17
Всем привет, хочу сделать вам одно интересное объявление и предложение, все же мы знаем что Никита и Алина пишут про Симброк( Так шип Венома и Брока называется) и я как автор, могу вам написать то что у них получается после того как напишу все что задумала, хотите? Пишите) Приятного прочтения.
****
Сейчас смотря на Никиту, который сосредоточенно прописывает очередную сцену за которую Алина не может взяться потому что нету вдохновения, но подсказывает чтобы тот не отошел от канона, потому что это важный аспект как и самой книги, так и пункта договоренности с Марвел, ей до жути было больно, от того что у них нормальная так дистанция, и о том на сколько в комнате веет холодом, от него же.
— Не понимаю, почему вообще люди взяли что Веном и Эдди это канон? У него же жена была, и есть вроде бы сын даже.
Девушка вышла из своих мыслей и посмотрела на парня, который задумчиво смотрел в экран.
— Там много аспектов на самом деле, они ведут себя как пара влюбленных в некоторых из комиксов например Эдди обращается к нему как «Моя любовь» или с похожим контекстом, а Веном сам говорил что они как семейная пара, и люди считают их каноном, еще потому что они ссорятся, мирятся и находят компромисс, как в паре.
— А я с женой так и не нашел свой компромисс.
— Ты не говорил что ты был женат.
— А должен? Мне кажется тебя это никак обходить не должно, не забывай Алина мы с тобой не больше чем друзья, не больше чем партнеры, которые занимаются общим делом.
Она разозлилась не на шутку,хотя искренне пыталась держаться, все дни до встречи ей было максимально плохо, она даже плакала а нервничать ей противопоказано и он дебил это знает, но ничего поделать не может, так нужно, так ей будет лучше.
— Слушай, мы целовались с тобой и чуть в любви друг другу не признавались тоже по дружески и по партнерским причинам? Ты меня то за дуру не держи Никита, кто ты такой вообще? Боишься осуждения школы? Боишься слухов какие там пойдут?
– Нет,я....
— Замолчи, не любитель брюнеток, сейчас я говорю, какое тебе дело до того что скажут в школе? Мне в конце весны, 18 лет, и я выпускаюсь, а ты можешь просто перевестись в другую школу, или ты не знал что всем поебать на это?
Теперь уже и Никита начинал злиться, по настоящему от тона и наезда девушки, он же хотел разойтись мирно, но походу мирно не получится, поэтому он вскочил, и прижав девушку к стенке которая кстати когда говорила это, встала и подошла к ней на эмоциях.
— Ты кажется забываешь, что я старше тебя.
— Меня не ебет то что ты старше, мне похуй вообще, понимаешь?
— Откуда ты таких слов набралась?
— Я их всегда знала.
— Алина, сбавь тон, и перестань вести себя как маленький ребенок, ты же умнее этого, я тебе все сказал, давай не будем ругаться и продолжать работать?
— Хах, нет, я не веду себя как маленький ребенок, скорее ты не свой возраст маленький ребенок, не можешь согласиться с тем фактом что тебе понравилась школьница, или даже больше, ты влюблен в меня, но отрицаешь это, потому что считаешь наши отношения ошибкой. Но знаешь что? Я не считаю их ошибкой, все моменты что были между нами я готова пережить еще несколько раз, а ты просто трус.
- Уходи.
— Что прости?
— Я прошу свалить тебя с моего дома.
— Окей, работу делай сам, - она быстро собрала все что было в его комнате, вышла из комнаты, обулась, накинула куртку, он стоял в проходе, она знала это, знала что он надеется что она передумает, не уйдет, останется с ним, они поговорят, и придут к чему-то, но нет, она открыла дверь, но перед этим обернулась к нему.
Показала средний палец, и ухмыльнувшись сказала — Sayonara!*
И вышла из квартиры с гордо поднятой головой, было больно, хотелось плакать но она решила что не должна тратить свой остаток жизни на это, лучше прожить в кайф, чем зацикливаться на этом.
****
Алина сидела на больничной койке, чувствуя, как холодный воздух зала пробирается под тонкую ткань её одежды. Последние дни её состояние заметно ухудшилось: дыхание стало поверхностным, каждый вдох давался с трудом, словно вокруг её грудной клетки сжималось невидимое кольцо. Постоянные приступы кашля изматывали до бессилия, не оставляя сил даже на простые вещи. Она и не заметила, как ей стало невыносимо трудно просто подняться с кровати и выйти на улицу, и вот теперь она снова оказалась в больнице.
Врач, средних лет мужчина с мягкими, но серьёзными глазами, присел напротив неё, перелистывая результаты анализов и снимков. Некоторое время он молчал, будто обдумывая, с каких слов начать разговор, но его взгляд выдавал тревогу и сочувствие. Наконец он заговорил, осторожно подбирая слова.
— Алина, ваши результаты... они показывают, что состояние действительно ухудшается, — тихо сказал он, слегка сжав губы. — Мы заметили, что даже с назначенными препаратами прогресс болезни не замедляется, как это должно было бы происходить.
Алина сжала пальцы, стараясь не показать охватившего её страха, но взгляд врача не позволил ей спрятаться от правды. Она понимала, что он ещё не сказал всё.
— И что это значит? Почему лекарства не помогают? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие в голосе, но её голос дрожал.
Врач слегка наклонился вперёд, положив руку на её плечо, словно пытаясь придать ей сил.
— Алина, лекарства делают всё возможное, но ваше состояние... Оно чувствительно к вашему эмоциональному фону. Я вижу, что вы много нервничаете, испытываете сильное напряжение. К сожалению, постоянный стресс и переживания могут снижать эффективность лечения. Мы знаем, что рак легких — заболевание, которое очень остро реагирует на психологическое состояние пациента.
Алина замерла, понимая, что он прав. Вспомнила свои ночи, полные тревог, внутренние терзания, которые выматывали её, но от которых она не могла сбежать. Врач продолжал, его голос стал тише, более доверительным.
— Мы должны попытаться снизить уровень стресса. Я знаю, что это нелегко, особенно при таком диагнозе, но ваше тело реагирует на каждую вашу эмоцию. Я бы рекомендовал вам найти способы для эмоциональной разгрузки, возможно, поддержку друзей или группы, которые помогут вам справляться с этим напряжением.
Она кивнула, но внутри неё словно что-то оборвалось.
____
Sayonara — с японского переводится как до свидания, фразу обычно говорят когда прощаются с кем-то.