Часть 4.
Серые, обшарпанные стены, тусклое освещение, странная вонь плесенью, гнилью, грязью и тлеющим табаком дёшевых папирос. Мерзкие лица, наколки виднеются из-под одежды - рубах, маек. Скрипят железные двери, решётки, а из закрытых слышатся шлепки - на старый деревянный стол падают карты. А иногда кого-то бьют. Пищат мыши и крысы по углам. Это тюрьма.
Недавно прибывшая троица - Синица, Кот и Тяпа сидят на верхней наре, почётное, хорошее место. Варю никто согнать не пытался, да и не хотел. Некрасова же приметила глазами одну девчонку, сидящую снизу и наблюдающую за игрой в кости (конечно, на папиросы).
Она казалась очень равнодушной, словно ей совсем плевать на себя и дальнейшие обстоятельства. Причем Синица также заприметила, что в камере предварительного заключения (обезьяннике) нет ни одного взрослого, лишь шумные подростки. Варе было интересно познакомиться с ней, ибо загадочная незнакомка была второй и единственной после Некрасовой девушкой тут.
Девчонку звали Лерой. Лерой Исаковой. Чёрные прямые волосы, сейчас собранные в хвост, видно, что запутанные. Азиатский разрез глаз, тонкий нос, длинные ресницы, очень аккуратные чёрные брови, а губы слегка пухлые. При всём этом Синице было тяжело с точностью определить её нацию. Кожа светлая, что не свойственно разрезу глаз, и черты лица точно не русские, судя по немного выделяющимся скулам точно казашка, но кожа... Да и губы припухлые, для казахов не свойственно, обычно более тонкие. Может, бурятка? А что она тогда в Алма-Ате делает? Почему кожа бледная? Хрень какая-то. Некрасова нахмурилась, понимая, что её любопытство будет сжигать её до того момента, пока она не познакомится с ней и не узнает кто она в итоге.
Девчонка по нации бурятка. Родилась в Бурятской АССР (Автономная Советская Социалистическая Республика) 1930-ом году, 14-ого мая. Мать - тоже бурятка, отец казах. Её папа - Александр Дамирович до знакомства с её матерью - Нараной, путешествовал по СССР. Побывал во многих республиках и городах. А когда вдруг встретил в Бурятской, идущую по улице в платье и туфлях Нарану, медсестру госпиталя, у которой в тот день был выходной, то забыл обо всём. Та вскружила ему голову. Он забыл о своём прошлом, планах на будущее, он мечтал только о ней. Саша добивался её четыре года. Букеты, конфеты, шампанское, даже стихи писал - всё для неё. Специально устроился на официальную работу и даже поселился в коммуналку вместо гостиницы. Наконец добился. Закружилось, завертелось - вышла доченька. Оба любили её и друг друга без памяти. Сразу после рождения дочери, едва ей стукнуло месяц, Александр забрал семью в Казахстан, в родную Алма-Ату. Жили потом в его избе, что он давно оставил из-за путешествий.
Лера стала сиротой в 1942-ом, в 12 лет. Зимой, в самом начале года. Ситуация типовая. Отца забрали на фронт. Мать Исаковой, не в силах жить без любимого мужа сдала дочь в интернат и тоже отправилась на войну, фронтовой медсестрой. Девочку такой вариант не устроил, поэтому она, ночью, пока все крепко спали разбила окно и выпрыгнула в него. Интернат был маленьким, этаж всего один, поэтому ни одну косточку Лера не повредила.
Дальше её жизнь развивалась стандартно. Напросилась в какую-то шайку, в дальнейшем взламывала замки или служила шухером - зависело от типа склада. А окрестили её Луной, за всегда бледное лицо и кожу в общем. Причем интересное совпадение - её поймали тоже сегодня, за час до того, как поймали ребят. Только была она тогда на другом складе. Шайка её сбежала, а девчонка из-за не такого большого опыта - год, была поймана. Вот и сидит сейчас тут, среди таких и похожих.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась. Вошёл милиционер. Все сразу замолчали и заметно напряглись. Тот сверил всех презрительным, строгим и тяжёлым взглядом, от которого всегда становилось не по себе.
—Исакова, на выход! — Произнёс тот басом.
Черноволосая девчонка с нижней нары встала. Не успела она подойти, как легавый произнёс ледяным голосом:
—Руки за спину!
И конечно Лера послушалась. Дверь захлопнулась, шум продолжился. «Исакова...» - пронеслось в голове Вари. Она вздохнула и обернулась на Тяпу с Котом. Они сидели и молчали. Ни один ни проронил ни слова за всё время, только сидели и смотрели в стену, иногда переглядываясь. Синица тяжело вздохнула. В ближайший час, по её мнению, поговорить точно не удастся. Нужно дать им переварить случившееся. Да и у самой Некрасовой на сердце было неспокойно. И незнакомка долго не возвращалась...
Прошло ещё минут десять. Черноволосую вернули в помещение. Выглядела она обеспокоенно, руки сжаты в кулаки так, что аж костяшки побелели. А на выход позвали какого-то пацана. Варя не могла не узнать что же там было, раз уж незнакомка так взволнована.
Синица быстро спрыгнула с нары и присела к девчонке под удивленные взгляды Кота и Тяпы.
—Кем будешь?
—Луна.
—Красиво. Синица. Как по протоколу?
—Леркой.
—Варька.
Когда раздался хлопок и они крепко пожали друг другу руки, то Варя несколько оживилась. Знакомство прошло успешно, без драки и ругани.
—Чё там было-то? — Спросила Синица, кивнув головой на выход.
—Да хрень какая-то. Спросили, мол, школа или расстрел? Я, конечно, удивилась... — Начала она, но Варя её перебила.
—Чё за школа? Не пойму. Где азбука, чистописание, вся хуйня?
—Да какое там? Сказали диверсионная. Ну, а мне вышка нахрен не упёрлась, говорю, мол, давай школу. Этот жирный сразу оживился так, а до этого сидел как какой-то... Как пень какой-то, ей Богу. Вообще ни чё не поняла, ждать надо, может потом поймём, чё происходит.
Варя задумчиво кивнула, словно оценивая полученную информацию. Ещё она была удивлена такой раскрепощённости и прямоте. Снова грохот и скрип.
—Чернов, на выход! — Крикнул легавый.
С нары спрыгнул Кот. Вера задумчиво проводила его взглядом. «Чернов, значит... Что-ж, находясь тут я узнаю всё больше.» - подумала она. Похлопав Исакову по плечу она забралась обратно на нару, к Тяпе.
—Чё там? — Спросил он без особого интереса.
—Хуёво там. Походу мы до вышки доигрались.
—К расстрелу что-ль приговаривают? — Спросил он, подсаживаясь ближе к ней.
—Считай да. Только выбор есть. Сама не поняла чё там, но выбрать можно.
Тяпа помолчал немного, переосмысливая и не совсем понимая о чем она.
—Ладно. Посмотрим. Я, это, Тяпа. — Сказал он немного отстранённо.
—Варя. То, что Синица, помнишь наверное? — С улыбкой проговорила она. Тяпкин кивнул, ухмыльнувшись.
Дверь снова скрипнула. Варе уже надоел этот звук, и она раздражённо нахмурилась. Хлопок. Вошли двое. Взрослые мужики, видно, что не в первый раз сидят.
В помещении повисло напряжение, больше никто не издавал ни звука.
—Так-так... — Произнёс один из них, задумчиво потирая подбородок, оглядывая всех, кто находился тут.