10
***
— Ты выглядишь очень сильным.
Она протянула руку, будто хотела потрогать мой бицепс, но тут же дрогнула. Я схватил ее руку и прижал к своей, затем напряг бицепс.
Джулия тихонько рассмеялась, и мои губы дрогнули в ответ. Она посмотрела вверх, а затем бросила взгляд мне за спину. Снова взяв ее за руку, я подвел ее ближе к кровати.
— Ложись.
Она откинулась на кровать, заметно напрягшись. Я сбросил туфли и растянулся рядом с ней, все еще почти полностью одетый. Схватив ее за бедро, я притянул ее ближе к себе, склонившись над ней.
Намек на нервозность пробежал по ее прекрасному лицу. Сосредоточившись на ее теле, а не на лице, поцеловал в шею. Она лежала неподвижно, затаив дыхание. Не очень хорошая реакция, но и не слишком плохая. Еще раз поцеловав ее прямо под ухом, она удивила меня, дернувшись и издав смешок.
Девочка-подросток захихикала. Я помолчал, потом поднял глаза. Она прикусила нижнюю губу, на ее лице появилось нечто среднее между смущением и неуверенной улыбкой. Она выглядела как чертова девчонка. Совершеннолетняя, мне под зад. Она была совершеннолетней, но ее выходки, реакция, выражение лица... были не как у взрослой женщины, а как у девочки на пути становления женщиной.
Я оттолкнулся, подавив вздох.
— Мне очень жаль, — быстро сказала она. — Я не хотела смеяться. Я боюсь щекотки.
Она смотрела на меня с неуверенностью, ее глаза внезапно наполнились тревогой. Все шло совсем не так, как я надеялся. Макияж и элегантное платье делали ее старше. Теперь, без макияжа и в ночнушке, она выглядела как подросток, которым и являлась.
Я делал то, что было необходимо. Угрожал, пытал, убивал, так что переспать с женой было проще простого.
Я проигнорировал ее извинения и встал. Чем быстрее я покончу с этим, тем лучше. Я снял рубашку, затем брюки и носки. Потянувшись за своими боксерами я заметил пристальный взгляд Джулии. Ее огромные глаза делали ее еще моложе и невиннее, и она смотрела на меня со смесью восхищения и страха.
Я отпустил пояс трусов, решив, что будет лучше, если пока я буду держать свой член прикрытым. Если она издаст испуганный крик, увидев его, я скажу Луке трахнуть себя на гребаных простынях, и тогда моя кровь определенно окрасит их в красный цвет.
Присев на край кровати, я потянулся к ее колену, слегка коснувшись его.
Она снова дернулась и прикусила губу, пытаясь сдержать очередной смешок.
— Я совершенно уверен, что знаю одно место, где ты не боишься щекотки, — сказал я сардонически.
Она поджала губы.
— Ты не можешь знать... — ее глаза расширились. — Ты имеешь в виду... — она быстро втянула воздух.
По крайней мере, она поняла мой комментарий. Если бы она смотрела на меня пустым взглядом, я бы не выдержал.
Я опустился коленями на кровать. Я хотел расслабить её настолько, чтобы хотел расслабить ее настолько, чтобы свести боль к минимуму.
Моя первая жена плакала во время нашей первого раза, опыт, который я действительно не хотел повторять. Я задрал ее ночнушку достаточно высоко, доставая до трусиков, и мой пах напрягся знакомым образом, увидев ложбинку между ее бедрами. Я коснулся пальцами ее бедер, просовывая их за пояс нижнего белья.
Она лежала совершенно неподвижно, наблюдая за мной с приоткрытыми губами и той проклятой невинностью, которая собиралась убить меня.
— Можно я их сниму?
Это был риторический вопрос — мы оба знали, чего от нас ждут.
— А если я скажу «нет»? Будет ли это иметь значение? — спросила она с оттенком дерзости.
— Тебе станет легче, если я продолжу, несмотря на твое «нет»? Мне это точно не поможет.
— Сомневаюсь, что тебя это волнует. Это, конечно, не причинит тебе такой боли, как мне.
Гнев захлестнул меня. Я двинулся на неё, хватая за плечи. Ее руки поднялись вверх, словно защищаясь от меня, мягкие ладони прижались к моей груди. Ее глаза расширились, и она метнула их к моей груди, её пальцы дрожали против меня.
— Послушай. Ты права. Ты будешь той, кто будет испытывать дискомфорт, но я могу гарантировать, что вести себя как ребёнок по этому поводу не поможет. Если ты будешь работать вместе со мной, будет лучше.
— Дело не только в боли. До этого момента мужчинам разрешалось целовать мне руку или танцевать со мной на светских раутах, не более того. А теперь ты здесь, надо мной, наполовину голый, и я наполовину обнажена, и скоро мы оба будем голыми, и ты собираешься... — она глубоко вздохнула.
— Я знаю, — тихо сказал я. — Не начинай плакать.
Она закусила нижнюю губу между своими зубами. Через мгновение она твердо сказала:
— Я не буду плакать, — потом посмотрела на меня снизу вверх. — Почему тебя это волнует? Ты видел кое-что похуже плача.
Так и было. Гораздо хуже, и мне было плевать. Но Джулия была молода, слишком молода. И была моей женой — женщиной, которая должна была стать матерью моим детям. Блядь. Это такая неразбериха.
Она закусила губу, не глядя на меня, но на что-то, что могла видеть только она.
— Джулия, — пробормотал я, и ее взгляд остановился на мне. — Помоги мне с этим.
Она посмотрела на меня своими большими глазами и медленно кивнула.
Облегчение наполнило меня. Опустив голову, я легонько поцеловал ее в губы. Снова. При третьем поцелуе губы Джулии нерешительно коснулись моих, и я втянул в рот ее прелестную пухлую нижнюю губу. Она издала едва слышный звук и закрыла глаза. Мой язык погладил ее, открылся и погрузился внутрь, впервые пробуя на вкус мою жену. Черт, так невероятно сладко, что это убьет меня. Не прекращая поцелуя, я положил ладонь ей на грудь.
Ее глаза распахнулись, и она слегка вздрогнула. Я отодвинулся от ее рта, наблюдая, как она гладит меня ладонью по боку, а потом снова вверх — мягкое прикосновение, обещание, что я буду обращаться с ней бережно.
— Ты позволишь мне раздеть тебя?
И снова молчаливый кивок. Я присел на корточки и помог Джулии сесть. Затем просунул пальцы под подол ее ночнушки и потянул вверх. Она подняла руки, чтобы я мог стянуть ее через голову. Бросив хлипкую вещицу на пол, я снова повернулся к Джулии. Ее руки были свободно скрещены на груди. Прикусив губу таким милым образом, она медленно опустила их, давая мне прекрасный вид на ее грудь. Боже, она была прекрасна.
Я потянулся к ней и нежно провел костяшками пальцев по ложбинке между ее прелестными грудями. Джулия дернулась, сморщила нос, сдерживая один из смешков. Ее щеки покраснели.
— Мне очень жаль.
— Нет, — ответил я чуть тише. Я бы предпочел, чтобы она хихикала, а не плакала, и сейчас она, к счастью, не выглядела так, будто вот-вот расплачется. — Ты очень красивая, — сказал я ей. Ибо это была правда, потому что я не хотел, чтобы она стеснялась. Это только заставит ее напрячься еще больше.
— Спасибо.
— Не за что, — пробормотал я, проводя костяшками пальцев по внешней стороне ее груди.
Ее соски затвердели, и румянец на щеках распространился по всему лицу. Я был рад, что не послушался своей совести и не попросил Луку отменить свадьбу, так как она была слишком молода для меня. Именно в этот момент я понял, что она будет моей навсегда.
Я провел большим пальцем по ее соску, и Джулия втянула воздух. Я повторил это движение, подавив стон от ощущения ее идеального соска.
— Тебе нравится это?
— Да. Очень приятно.
Я провел рукой по ее трусикам.
— Откинься назад.
Она так и сделала, и ее тело заметно закаменело. Мышцы ее живота напряглись, и она задержала дыхание.
— Это не повод напрягаться. Я только сниму с тебя трусики.
Медленно, я спустил их вниз и облегчение, сопровождаемое желанием, затопило меня. Большинство женщин для первой брачной ночи использовали воск во всю силу, и хотя мне это нравилось, с Джулией это только подчеркивало ее возраст. К счастью, у нее имелся небольшой треугольник темно-каштановых волос на холмике.
— Знаю, что это не традиция, но я не хотела...
— Это замечательно, — я гаркнул.
Она застенчиво посмотрела на меня, поджав ноги. Я позволил себе полюбоваться ею, затем наклонился и поцеловал в живот, глубоко вдохнув, уловив еще один запах клубничного лосьона, который она, должно быть, нанесла до этого. Такая сладкая, моя жена.
— Раздвинь для меня ноги.
— Зачем?
Я поднял глаза, подавляя нетерпение от ее упрямства, увидев тревогу на ее красивом лице.
— Джулия.
Она раздвинула ноги, но только чуть-чуть, и мне пришлось раздвинуть их чуть шире, чтобы я мог забраться между ними. Затем я взял киску своей жены. Блядь. Мое желание вернулось в полную силу. Я наклонился вперед, но Джулия напряглась, и ее рука взметнулась вверх, прижавшись к моему лбу, останавливая. На мгновение мне показалось, что я сейчас рассмеюсь. Эта ситуация была слишком тяжелой даже для моего контроля.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь помочь тебе расслабиться.
Она посмотрела на меня сверху вниз.
— Но... зачем?
— Потому что большинству женщин это очень нравится. Думаю, тебе тоже.
Она сморщила нос, будто я собирался сделать что-то гадкое.
— Так ты собираешься... поцеловать меня там, внизу?
Я хмыкнул, не в состоянии сдержаться.
— Да, я собираюсь поцеловать тебя там, лизать, сосать, и надеюсь, тебе это понравится так же, как и мне.
Ее брови взлетели вверх. Я опустил голову к ее бедру, подавляя очередной смешок. Ее кожа была мягкой на моей заросшей щетиной щеке, и мои глаза снова нашли ее идеальную киску. Я обхватил пальцами ее руку и убрал со лба.
— Я собираюсь поцеловать тебя, сейчас.
Я приподнялся и наклонился ближе. Джулия затаила дыхание, ее тело стало таким напряженным, что я был уверен, что она в любой момент разорвется пополам. Мои губы коснулись ее бархатных складок, и она дернулась, резко втянув воздух. Мой взгляд метнулся к ней.
— Было щекотно? — прохрипел я.
Джулия крепко зажмурилась и застыла на месте.
— Нет.
Я поцеловал то же самое место, приложив немного больше давления. Ее киска пахла еще слаще и совершенно неотразимо. Снова резкий вдох. Я оставлял поцелуй за поцелуем по всей ее киске, давая ей время привыкнуть к моему вниманию. Она никак не реагировала, только прерывисто дышала. Я не был уверен, что ей это нравится. Я провел ладонью по внутренней стороне ее бедра и слегка надавил, желая раздвинуть ее, чтобы мне было удобнее, но она сопротивлялась. Мое разочарование снова вспыхнуло, но я оттолкнул его. Восемнадцатилетняя. Молодая и неопытная.
— Джулия, позволь мне.
Я почувствовал, как ее ноги стали мягче, и, наконец, полностью раздвинул их. Намек на возбуждение покрыл ее вход, и облегчение наполнило меня. Я опустил голову и провел языком по ее чувствительным складочкам. Джулия снова протянула руку, но на этот раз не оттолкнула; только стала держаться за мою голову, ее пальцы задрожали. Я навис над ней и кончиком языка обвел ее клитор. Она ахнула, ее пальцы задергались. Я потратил время на эксперименты, выясняя, что ей нравится, но она была очень тихой и напряженной, что делало это трудным. Ее клитор определенно заработал, когда я провел по нему языком. Ее дыхание участилось, и тело откликнулось на мою заботу, но через пятнадцать минут стало совершенно ясно, что она слишком нервничает, чтобы кончить. Я поцеловал внутреннюю сторону ее бедра.
— Как думаешь, ты сможешь кончить?
Она покачала головой.
— Нет, мне очень жаль.
На ее лице отразилось острое смущение.
— Не стоит. На это нужно время, — я сделал паузу, зная, что произойдет дальше. — Ты готова?
Я знал, что нет, и не потому, что она не кончила. Она была мокрой, определенно такой же мокрой, какой я возьму ее сегодня ночью, учитывая обстоятельства. Джулия сглотнула и слегка кивнула. Я встал с кровати и выскользнул из боксеров. Мой член был определенно готов. Обоняние, вкус, ее вид, вызвали прилив крови прямо к нему.
— Вот дерьмо, — прошептала Джулия.
Мои брови взлетели вверх, и на секунду мне показалось, что сейчас я разразлюсь хохотом. Я подавил порыв и опустился коленями на кровать.
— Ты будешь растянута.
Выражение ее лица оставалось неуверенным и, что еще хуже...испуганным. Нахуй. Мы должны были покончить с этим. Если она начнет беспокоиться о том, как это будет больно, то только еще больше будет напряженной.