11
И в тот вечер мы были вместе, навеселе, играла музыка. Нам было легко и беззаботно – страшное позади, живи и радуйся. Мы играли в настольные игры, в «правду или действие», смотрели ужастики. Но на протяжении всего вечера я чувствовала, как мое сознание заволакивала дымка тревоги и страха. Я ощущала затылком чей-то пристальный взгляд, но даже Данте не обращал на меня никакого внимания.
– Все в порядке? – спросил Хронос, когда я сидела вне общего круга, погруженная глубоко в свои размышления.
– Да... нет... я не знаю.
Он снял с себя кофту на замке и набросил на мои плечи.
– Может, хочешь чего-нибудь? Не замерзла?
Кофта убаюкивала меня теплыми объятиями. Я правда не знала, хотела ли чего-нибудь, но на секунду растворилась в этом моменте.
– Я ничего не хочу, спасибо.
– Посидеть с тобой?
Я не могла сдержать улыбку.
– Спасибо, но мне одной нормально. Нужно немного... перезагрузиться. Словно с ума схожу... лезет в голову всякое.
– Что например?
– Фраза, как голос чьей-то. Привязалась, будто это строка из песни, книги или просто услышала где-то. «За тобой приглядывает Смерть». Не знаешь, откуда это?
Хронос покачал головой.
– Может, мироздание посылает сигналы, – усмехнулась я. – Ну ладно, не важно. Иди к остальным, я посижу тут и скоро тоже приду к вам.
По крыше забарабанил дождь и потянуло сквозняком. Я расслабилась, откинувшись на спинку стула: стук капель успокаивал нутро.
– Веришь в знаки, – неожиданно раздался голос Данте из-за спины, отчего я подскочила на стуле.
– Ты меня напугал.
– Ты и до меня была напугана.
Он держал в руках белый пластиковый стаканчик и стоял уперевшись плечом в стену и оставив вторую руку в кармане брюк. Поза оказалась непривычно расслабленная, взгляд отдающий надменностью, влажные глаза, в которых плясали отражения ламп...
– Алкоголь развязывает тебе язык, – сказала я без улыбки. Тревога накрыла мое сознание новой волной.
– Ты такая...
– Какая? – я обернулась, и мы встретились взглядами.
– Другая. Говоришь, что понимаешь, но как, черт возьми, ты можешь понять?
– Мне пора домой, – я подскочила на ноги, но Данте схватил меня за руку, крепко сжав ее выше локтя.
– Подожди, я... не хотел тебя обидеть.
– Пожалуй, лучше нам как и всегда, просто перекидываться взглядами, а не репликами.
– Рейн... да что за имя вообще такое?
– Ну извините, я не...
– Ты другая. Ты постоянно жалуешься: то на учебу, то на головную боль, то на тревожность, то сидишь в сторонке, как будто всем нам ок, а единственной тебе плохо. Мы... мы общаемся друг с другом, смеемся, играем, вот это вот все, почему ты пытаешься обратить на себя внимание, как будто тебе хуже, чем остальным?
У меня отняло дар речи.
– Если мне не изменяет память, я здесь по твоей воле. А теперь отпусти, мне больно.
Он расслабил пальцы, но не отнял руку.
– Тебе не может быть хуже, у тебя нормальная... нет, у тебя идеальная жизнь...
– С меня хватит...
Все, что произошло дальше, отпечаталось в моей памяти смазанным кадром. Я как будто бы отрываюсь от земли на секунду, тело становится легким, практически невесомым, и после – лопатки врезаются в стену. Она такая холодная, я чувствую это всем своим телом сквозь ткань футболки и даже успеваю заметить, что кофта Хроноса уже давно упала с моих плеч и валяется в ногах.
Руки Данте запирают меня в клетку, упираясь в стену ладонями по бокам от моей головы. Неожиданно я вновь становлюсь тяжелой, чувствую земную гравитацию каждой клеточкой своего организма, и тело Данте давит на меня, припечатывая к стене. Я слышу, как бьется его сердце, слышу, как часто, как громко он дышит. Это дыхание заменяет собой все остальные звуки, его так много, оно меня так раздражает, оно отпечатывается в моей памяти и я больше не могу думать ни о чем другом, кроме него. Данте пытается меня поцеловать, и на мгновение наши губы соприкасаются, но после я с силой отталкиваю его от себя, отскакивая, и оставляю в недоумении. Его глаза – большие, как две тарелки. В них – страх дикого зверя, застигнутого врасплох.
Я мысленно отметила абсолютную тишину вокруг. Ни шороха, ни единого голоса, ни стука капель по крыше. Я обернулась – все смотрели на меня с изумленными лицами, словно я убила кого-то у них на глазах. Как будто это я виновата, а не... а не...
Я сделала шаг. Второй. Третий. В кармане завибрировал телефон. Поднесла к уху, слыша и свой голос, и голос в трубке отдаленно, словно бы находясь под водой. Говорила женщина, а я ничего не понимала. Авария, больница, смерть наступила мгновенно. Что? Нет, это сон. Чудовищно длинный и омерзительный сон.
К горлу подкатил смех, я повернулась, чтобы сказать это Данте, сказать, что я все поняла, и сейчас проснусь, что он – моя больная фантазия, но вместо этого в голове снова возникло это слово – смерть.
И я запомнила лишь, как колени подкашиваются, и я падаю на пол.