Тени над сердцем

         для меня важно
чтобы вы оставляли
звезды и комментарии,
этим вы помогаете продвигать
историю, и мне от этого
безумно приятно, спасибо❤️
_____________________________________
Крис подбежала ко мне так быстро, будто от этого зависела её жизнь. Мы обнялись, сильно, трепетно, как две девочки, которые пережили конец света. Она прижалась ко мне, носом к щеке, волосы щекотали кожу, руки дрожали.

— Господи... Сашка... — выдохнула она. — Я думала...Ты не вернешься....

Я зажмурилась от её голоса — в нём было всё: страх, облегчение, долгие бессонные ночи. Я обняла её крепче и прошептала:— Я вернулась. Всё закончилось.

Вахит подошёл сзади, сдержанно, но его взгляд выдал всё — внутри бушевал ураган. Он крепко, молча обнял меня, по-мужски, как старший брат, который снова обрел младшую сестру.

— Саша... — только и сказал он. — Как же ты нас напугала.

Я обернулась, ловя взгляд Валеры. Он стоял чуть поодаль — спокоен, ровен, но глаза его были цепкими. Он подошёл, молча, обвил меня рукой за талию, и я прижалась к нему всем телом.

— Всё это... всё, что сейчас есть, — я провела взглядом по своим, — благодаря Валере.

Валера усмехнулся краем губ, тихо, и сказал:— Если бы не Зима и Винт... Нас бы тут не было.

Вахит сделал шаг вперёд, руки в карманах, немного насупленный. Валера перевёл на него взгляд.

— Он знал, — спокойно сказал Валера, — где ты. Что с тобой. Молчал. Только записку передал. И всё.

— Эй! — возмутился Зима, — я же мог вообще её не передавать. Знал, что если узнаешь — рванёшь. И вдруг всё зря. Ты ж сам себя похоронил бы, если б оказалось, что...

Но Валера смотрел уже мимо, глаза помутнели, дыхание стало тише, будто что-то вдруг потянуло его внутрь себя.
_____

Старая лестница, промерзший подъезд. Ржавый почтовый ящик. Я подхожу, ключ в руке дрожит, как будто он уже знает. Открываю. Один единственный конверт. Без марки. Только мое имя, аккуратно выведенное тонкой рукой.

Я возвращаюсь домой. Медленно разрываю бумагу. Разворачиваю лист.

" Даже в самой темной ночи всегда есть свет.
И этот свет — наша любовь. Помни, что она сияет для тебя. Всегда. И я всегда буду хранить её, пока мы снова не будем вместе. Где бы я не была, я часто тебя вспоминаю, и льщу себе тем, что тебе тоже меня иногда не хватает "

Я долго смотрел на слова, как будто они ударили меня в грудь. Медленно, как во сне, я сажусь на пол, спиной к стенке. Глаза стекленеют. Я перечитываю — снова, и снова, и снова.
Пальцы сжимаются, сминая край бумаги.

— Блять... — вырывается из меня. Я резко встаю, сминаю письмо, швыряю его об стенку.— Саша....— голос срывается.— Ты живая...

Я срываю со стола пепельницу, чашку, все с грохотом летит на пол. Потом — хватаю смятое письмо, прижимая к груди, и падаю на колени.

Слёзы. Реальные, тяжелые, злые. Кулаками по полу. Губы бормочут её имя.— Красивая...Я найду тебя...Стану сильнее...Только...Дождись...

_____

Сейчас, на зимнем поле, Валера чуть сильнее прижимает меня к себе, дыхание ровное, взгляд — ледяной, но в нём что-то трепещет. Тот самый свет.

— Спасибо, что передал, — тихо сказала я Зиме.

Он кивнул и буркнул:— Да ладно... Я просто... Мы все скучали.

Валера не сказал больше ни слова. Но взгляд его сказал всё. Я была дома. И рядом был человек, который бы взорвал полмира ради одной записки.

— Ты... Ты...— Крис вдруг как вспыхнула, подошла к Вахиту — и ткнула пальцем ему в грудь. — Ты знал, сраный ледышка, знал, где она, и молчал. Я до сих пор не могу поверить в это...

Голос у неё дрожал от злости, волосы чуть сползли с плеча, глаза сверкали. Она шагнула ближе, он чуть отшатнулся.

— Я тебе сейчас второй фингал поставлю! Уж сильно ты меня бесишь.— крикнула она.

Я встала между ними и ошарашенно захлопала глазами.

— Подожди... Крис... почему второй? — я перевела взгляд на Вахита, у него и правда не было видно ни синяков, ни ссадин. — У него вроде... всё нормально?

Крис посмотрела на меня, как на умалишённую:— Потому что первый уже был! — она махнула рукой в сторону Валеры и кинула на него косой, но вполне дружеский взгляд. — Мы его с этим вот... на пару от души приложили, когда он признался. И не жалеем!

У меня буквально отвисла челюсть.

— Вы что?.. — глаза полезли из орбит. — Вы его били?!

В этот момент к разговору резко подключился Марат. Голос стал низким, грубым, и в нём не было ни капли бравады — только ярость:

— Ты, сука... ты всё это время знал?! Где моя сестра?!! Да я тебя сейчас закопаю, понял?!

Вова тут же шагнул вперёд, Сокол рядом с ним.

— И я помогу, блядь, без разговоров!

— Ребята! — я метнулась вперёд, закрывая Зиму собой, раскинула руки, — Стоп! Это... это я его попросила! Это я сказала никому не говорить! Он хотел, клянусь, но... Это я.

Все вокруг будто замерли. Зима стоял за моей спиной, напряжённый, но молчащий. Валера перевёл взгляд на меня, и я коротко кивнула ему — мол, всё под контролем. Он снова обвил меня рукой, сильной, тёплой, обволакивающей.

Я тяжело выдохнула:— Я вам всё объясню. Только, пожалуйста... Давайте просто поедем домой. Пожалуйста.

Валера посмотрел на меня в упор, будто что-то считал в лице, а потом — легко, едва слышно — поцеловал в висок.

— Как скажешь. — Его губы были мягкими, дыхание обжигало кожу.

Он резко повернулся, нашёл глазами одного из своих людей — худощавого парня в длинном кожаном пальто, с наушником в ухе. Едва заметное движение пальцем, и парень что-то сказал в микрофон.

Через пару секунд — гул моторов. И почти одновременно на площадку у аэропорта плавно, как в голливудском фильме, вывернули четыре чёрных глянцевых «Мерседеса». Стёкла наглухо тонированы, ни единого логотипа. Машины как из будущего.

— Это что за цирк, блядь? — пробурчал Марат, крутя головой.

— Да ну на хрен... — Вова выдохнул. — Это вообще чьи?!

— Это что, ты мне объясни?! — Сокол вскинул руки. — У тебя что, теперь золотая карта небесного банка, Турбо?

— Угу, — буркнул Сутулый. — Или ты в карты выиграл нефтяную компанию?

Валера закатил глаза, как будто они сейчас отвалятся:— Садитесь уже. Потом расскажу.

Он мягко подтолкнул меня к первой машине. Я оказалась внутри почти сразу — салон был как в кино: кожа, дерево, идеальный запах. Валера сел рядом. Спереди — водитель и ещё один охранник, молчаливый, в очках.

Машина плавно тронулась.

Я глубоко вдохнула, прижалась плечом к Валере и посмотрела в окно — за стеклом мелькали улицы моего города, моего дома, после ада. Казань. Моя. Такая родная, будто я не дышала все эти месяцы, а только сейчас вдохнула впервые.

— Добро пожаловать домой, принцесса, — прошептал Валера.

Его голос был низким, бархатным, и я повернулась к нему, улыбаясь через слёзы.

— Спасибо, — тихо сказала я. — За всё. За то, что нашёл меня. За то, что не сдался.

Он только посмотрел на меня. Долго, глубоко, с такой нежностью, будто я была его вселенной. И я знала: именно так оно и было.

Машина мягко свернула во двор, будто плыла по асфальту. Я узнала всё с первого взгляда — дом был тот же самый. Подъезд, трещина на стене, чёрная кошка, спящая на подоконнике первого этажа. Всё было до боли знакомо. Дом Валеры. Наш дом. Казань.

Я даже не успела как следует вдохнуть этот воздух, как водитель заглушил мотор, и Валера, не спеша, вышел первым, обойдя машину и распахнув передо мной дверь. Его рука — тёплая, уверенная — подалась ко мне, и я вложила в неё свою.

— Осторожно, — мягко сказал он.

Я ступила на землю. Под кроссовками хрустнул гравий. Солнце светило точно так же, как в тот день, когда мы впервые держались за руки, только сейчас лежал снег. А потом — сразу, будто по команде — начали останавливаться остальные машины. Двери одна за другой щёлкали, открывались, и из них выходили Марат, Вова, Сокол, Сутулый, Крис и Зима. Все потихоньку собирались рядом, переглядываясь, осматриваясь.

И тут — сразу, как будто из ниоткуда — показались они. Люди. Охрана.

Сначала один, в строгом пальто, с ухом в наушнике. Потом ещё трое. Затем, будто волной, целая группа — человек десять, в одинаковой тёмной одежде. Кто-то держал рацию, кто-то просто стоял, сканируя глазами каждый угол.

Я почувствовала, как внутри сжалось. Странное, щемящее чувство. Не страх, но напряжение. Я сжала губы, подошла ближе к Валере и едва слышно прошептала:— Зачем столько охраны?..

Он чуть наклонился ко мне, дыхание обожгло ухо, и с ленивой, почти дразнящей ухмылкой шепнул:

— Я правитель этого всего, — голос у него был низкий, бархатный, будто касался изнутри. — И мы должны быть в безопасности, милая.

Я скептически сдвинула брови, глядя ему в глаза:

— А я тут при чём?.. Я обычная, Валера...

Он в ту же секунду стал серьёзным. Посмотрел на меня глубоко, будто в самую суть, и вдруг — без предупреждения — обхватил меня обеими руками за талию. Мягко, но крепко. И его голос стал совсем другим — медленным, тёплым, но с металлом:

— Нет, Красивая моя... — прошептал он, уткнувшись лбом в мои волосы. — Ты станешь той, кто будет стоять рядом с правителем.

Я замерла. Сердце будто споткнулось. Его руки были такими тёплыми, будто через них передавалась энергия целого города.

Он поцеловал меня в макушку — мягко, с каким-то почти детским трепетом — и не дал мне ответить. Просто чуть подтолкнул вперёд, к подъезду.

Я прошла вперёд, слыша за спиной шаги — все уже были рядом. Марат то и дело с интересом осматривал машины, качал головой, косился на охрану, шептал что-то Вове. Тот тоже не отставал — поднимал брови, переглядывался с Соколом, переговаривались. Крис шла чуть позади, сжимающая губы, будто боясь сказать вслух, как всё это выглядело.

Подъезд встретил нас глухой тишиной. Мы вошли внутрь молча, только  подошвы стучали по ступеням. Каждый шаг — как глухой вопрос. Каждый взгляд — ожидание. Все ждали одного и того же: объяснения.

Я шла впереди, рядом с Валерой, чувствуя его ладонь на своей спине. Он был спокоен. Спокоен настолько, насколько спокойны бывают только те, кто уже давно решает судьбы людей одним взглядом.

Я знала — сейчас мы поднимемся. И всё начнётся.

Один из охранников молча сделал шаг вперёд и вынул пистолет из кобуры. Чётко, без лишних движений. Его лицо было сосредоточенным, глаза — холодными, как сталь. Он слегка кивнул Валере и, прижавшись к стене, медленно толкнул дверь квартиры. Она открылась с тихим щелчком. Он вошёл первым, держа оружие перед собой, и буквально растворился в полумраке прихожей.

Я закатила глаза.

— Господи, мы что, президенты? — пробормотала я и покосилась на Валеру, который еле сдерживал смех.

Он хмыкнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони, но всё равно выдал себя — плечи едва заметно дрогнули.

— Очень смешно, — буркнула я и сощурилась. — И сколько девушек было с тобой за эти три года, а, грозный дядя?

Он обернулся ко мне с той самой полуулыбкой, от которой у меня сжималось в груди — тёплой, чуть насмешливой, но с чем-то ускользающим глубоко внутри.

— Ни одна, — спокойно сказал он. — Ни одна девушка не касалась меня. Я — тем более.

Я фыркнула, изогнув бровь:— Конечно, конечно... Кому ты врёшь, Турбо?

Он остановился. Посмотрел прямо в глаза. И всё в его взгляде вдруг изменилось — исчезла мягкая ирония, исчезла игра. Осталось только что-то глубокое, тяжёлое, почти священное.

— Проверим? — тихо спросил он, почти шёпотом.

Я опешила. Его глаза не отпускали. Секунда, вторая — будто замерло всё вокруг. И вдруг сзади раздался знакомый, дерзкий голос:

— Турбо, угомони свои таланты и перестань клеиться к моей подруге.

Крис. Голос был такой уверенный и громкий, что от неожиданности я чуть не рассмеялась. Валера медленно повернулся к ней, приподняв одну бровь, оценивающе.

— А ты как всегда, — буркнул он.

— Я как всегда — за справедливость, — отрезала она и подмигнула мне. — Вон, смотри, вся засияла от твоих признаний.

Мы все рассмеялись. Легко, по-настоящему. Без напряжения. Даже Сокол хмыкнул, Марат качнул головой, а Сутулый, кажется, впервые за всё время выдохнул свободно.

В этот момент охранник появился в дверях квартиры, молча кивнул Валере. Всё чисто.

— Заходим, — коротко сказал Валера, и, взяв меня за руку, повёл вперёд.

Я ступила на порог, и будто что-то щёлкнуло внутри. Запах... тот самый. Его духи, мягкие тона табака, еле уловимые ноты кофе. Воздух был тёплым, пахнущим домом. Пол устилал тёмный ковёр, в углу — большая кожаная софа, где когда-то мы вместе смотрели старые фильмы. На подоконнике стояла живая лаванда. Всё было безумно родным. Боль, прошедшая и затаившаяся в сердце, вдруг отпустила.

Я сделала ещё шаг — и оказалась дома.

Мы зашли в гостиную. Просторная, но уютная, с большими окнами, через которые лился мягкий свет. Стены были выкрашены в глубокий, тёплый серый, на полу — ковёр, по которому приятно было ступать босиком. На журнальном столике лежали какие-то книги, закрытая бутылка вина, в углу — старый граммофон, который, я точно помнила, когда-то пылился в углу маминой квартиры, а теперь стоял здесь, как часть чего-то большого, чужого, но почему-то вдруг родного.

Мы расселись кто куда — Сокол рухнул в кресло, откинувшись на спинку с видом человека, который видел всякое, но не к такому готовился. Марат молча сел на подлокотник дивана, рядом с Крис, которая сразу закинула ногу на ногу и уставилась на меня, сложив руки на груди. Вахит стоял чуть поодаль, у стены, будто чувствовал себя лишним. Вова занял место рядом с Валерой и вдруг, нарушив тишину, отрывисто сказал:— Ну?

Повисла пауза. Он склонил голову, глядя прямо на меня.

— Мы все ждём, Саш.

Вся комната будто затаила дыхание. Каждый взгляд — на нас. Валера посмотрел на меня. Его глаза были серьёзными, чуть мягкими, будто давая понять: "Если хочешь — не говори. Я закрою тебя от всех." Но я уже знала, что должна.

Он слегка кивнул. Молча. Поддерживающе.

Я вдохнула и опустила глаза.

— Всё началось в тот день, когда я собиралась к маме... — начала я тихо, но голос звучал достаточно ясно. — Валера хотел пойти со мной, но я сказала, что тут недалеко, и пошла одна...

Я почувствовала, как его рука мягко легла поверх моей, пальцы тёплые, уверенные. Он крепко сжал мою ладонь — не для того, чтобы удержать, а чтобы поддержать.

Я выдохнула и продолжила:

— Меня запихали в машину. Резко, жестко... я не успела даже крикнуть. Там... оказался мой отец.

Некоторые вскинули брови, кто-то шумно втянул воздух. Сокол выпрямился в кресле. Марат сжал кулаки.

— Мой отец... — я сделала паузу, — Кондор. Тот самый. Автор Вольных.

Кто-то чертыхнулся, кто-то просто замер, глаза расширились. Только Крис... Крис театрально закатила глаза и фыркнула, будто говорила всем своим видом: "Да ладно вам, чего вы, как дети." А Вахит... Вахит кивнул, не отрывая от меня взгляда. Он знал. Он всё знал.

— Он сказал, что, когда узнал, что у него есть дочь, решил забрать меня. Сразу. И если я хоть кому-то расскажу об этом, он убьёт Валеру, Марата, Вову... и всех, кто мне дорог.

Я посмотрела на каждого из них. Медленно. По одному. Их лица были неподвижны. Тени проскальзывали по чертам.

— Он увёз меня в Питер. Спрятал. Никому не показывал. Я жила в его доме, как в золотой клетке. Работала у него... адвокатом. Под своей фамилией. Но не могла больше молчать. Связалась с Вахитом... — я покосилась на него, — ...и рассказала всё. Но попросила — никому не говорить. Потому что я боялась. Боялась, что кто-то из вас не сдержится, ворвётся туда, а мой отец... мой отец бы не стал думать. Он бы убивал.

Я замолчала на секунду. Валера выпрямился рядом со мной. Его глаза были спокойными, но в них бушевал ураган. Он не перебивал. Не дышал даже.

— Я жила так три года. Время от времени говорила с Вахитом. Рассказывала, как мне тяжело. Он... он рассказывал, как вы тут. Я жила этими рассказами. Жила воспоминаниями. А потом...

Я глянула на Валеру, на его щеку, где едва заметно дрогнула жилка.

— Потом однажды Вахит  позвонил и сказал, что ему срочно нужна помощь. Я приехала. На суд. И... там оказался Валера.

Я улыбнулась, глядя вниз. Лёгкая улыбка скользнула по губам, будто сама память касалась сердца.

— Я... вытянула его. И пообещала, что вернусь. Чтобы он ничего не делал. Потом попросила Крис приехать ко мне. Мы увиделись. Я сказала, что постараюсь вернуться... хотя сама не знала, правда ли это.

Крис отвела взгляд. Но я заметила, как блеснули её глаза.

— А потом... отец сказал, что я выхожу замуж. За сына своего партнёра. Думаю, вы видели новости.

Все закивали, почти в унисон. Только Вова выругался себе под нос.

— Потом... этот подонок Дамир... украл меня. Из моего же дома. И на следующий день должна была быть свадьба. Но тогда, когда я уже почти сдалась... появился Валера.

Я выдохнула. Будто выпустила из груди весь груз.

Тишина.

Глухая. Давящая.

Крис потёрла рукой лицо. Вахит тяжело выдохнул. Марат... смотрел на меня, как будто заново видел. Вова молчал, сжав губы. Даже Сутулый потер подбородок, не в силах сразу вымолвить что-то.

— Вот такая... история, — прошептала я, сжав руку Валеры.

Он притянул меня ближе, наклонился и поцеловал в висок. Его голос прозвучал почти шёпотом:— И ты больше никогда не будешь одна.

После моего рассказа наступила тишина. Не та, когда не знают, что сказать, а та, что давит. Когда каждый в комнате старается понять: это вообще было? Или им показалось?

Марат потёр лицо ладонью, отвёл взгляд, будто сдерживал слёзы или злость. Потом, не поднимая глаз, тяжело спросил, хрипло, через паузу:

— Всё... всё это... от твоего отца?

Он глянул на меня, и в его глазах отразилось что-то почти детское. Не понимание, не ярость — растерянность. Будто он только что увидел, как его маленькую сестру три года держали в клетке, и он ничего не смог сделать. Я улыбнулась ему, тихо, почти извиняюще. Но ответа не дала. Просто развернула голову к Валере, который всё это время сидел рядом, не шевелясь.

Валера молча встретил мой взгляд, сдвинул челюсть и выдохнул, будто тяжесть огромного мира была на его плечах. Он закатил глаза, помолчал ещё секунду, а потом... покашлял тихо, немного виновато и лениво, словно не хотел говорить это вслух:— Это всё моё.

Тишина была такой, будто в доме перестал дышать воздух. Все переглянулись. Кто-то непонимающе, кто-то... уже начинаю догадываться.

Вова, сидевший рядом, чуть приподнял бровь и, как всегда, прямолинейно, но не без сарказма:

— Не понял... Это что, ты типа в Солнцевских столько получаешь, что у тебя личный самолёт, армия охраны и жизнь как у императора?

Крис, не выдержав, фыркнула так демонстративно, что я аж вздрогнула от этого звука.

— Император, блядь... — она растянула губы в ухмылке и, глядя в потолок, как будто разговаривая с Богом, а не с нами, сказала, по слогам: — Мо. Но. Лит.

Слово повисло в воздухе, как удар кулаком по столу. Как раскат грома в пустом зале.

Марат поднял голову. Сокол откинулся назад и уставился в одну точку, будто прозрел. Сутулый приподнялся на кресле, замер, как пес, услышавший незнакомый звук. Вахит даже дышать перестал. А Вова... он открыл рот, закрыл, снова открыл, будто хотел что-то сказать — и не мог.

Валера нахмурился, скосил на неё взгляд. Я тоже.

Крис, как ни в чём не бывало, встала, поправила волосы, прошла к столику с бутылкой вина, разлила по бокалам и не оборачиваясь, пожала плечами:— А чё? Вы бы тянули ещё минут сорок. Вечно я виновата...

— МОНОЛИТ?! — это Марат. Громко. Почти с криком. — Он?! Сука... Да ты гонишь!

— Да ты прикалываешься... — Вова оторопело уставился на Валеру. — Ты, бл*ть, Турбо, ты — МОНОЛИТ?!

Валера провёл ладонью по лицу, почти со стоном, и посмотрел на меня с тоской, будто хотел сказать: "Ну вот, началось..."

— А я думаю, откуда у тебя фейс такой спокойный, как будто ты Бога за бороду держал... — выдохнул Сокол. — А ты, сука, сам и был этим богом...

— Он не просто бог, — подал голос Вахит, неожиданно тихо. — Он тут... вообще всё. Он — этот город. Он и Питер, и Москва, и всё, что между.

— Он — Крест. — повторила Крис, глядя прямо в лицо Марату. — У него под контролем вся структура. Монолит. И ты, и я, и все вокруг когда-то о нём только слышали. А теперь сидим у него в квартире, пьём его вино и думаем, как, бл*ть, мы не поняли этого раньше.

Я сидела в молчании. Глядя, как мои друзья, мои братья, переваривают то, что даже я до сих пор не могла в себя вобрать до конца.

Валера чуть повернул голову ко мне, его голос был спокойным, чуть насмешливым, но под ним — чугун, вес:

— Хочешь — я всех сейчас выгоню? Одним движением пальца. Будет тишина. Вечная.

— Не надо. — Я взяла его за руку, и мне вдруг стало так спокойно. — Пусть знают. Теперь всё и так вскрыто.

Он кивнул. Крепко. Глубоко. И посмотрел на всех:

— Да, я — Монолит. Да, я скрывался. Да, я не сказал. И да — она теперь со мной.

И снова — тишина. Только дыхание. Только пульс в ушах.

— Подожди... — Марат всё ещё смотрел в одну точку, будто пытался заново вспомнить все разговоры, все дни. — Но ты же... ты говорил, что работаешь у Федула... Что у тебя там... свой цех...

— Да, — Валера медленно кивнул, отпустив мою руку, облокотился на колени, смотрел в пол. — Это правда.

Он поднял голову и провёл пальцами по линии подбородка. Его голос звучал ровно, но за этим спокойствием чувствовалась внутренняя борьба — как будто каждое слово ему стоило усилия.

— Я работал у Федула. Начинал там, обычным. А потом открыл свой  цех. Он и правда был мой. Но... я хотел большего.

Он выпрямился, взгляд стал твёрдым, чуть напряжённым, и он обвёл всех глазами. Медленно. Спокойно. Как человек, которому больше не нужно скрываться.

— Я хотел... чтобы у меня не могли забрать то, что моё. Ни по закону, ни силой. Я хотел, чтобы у меня всё было... под контролем. Люди. Территории. Доверие. Страх. Верность. Я хотел стать таким, кого уже нельзя унизить, вытолкать, сломать. Кого не предают. Кого боятся потерять, а не бросают, когда становится трудно.

Он говорил не громко, но в тишине его голос звучал как выстрелы. Каждый смотрел на него по-своему. Марат — с растерянной злостью. Вова — прищурившись, будто пытался сопоставить факты. Сокол тихо курил, молча. Сутулый покачивал головой. Крис сжала губы, наблюдая, как все это переваривают. Вахит, как всегда, молчал, но в его взгляде было странное спокойствие. Он знал. Он принял.

— Ты... — Вова чуть подался вперёд. — Ты всё это время был с нами. Валера, сука, ну ты пил с нами, гонял, строил план, как на Сашку выйти. А сам был...

— Монолитом, — мягко закончила Крис, — который всё это время знал, что делает. Не дурак.

— Я не скрывался, — спокойно ответил Валера. — Я... ждал. Не время было. Не для вас. И не для неё.

Он посмотрел на меня. В этот момент всё остальное будто исчезло — я снова увидела в его глазах ту самую боль, которую он прятал, те три года, что он жил во мраке, надеясь, что когда-нибудь я вернусь.

— А почему ты ничего не сказал? — раздался голос Сутулого. — Мы бы тебя не предали.

— Потому что это больше, чем вы думали. — Валера поднялся. Говорил уже с усилием, как будто эти признания тянули из него жилы. — Это не просто "я знаю людей" или "у меня есть связи". Это... огромный механизм. Деньги. Политика. Преступность. Я хотел, чтобы вы были вне этого. Пока... пока я не найду её.

— Но ты нашёл, — прошептала Крис.

— Да, — он кивнул и снова посмотрел на меня. — Нашёл. И больше не отпущу.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается. Я тонула в этой атмосфере, в этих словах, в том, как он стоял — не как бандит, не как император, не как легенда. А просто как человек, который сделал всё это не ради власти. Ради любви.

— И всё это ты... для себя? — пробормотал Марат, глядя на него снизу вверх.

— Не только. — Валера чуть сжал губы. — Я хотел, чтобы если однажды Красивую у меня заберут... у них не было шанса выжить после этого.

Опять повисла тишина. На этот раз — полная. Леденящая. Каждое сердце в комнате стучало одинаково — тяжело. Со вкусом страха и уважения.

— Ну ты, конечно... псих. — хрипло пробормотал Вова и встал. — Но наш псих.

Он подошёл, хлопнул Валеру по плечу. Марат встал вторым. Потом Сокол. Потом Сутулый.

И мы все молча стояли в кругу. Никаких больше слов. Только взгляды. Только тепло от того, что мы... снова вместе.

Мы уже почти успокоились, тишина была тяжёлая, но добрая, пропитанная воздухом новых смыслов, как будто все только что сбросили маски и остались друг перед другом настоящими. Валера стоял за моей спиной, его рука едва касалась моей талии — не властно, не притягивая, а просто как будто говорил: я рядом. Мы все сидели в гостиной — кто на диванах, кто на подоконнике, кто просто на полу, по-детски, как раньше, только теперь мы были совсем другие.

И вдруг Марат, до этого молчавший, резко подался вперёд и заговорил, не отрывая взгляда от пола, будто только сейчас догнал смысл:

— Подождите... — он прищурился. — А зачем тогда вообще Вахит попросил Сашу приехать на суд?

Все повернулись к нему. Он поднял глаза и уставился в упор на Валеру. — Ну, серьёзно, Турбо... Ты ж сам сказал. Ты — богач. У тебя власть. Люди. Охрана, самолёты. Ну неужели ты не мог сам выйти из тюрьмы?

Валера на секунду задержал дыхание, потом чуть отстранился от меня, обернулся к Марату и чуть нахмурился, будто сам снова прокручивал события:

— Мог, — сказал он наконец. — Я и попросил Вахита подключить кое-какие связи. Всё шло по плану. Но...

Он провёл рукой по затылку, тяжело выдохнул.

— Но на моё удивление, назначили суд. И... на нём появилась она. — Он посмотрел на меня. — Моя Красивая.

Я чуть опустила глаза, и сердце тихо заколотилось, когда он это сказал. "Моя красивая" — не притяжательное, не про собственность. Просто... про любовь.

— Подожди... — медленно начал Вова. — То есть... это не ты устроил так, чтобы она там появилась?

— Нет, — Валера качнул головой. — Я сам охренел, когда увидел её там. Сначала подумал, что схожу с ума. Потом подумал, что это судьба. Потом понял — это Вахит.

Мы в одну секунду синхронно повернулись к нему. Он сидел спокойно, руки скрестил на груди, смотрел на всех с самым честным видом. Щёки чуть залил румянец, но выражение лица было предельно равнодушным:— Что?

— Что? — передразнила Крис, приподнимая бровь. — Серьёзно, что?

— Да ладно вам, — он пожал плечами. — Я давно всё понял. Турбо — не просто какой-то парень, он... власть. Над всеми. Над этими городами. Над ними, — он ткнул пальцем куда-то в воздух, намекая на что-то выше. — Ну и выпал шанс. Думаю: а что если...

Он развёл руками и хмыкнул:— А что, если судьбе чуть помочь?

Я приоткрыла рот, как и все остальные. Валера встал ровно, посмотрел на него с прищуром. Вахит же сидел, как ни в чём не бывало, будто речь шла о простой шалости.

— Ты... всё это время знал? — прошептала я.

Он кивнул.

— Про тебя, про него. Про всё. Я знал, что ты — ключ. Ты его сила. И единственная слабость. И я думал, либо ты вытащишь его, либо вы оба окончательно пропадёте. Так что я подстроил суд. Подал бумагу через нужных людей, там по цепочке дошло. И ты пришла. Не благодарите.

— Ты охренел? — сказал Марат, медленно поднимаясь с места. — Это ты всё устроил? Не судьба? Не чудо?! Это ты?!

— Ну а кто ещё? — Вахит невозмутимо пожал плечами. — Я просто устал смотреть, как вы все в тоске по ней живёте, а он как бешеный город по кирпичу захватывает, чтобы хоть где-то найти её след. Я ускорил процесс.

— Вот это ты, блядь, махинатор... — выдохнул Вова.

А я стояла. Просто стояла, смотрела на него, и в груди всё билось быстро-быстро. От шока, от боли, от радости, от признательности. И вдруг, как вспышка молнии — осознание:

— То есть... если бы не ты... — я прошептала. — Я бы не стояла тут. Не с Валерой.

Вахит кивнул, чуть склонив голову, и наконец впервые за всё время посмотрел мне прямо в глаза. Серьёзно. Твёрдо.

— А я хотел, чтобы ты стояла именно здесь.

В комнате было так тихо, что было слышно, как за окном проехала машина по лужам. Валера подошёл ко мне и обнял, крепко, защитно. Его подбородок коснулся моей макушки, а ладонь легла на мою спину.

— Вот так, Красивая, — прошептал он.

А я смотрела поверх его плеча — на Вахита, который всё это время играл свою тихую, но самую важную партию.

И откуда-то из глубины пришла мысль: даже если мир развалится по швам... я не одна. И никогда не была.
__________
                        ТГК: Пишу и читаю🖤
       оставляйте звезды и комментарии ⭐️