Часть 9.
—Пусти. — Сдавленно потребовала Синица, попытавшись освободиться.
—Тихо, достала. До утра не пущу. — Отрезал Тяпа тихо.
—Пацаны проснутся, и чё подумают? Что мы тут шуры-муры? — Недовольство девушки перекрыло её смущение. Несмотря на всю ситуацию, собралась она быстро.
Не успел Валя ответить, как его прервал раздраженный Кот:
—Вы можете хоть на секунду заткнуться? Спать мешаете, бля.
—Иди в жопу. — Ответила ему Некрасова.
—Получишь ща. Рот, говорю, закрой. — Заступился за Чернова Тяпа.
После этого все всё-таки уснули. Варя была внутри даже рада, ведь в объятиях парня не так холодно. Пускай некомфортно, зато тепло. И кошмары сниться перестали...
***
Месяц спустя. Лагерь. От лица Синицы.
Ноябрь со своими холодами подкрался незаметно. Первый снег выпасть ещё не успел, но никто здесь его особо и не ждёт, зачем бы? После той ночи от ребят, увидевших нас утром, градом посыпались насмешки. Сейчас, они, конечно, уже более-менее успокоились, но возможности напомнить не упустят. Отношения с Тяпкиным не поменялись ни сколько. Также огрызаемся друг на друга, и Лера с Котом уже отчаялись примирить нас. А нам это и не нужно. Мы вовсе не враги, это у нас дружба такая. Хотя, может, мне так только кажется?
С каждым днем тут мысли о побеге уходят всё дальше. Начинает казаться, что это невозможно. Повсюду лишь горы, горы, горы, бесконечные горы, а на въезде в школу, пока единственному известному нам пути к воле, стоит охрана из нескольких отделений по десять человек, к этому всему ещё и вышки со снайперами и плюс караул. Судя по неохотным рассказам Чернова, даже на зоне так не охраняют. Как не думали всей четвёркой - не надумали ничего, кроме как сидеть на жопе ровно и ждать подходящего момента. А настанет он или нет - не знает уже никто.
Вернёмся к чему-то более позитивному. Если с Тяпкой и Котом отношения идут туговато, то с Лерой такое чувство, будто бы мы нашли друг друга. С ней мы стали в буквальном смысле не разлей вода. Одна папироса на двоих, общие темы для разговора, иногда в словах скользят и сплетни, в общем, получилась между нами такая дружба, которую мы обе до попадания сюда презирали.
Пока Исакова с Котом, Бабаем, Принцем и Окунем стояли на сборке-разборке автомата, мы с Тяпкой, которые уже давно закончили, причем с отличием, просто стояли и наблюдали за ними. Конечно же этот русый придурок не упустил возможности и дал Косте щелбан. Авторитет, под громкий смешок Луны, конечно ответил. Георгий Николаевич, инструктор, чья рожа уже порядком надоела, ибо он ведёт у нас самые основные занятия, нарушений дисциплины не терпел, и именно поэтому взяв Тяпкина за шкирку, как щенка, переставил сбоку от стола, несмотря на его сопротивление.
—Чего ты?! — Возмутился он, попытавшись убрать руки Жоры.
—Руки пусти! — Шлепнув его по тыльным сторонам ладоней ответил тот.
—Доигрался? — Спросила я с укором.
—Ой, не мороси, святая, тоже мне. — Ответил мне парень, закатив глаза.
Ребята тем временем уже заканчивали с разборкой. Кот, что, в общем, было ожидаемо, опустил руки первым. За ним Луна, Принц, Окунь. А вот Бабай задержался. Что-то заело.
—Бабай, ты чё возишься? — Спросил Георгий Николаевич, но буквально через секунду он всё же справился.
Когда все закончили, то второй инструктор, посмотрев на ребят, приказал:
—Становись. Нале-во! За мной, шагом марш! — Мы все двинулись за ним в непонятном нам направлении.
Сзади, сквозь пение ребят, сидящих на сене, послышался голос:
—Эй, гитаристы! Пошли в курилку.
***
Часть из нас отправили к дяде Паше в оружейку, чистить оружие и помочь ему вести учет, а особо отличившихся (в хорошем смысле), то есть меня, Луну, Кота и Тяпу отправили в курилку следом за Маэстро и остальными.
На скамье я сидела рядом с Валей, а Костя и Лерка сидели уже на другой и что-то оживлённо обсуждали. Странное чувство вины пронзало меня. С одной стороны, я правильно сделала, что нагрубила, не актриса ведь я, чтобы натягивать улыбку. С другой же стороны кажется, будто я сделала это зря. Ненавижу себя за чёртово милосердие, сидящее в сердце, за доброту! Но тем не менее, вина сдавливала тело, и я смогла выдавить из себя:
—Переборщила. Извиняюсь. — И сжала челюсть от злобы на саму себя. Ну зачем?! Зачем?! Для чего?! Что мне это даст?!
—Проехали. — Коротко ответил Тяпкин, посмотрев на меня.
От его взгляда стало дурно. Я чувствовала себя полной идиоткой, и скорее всего ей и являлась. Хотелось выудить из кармана папиросу, но я вспомнила, что они кончились, а просить у кого-либо не хотелось. Особенно у рядом сидящего Тяпкина. Да и есть ли у него?
Ко всему прочему стало напрягать то, что я думаю о нём, и вряд-ли в том ключе, в котором нужно. От его спокойствия становилось ещё хуже. Маэстро, слава Богу, стал играть «Жёлтый ангел», и когда Валя отвлёкся, стало значительно легче.
В скором времени пение пацанов окончательно меня успокоило, и я начала петь с ними знакомые строчки.
***
Лыжи. Наше самое любимое занятие! Тут можно почувствовать хоть грамм свободы, и что самое странное и одновременно лучшее в этом, после них я не чувствую ни капельки усталости. Только удовлетворенность и приятную боль в мышцах.
Но портит его (занятие) лишь инструктор. Виктор Иванович. Спортсмен, медалист, чемпион и вообще молодец. Как же он невыносимо достал!
—Вам, говноедам, доверили такой инвентарь, о котором мы на первенстве Советского Союза даже мечтать не могли! — Кричал он, держа в руках сломанную лыжу.
—Сам такой... — Пробормотал Бабай, сидящий на корточках и надевающий лыжи.
—А вы, сукины дети, за вторую неделю четвёртую пару в щепки! Никаких лыж! Ленин, нержавейка окантована, с кандахарами, креплениями последней модели!
Инструктор перевёл взгляд вниз, на Бабая, который как-то долго крепил лыжи к ботинкам. Встретившись с ним взглядом, он поднял голову и посмотрел на нас.
—Да, была б моя воля, я бы вас всех к стенке за эти лыжи поставил! — Не выдерживал он.
—Витёк-то прихуел. — Посмотрев на меня тихо сказала рядом стоящая Лера.
—За край выходит. — Кивнула я.
—Перетопчешься. — Сказал Бабай, подняв на него взгляд.
—Что ты сказал?! — Крикнул Витя, снова возвращая внимание к нему.
—Что слышал! Мало в 37-ом к стенке ставили?
—Да ты-то откуда про 37-ой выкопал?! — Удивился Виктор Иванович.
Я ухмыльнулась. Все мы прекрасно знали о 37-ом, ни для кого не секрет. Период массовых политических репрессий, названый «Большой террор», расстрелы высокопоставленных военных, маршалов и генералов, расстрелы церковных служителей, уголовников, новые указы...
—А я что, с облака упал, или через жопу на свет вылез? — Спросил Бабай, выпрямляясь.
—Ты как со мной разговариваешь, сволочь?!! — Витя не выдержал и потянулся к кобуре с пистолетом. Но его быстро остановил Кот, приставив к шее, прямиком на сонную артерию, остриё лыжной палки, ей же оттянув горловину свитера. Тяпа же встал сбоку от инструктора, смотря на него.
—Слышь чё, Витя, ты пушку руками не трогай, а то тебя тут найдут только когда снег растает, ты меня понял?! Понял меня?! — Произнёс Чернов, надавливая палкой на его шею.
Мы с Лерой ухмыльнулись. Снег-то тут не тает.
Витя неуверенно закивал, чувствуя, как внутри все сворачивается в один комок от страха. Тяпкин тем временем вытащил пистолет из его кобуры. Затем из него магазин.
—На, держи, дядь Вить, не теряй, а то сам у стенки окажешься. — Сказал Тяпкин и отдал ему теперь бесполезное оружие. Кот, тем временем, уже убрал палку, увидев, что Витя ничего не сделает. Потом Валя кинул магазин далеко-далеко, и тот благополучно скатился вниз по горе. —От греха подальше, чтоб тебе в голову херня всякая не лезла. Давай лучше заниматься, дядь Вить!
—Ты говори что не так, ну, мы ж не против. — Подхватил Принц.
—Да ты не кипятись, Виктор Иваныч. Мы же не нарочно их ломаем! — Произнёс Окунь.
—Вот именно. — Послышался голос в толпе.
—Вот я например: никак в поворот войти не могу! — Продолжал тот.
—Ну хорошо... — Тихо сказал Витя, проводя пальцами по шее, в месте, где была палка. —Давайте ещё раз попробуем... Войти в поворот... Агрессивно... — Говорил он тихо. —Давайте, все вместе, за мной...
Он медленно развернулся. Но мы оказались умнее и хитрее: просто покатили в другую сторону от него вниз по горе.
—Куда?! Куда?!! Стойте! Тьфу, ёбть!..