого не может быть. Вы же сами доказали, что я был под какими-то препаратами. Я должен был отрубиться. Как? Как я мог...?

- Я не знаю, Ники. Но это факт. Ты с ним спал.

Я обхватил руками голову.

- Я ничего не понимаю. Этого не может быть. Понимаешь, я... у меня бы не получилось. Он же мальчик. Я бы не смог! Не захотел! Ты понимаешь, о чем я?

- Понимаю. Но есть улики. Не мне тебе об этом рассказывать. Для суда этого достаточно.

- А что мальчик, кстати? Пришел в себя?

- Нет, он еще спит. Так же глухо, как и ты. Про него Зигги тоже немного узнал – с моей, разумеется, подачи, я его теребил весь день.

Я откинулся на подушку. С каждой новостью становилось все тяжелее и тяжелее. Ладно, ок, меня чем-то напоили, привели в номер и уложили рядом с мальчишкой, которого накачали наркотиками по самые уши. Как-то – я не знаю, как, и не хочу пока об этом думать – устроили наши с ним следы на кровати. Но что творится со мной? Я вчера до полудня вполне бодро общался с этим инспектором, действовал вполне здраво, и вдруг – опять отключка. Да еще на полдня и ночь. Что же мне такого вкололи? Вдруг это какой-то медленный яд, и я прямо сейчас потихоньку умираю?

- Олли, а что мне дали?

- Не знаю, Ник. Лаборатория пока не озвучила эти факты. Ну, по крайней мере, мне. Какой-то синтетический препарат.

- Ну, хорошо... И что ты узнал про этого мальчика?

- Мальчик, как мальчик. Подрабатывал в Зальцбурге, в пекарне, по вечерам.

- Несовершеннолетний? В учебное время?

- Да, там все чисто, все в рамках закона, он просто убирается после закрытия, ровно час. Если они, конечно, не врут. Но, судя по отчетам врачей и полиции, мальчик примерный. Наркотиков не принимал, даже алкоголем не баловался. Учится в Зальцбурге, в гимназии – причем, учится отлично. Из родителей наличествует только мать, которая работает уборщицей здесь, в термах, а после работы развлекается с бутылкой шнапса. Позавчера мальчик как раз возвращался с работы на поезде, как обычно. Из пекарни вышел, домой не дошел. Ну, ты понимаешь, почему.

- Его искали?

- Некому его искать, мамаша даже не заметила, что сына дома нет.

- Как же его опознали тогда?

- У него в куртке был школьный проездной и мелочи какие-то в рюкзаке – блокнот, тетради...

Мы помолчали. У меня в голове не укладывалось, как может быть местный мальчик-отличник замешан во что-то нехорошее. Я принял решение о том, что приеду сюда отдыхать, буквально три дня назад. Когда же это все успели организовать?

- Давай подведем итоги. В чем меня обвиняют?

- Пока все уперлось в совращение этого мальчика, Ник. Ему 17, он был в твоей кровати. Наркотики с тебя пока сняты – препарат, который был у вас обоих, на смывах с твоих рук не обнаружен.

- Ну, хотя бы это...

- Не падай духом. Я уверен, мы докажем, что и мальчик к тебе в комнату попал без твоего на то желания. Ведь не было же желания?...

- Олли!...

- Я понял, понял. Ну, держись. Отдыхай.

- Погоди... - я привстал, поискал глазами свою одежду, - мне нужно одеться. Я не могу лежать здесь без штанов. А этот мальчик, он... тоже где-то здесь?

- Да, в соседней палате. Ты только не усугубляй свое положение, Ники. Если ты побежишь к нему сейчас, все будут думать, что ты с ним очень даже знаком и занимался всем добровольно.

- Олли, мне нужно хотя бы что-то вспомнить, – я повысил голос, что со мной случалось редко, - ты понимаешь, у меня в голове – дыра! Абсолютная, черная дыра! Может быть, я посмотрю на него – и вспомню хотя бы что-то? Мне нужно просто попробовать!

- Не кипятись. Сейчас я попрошу сестру принести тебе твою одежду. Только... Ники...

- Не нужно повторять. Я тебя хорошо слышал.

- Ну, тогда до встречи.

Олли ушел.

Я лежал, вцепившись в одеяло, и ощущал, как мелко-мелко дрожат стиснутые в кулаки руки. Меня колотил озноб, хотя в комнате было тепло. Что это все значит? Олли мне не верит? Олли думает, что я мог...?