7. Взрослая девочка
Артур возвращается домой уже за полночь. На его некогда безупречной белой рубашке виднеются свежие пятна от крови, а костяшки сбиты до красноты. Он молча опускается в кресло в гостиной, откуда мне так и не хватило сил уйти, и наливает себе в стакан обжигающий виски, делая пару неторопливых глотков. Его взгляд словно бы прожигает меня, и я невольно плотнее кутаюсь в мягкий плед. Никогда ещё не видела Майского таким раздраженным, даже злым.
— Ты ведь не убил их, верно? — спрашиваю, прерывая молчание, и Артур усмехается. Он напоминает мне хищника, который вернулся с удачной охоты, и я решаю не задавать больше вопросов.
У меня нет причин жалеть этих ребят, я вообще не умею испытывать жалость, особенно к тем, кто однажды причинил мне боль. Просто не ожидала, что Майский способен на такое. Точнее нет, скорее не ожидала, что он способен на такое из-за меня. Да, я его зависимость, но неужели настолько болезненная, что он готов на преступление?
— Ты больше никогда их не увидишь, — отрезает Артур, отставляя стакан на журнальный столик и поднимаясь с кресла. Он снимает болтавшийся на шее галстук и расстёгивает верхние пуговицы рубашки, после чего опускается на край дивана рядом со мной. Я невольно вздрагиваю и инстинктивно запрокидываю голову, когда его пальцы касаются подбородка. Взгляд мужчины встречается с моим. — Никто не имеет права прикасаться к тому, что принадлежит мне.
Его голос звучит доверительно и одновременно угрожающе, но мне совсем не страшно. Ему нет смысла делать мне больно, ведь он знает, что я могу справиться с этой задачей куда лучше. В этом мире найдётся мало людей, которые будут так же хороши в саморазрушении как я.
— Теперь перейдешь непосредственно к наказанию своей провинившейся игрушки? — хмыкаю, скользнув мимолетным взглядом по пятнам крови на его рубашке. Интересно, частенько ли бедным горничным перепадает дополнительная работенка? — Мне тоже придется кровью платить или придумаешь что-нибудь поинтереснее?
— Твоей крови на сегодня достаточно, — фыркает Артур, задержав взгляд на моих губах. Я инстинктивно облизываю их, но вдруг ощущаю во рту металлический привкус. — У тебя снова рана кровоточит. Нужно обработать.
Я качаю головой, показывая, что это ерунда, но мужчина уже стягивает с меня плед, а затем берет за руку, чтобы притянуть ближе и усадить на свои колени лицом к себе. В голове чувствуется легкая боль, когда меняю положение, но я все равно остаюсь послушной. В большей степени потому, что мне самой интересно, к чему это приведет.
Артур тянется к журнальному столику, чтобы взять оттуда оставленные горничной ватный диск и спирт, которыми я так и не воспользовалась после его ухода. Он откидывается на спинку дивана и осторожно смачивает край диска спиртом, чтобы затем коснуться моей многострадальной нижней губы. Я дергаюсь в сторону, зашипев от боли.
— Тшшш, — выдыхает Артур непривычно мягко и успокаивающе, обхватывая меня за талию, чтобы удержать на месте. Я морщусь, когда он снова прижимает к нижней губе ватный тампон. — Терпи. Ты ведь взрослая девочка.
— Этим ты себя успокаивал, когда запал на школьницу? — ухмыляюсь я, хоть звучит это не настолько дерзко, как мне бы хотелось. Спирт жжет, но почти не беспокоит меня, ведь я умею адаптироваться к боли. Погружаться в нее, растворяться в ней, становиться ею, что тоже является своеобразной формой мазохизма.
— Нет, — коротко отзывается мужчина, убирая ватный диск обратно на тумбочку. Я остаюсь сидеть на его коленях, пока он скользит по мне мягким изучающим взглядом. — Меня это никогда не беспокоило. Ты ведь не всегда будешь школьницей. Да и на момент, когда ты легла со мной в постель, тебе уже исполнилось шестнадцать, а это возраст согласия.
— Что-то я не замечала, чтобы тебя сильно волновало мое согласие, — фыркаю, обнимая его руками за плечи. Придвигаюсь к нему еще ближе, ерзая на коленях и как бы невзначай задевая бедрами член.
Артур останавливает меня, обхватывая одной рукой за талию, а второй касаясь щеки. Его движение мягкое, осторожное, почти невинное, но я все равно замираю, ожидая его дальнейших действий. Мужчина не спешит, одновременно дразня и сбивая с толку.
— Ошибаешься, — шепчет он своим хриплым низким голосом, который звучит слишком сексуально, чтобы его не хотелось слушать. Даже жаль, что он достался такому мудаку, как Артур. — Я ничего не делаю без твоего согласия.
Его рука плавно соскальзывает к вырезу моей домашней белой майки, которая каким-то удивительным образом материализовалась сегодня в его доме вместе с еще целым чемоданом вещей. Он очерчивает линию ключиц, а затем перемещает руку ниже, задевая соски через тонкую ткань. Я невольно сглатываю, снова ерзая на его коленях, но на этот раз он не спешит меня останавливать.
Когда его рука замирает на моем животе, я на секунду задерживаю дыхание, а затем медленно выдыхаю, как только мужчина приподнимает майку, обнажая участок кожи. Пальцы проходятся по нему почти невесомо, скользнув к резинке шортов.
Я прикусываю нижнюю губу, встречаясь глазами с его почерневшим взглядом, в котором читаются вожделение и интерес. Когда он оттягивает край трусиков, я чувствую, как начинаю тонуть в этой непроглядной черноте зрачков и опускаю веки, цепляясь ладонями за его плечи.
— Только не говори мне, что тебе не нравится то, что я сейчас с тобой делаю, — тон Артура звучит дразняще, но я не успеваю ответить, потому что он раздвигает складки влажной плоти и приникает пальцами к самой чувствительной точке, от чего с губ срывается негромкий стон. — Только не говори, что не хочешь, чтобы я продолжал...
— Черт... — я тихонько всхлипываю, пока он продолжает свою мучительную ласку. Свободной рукой Артур сжимает грудь через ткань майки, и я невольно подаюсь навстречу, чтобы ощутить его еще ближе.
Губы мужчины находят мои, и я обхватываю его руками за шею, прижимаясь так отчаянно и крепко, что становится больно. Во рту чувствуются горечь виски и спирта, но все это ерунда по сравнению с тем, насколько мучительной кажется невозможность почувствовать его еще ближе и острее.
Артур привычно не церемонится, до боли сминая мои губы и грубо, глубоко погружая в меня пальцы, но это только усиливает желание. Молящие стоны тонут в поцелуях, а тело так сильно тянется к нему, что я уже не могу его контролировать.
— Хочешь большего? — спрашивает мужчина, прерывая поцелуй, и я рвано киваю, выгибаясь в его умелых руках. Но он вдруг останавливается, что заставляет меня открыть глаза и посмотреть на него. На губах Артура играет дьявольская усмешка. — Что ж, думаю, тебе придётся подождать до следующего раза. Это и будет твоим наказанием.
— Ты серьёзно? — выдыхаю, ощущая, как колени дрожат от возбуждения. Оно дурманит мозг, из-за чего едва могу думать хоть о чем-то другом.
— Вполне, — отрезает Артур, убирая руку и поправляя резинку на шортах. Я хмурюсь. — Возвращайся в свою комнату и не делай глупостей.
Хочется влепить ему пощечину, а затем гордо удалиться в свою спальню, но вместо этого я молча встаю с его колен, хоть ноги едва меня слушаются. Мне всего-то нужна была эмоциональная разрядка после этого паршивого дня, но Майский и тут умудрился все испортить.
— Да ты просто боишься, — выплевываю, ловя его самоуверенный взгляд. Артур вопросительно вскидывает брови. — Ты говоришь, что полностью владеешь мной, но ещё ни разу не трахнул по-настоящему. Только оральный секс и ручная стимуляция. Признайся честно, ты боишься засунуть в меня член, ведь не можешь простить за то, что я была с другими мужчинами. Для тебя я грязная, использованная, порочная... а ты наверняка мечтал о девственнице... Разве не так?
Вопреки моим ожиданиям, Артур сохраняет внешнее спокойствие, а в его взгляде появляется вовсе не презрение, а лёгкая насмешка.
— Даже не думал, что тебе так не терпится заняться со мной сексом, — ухмыляется он, скользнув по мне мимолётным взглядом. Видок наверняка еще тот. — Увы, не хотел тебя разочаровывать, но на сегодня у меня другие планы.
Именно в этот момент в гостиную заходит дворецкий, который объявляет что-то вроде: «девочки прибыли», но более возвышенным языком. В этот момент в комнату заваливаются две хихикающие девицы в до неприличия коротких платьях. Они плюхаются на диван рядом с Артуром, и я закатываю глаза, когда он припадает поцелуем к шее длинноволосой брюнетки.
Вместо того, чтобы и дальше наблюдать за этим цирком, разворачиваюсь и направлюсь в сторону лестницы, пока вслед раздаются стоны. Уж за кого, а за Майского я точно драться не собираюсь, и совершенно не понимаю, на что он рассчитывал.
В спальне я падаю на кровать и накрываюсь одеялом, но слишком быстро понимаю, что не получившее разрядки тело по-прежнему изнывает от желания, а в воспалённом мозге мелькают развратные картинки. Вздохнув, стягиваю шорты и касаюсь пальцами клитора, погружая в себя сразу два пальца.
С губ срывается стон, который тут же заглушаю, прикрыв рот свободной рукой. Продолжаю ласкать себя, касаясь жестко и грубо, как это делал Артур... Я кончаю с мыслями о нём, за что ненавижу его с двойной силой. Ведь покупая моё тело, он не имел права овладевать моими мыслями, что так легко сделал.