Глава 15
Сигнал, раздавшийся с улицы, развеял наваждение. Я резко отпрянула от э Дани, взметнув над водой стайку брызг, и быстро поплыла к бортику бассейна. Вылезла, ощущая, что мне как-то слишком холодно. Руки и ноги, словно ледышки.
Следом за мной из бассейна вылез Милохин. Увидев, что у меня зуб на зуб не попадает, он нажал на выемку в стене и оттуда выехал ящик с полотенцами. Молча протянув мне белую махровую ткань, пожирал глазами очертания фигуры, которую облепила мокрая одежда.
Но держался при этом на расстоянии.
Я отвернулась от греха подальше и принялась обтираться. Даня, особо не парясь, накинул на полотенце сверху и пошел к выходу, посмотреть, кто пожаловал в гости.
Что-то многовато гостей с самого утра. Может, это своеобразный намёк от Вселенной, что мне пора валить отсюда?
Накинула влажное полотенце поверх промокшей насквозь одежды, дрожа всем телом. Понимая, что пока Милохин не даст мне сменную одежду, я отсюда точно никуда не денусь. Осень хоть и радовала солнечными деньками, но холод всё равно беспощадно подбирался всё ближе. И ощущался особенно остро прямо сейчас.
Ещё заболеть не хватало.
Вернулся Даня мрачнее тучи. Весь напряжённый и злой. Губы сжаты в тонкую линию, желваки играют на скулах. Руки засунуты в карманы. Мокрый и злой, он словно вообще не чувствовал, что в помещении и на улице холодно для хождения в мокром виде.
— Там одежду привезли. Пошли, переоденешься у меня в комнате. — и не спрашивая моего согласия, парень обвил руку вокруг талии, настойчиво уводя меня в дом через внутренний вход.
— Кто приехал на этот раз? Таня? — не смогла не съязвить я, ощущая горький привкус желчи на языке.
Милохин выразительно посмотрел на меня и скривился так, будто лимон съел.
— Таня редкая гостья в моём особняке. И без приглашения не приезжает.
— Тебя послушать, так она вообще образец добродетельности.
— Юля. — строго. Бескомпромиссно. — Хватит.
Я впервые услышала своё имя из его уст и непроизвольно замолчала. Это было так непривычно, что я позволила ему беспрепятственно довести себя до комнаты. И очнулась только там, потому что рокочущий бас, несмотря на слышимую твёрдость, сквозил завуалированной просьбой и чем-то едва уловимо мягким.
Даня небрежно бросил на кровать коробку с одеждой. И уселся, в ожидании глядя на меня.
— Может, ты всё-таки выйдешь? — изогнула бровь.
На мгновение вернулся тот беззаботный Милохин, который был со мной там, в бассейне. До того, как вышел наружу.
— Если только хорошо попросишь. — и вызывающе взглянул нам меня, откинувшись на спинку кровати.
А потом на первом этаже раздались шаги. Уверенное цоканье каблуков, которые явно направлялись к нам на второй этаж. В комнату Милохина.
— Чёрт! — выругался парень, подскакивая с кровати и бросаясь к двери.
Вот только закрыть её он не успел.
В комнату вошла Элеонора. Вся такая — образец элегантности и утонченности. Казалось, эта женщина никогда не давала себе расслабиться. Ни на секунду. Всегда при макияже, аккуратно уложенной причёске и на стиле.
Увидев меня: мокрую, лохматую, без грамма макияжа на лице, — она скривила тонкий носик и вгрызлась холодными карими глазами в сына.
— Опять она? Доедаешь объедки за братом? — она прошла немного и присела на пуфик, стоящий недалеко от двери, закинув ногу на ногу. — Это совсем на тебя не похоже, Данечка.
Парень загородил меня своей широкой спиной, но было уже поздно. Меня облили помоями с ног до головы. Снова.
— Вчера произошло одно большое недоразумение. Пусть Кирилл сам отвечает за то, что было. Она тут не причём. — Милохин категорично взмахнул рукой, разрезав воздух.
— Ну, конечно, — ехидное, издевательское, — невинная овечка, которая позарилась на твой кошелёк. Какая она уже по счёту? Дай угадаю? Хотя нет, тут можно просто напросто сбиться со счёта. — хотя лицо Элеоноры было расслабленным и улыбчивым, голос насквозь пропитался ядом.
Я же уже не просто замёрзла, а оледенела. Крупная дрожь сотрясала всё тело. И на этот раз не только от холода. Я была одним сплошным комком нервов. Руки сжимали мокрую ткань штанов, а нервы натянулись до предела. Я заставляла себя просто дышать и не принимать слова матери Дани близко к сердцу, но получалось совсем наоборот.
Не выдержав, я вскочила с места и кинулась к двери, но Милохин поймал меня.
— Отпусти.
— Нет. Для начала переоденься. Ты не выйдешь на улицу в таком виде. — парень сам был, словно натянутая на тетиву стрела, которая вот-вот выстрелит.
— Господи, если она хочет идти — пусть идёт. Моё такси ещё не уехало. — и за всё время обратилась непосредственно ко мне. До этого она просто игнорировала моё никчёмное, по её мнению, присутствие. — Можешь воспользоваться, дорогуша. Всё оплачено. И, желательно, забудь дорогу к этому дому. У Дани уже есть невеста, которая станет ему женой. — слова матери Дани били прямо в цель. Да так больно, что сердце кровоточило. — Надеюсь, ты меня услышала.
О, да. Я услышала. Ещё как.
— Отпусти, Даня. Я воспользуюсь предложением твоей матери. — вырвав руку из его захвата, чувствовала себя униженней некуда.
Даже не заметила, как сбежала вниз по лестнице. Перед глазами застыла пелена слёз, которые я сдерживала изо всех сил. Милохин не пошёл за мной.
Так я подумала вначале. И поняла бы его, но он нагнал меня почти у выхода.
— Прошу, Юль. Переоденься. — в его руках красовалась брендовая черная коробка, обвязанная белой ленточкой. — Я не дам тебе уехать, пока ты…
Я вырвала коробку из его рук, не дав договорить, и пошла в первую попавшуюся комнату, закрыв дверь на щеколду. Если нужно переодеть эту чёртову одежду, чтобы, наконец, покинуть особняк, я это сделаю. Сильнее, чем меня уже унизили, не опущусь.
Переоделась я просто молниеносно. Выйдя наружу, всучила Милохину его мокрые вещи и пошла наружу, на ходу собирая влажные волосы в пучок.
Надо будет сразу же выпить лекарство, как приеду домой, иначе слягу с простудой на несколько дней.
Милохин остался стоять на месте, смотря мне вслед нечитаемым взглядом. И я его понимала. Если выбирать между матерью и практически незнакомой девушкой, которая до недавнего времени была, словно заноза в одном месте, будь я парнем, тоже бы выбрала сторону родного человека.
Но сердце предательски сжалось в ответ на подобные мысли.
Нет, я бы не сделала так в любом случае. Да и изначально не стала бы играть ни с чьими чувствами. Я просто дурочка. Дурочка, которая влюбилась в парня, наивно предполагая, что разница в социальном статусе осталась где-то в пятнадцатом-восемнадцатом веках. Когда все браки были по договорённости.
И хлебнула за наивность сполна.
Утешая себя тем, что это будет мне очередным жизненным уроком, быстро пересекла садовую местность особняка и вышла к кованным железным воротам, где действительно стояло такси.
Сев в машину, назвала домашний адрес и спряталась за водительское сиденье, чтобы никто не видел моих тихих слёз.
***
Даниил
Оказывается, тупо смотреть вслед уезжающей и явно расстроенной Гаврилиной, оказалось выше моих сил. Как бы она не старалась храбриться, но на дне её глаз я видел яркие капельки влаги, которые просились наружу. Но мелкая упрямица их сдерживала. Как и обычно.
Храбрая принцесса.
Мне хотелось броситься следом за ней. Преградить дорогу таксисту и забрать свою девочку оттуда. Сказать, что всё будет хорошо, и что я рядом. Но благородный порыв пришлось задавить до лучших времен.
Сначала мне предстоял разговор с матерью. Нудный и неприятный.
На улице было едва выше плюс пятнадцати, а я стоял в одной футболке и не замечал холода. Внутри боролись два чувства: ярость и нежные чувства к Гаврилиной. Поэтому я стоял так, как дебил, смотря вслед удаляющейся машине до тех пор, пока она полностью не скрылась из вида.
И только после, со странным, тяжелым чувством в груди, пошёл обратно в особняк, который разом изменился с присутствием матери. В нём стало неуютно. Как и было всегда, стоило Милохиной переступить порог.
Мама обнаружилась на кухне, попивающей чай. Стоило ей заметить меня, как чашка с характерным звоном была опущена на блюдце, а глаза матери осуждающе уставились на меня.
— И вот в кого вы с Кирюшей такие? Я ведь так стараюсь устроить ваше будущее.
— Идя по головам? Мам, я не узнаю тебя последнее время, — протянул, засовывая руки в карманы и избегая её нравоучительного взгляда.
— А я тебя, Данюш. — тут же раздался ответ с горестным придыханием. Тонкие брови мамы выстроились в печальный домик. — Сдалась тебе эта… Временное увлечение. По ней же сразу видно, что она последний хлеб без соли доедает. Ни такта, ни вкуса, ни стиля. Замарашка, одним словом.
— Не смей так про неё говорить, — сам не узнал свой голос. Он походил на звериное рычание.
Предупреждающе взглянул на мать. Та в свою очередь схватилась за сердце.
— Какой кошмар, — начала драматический спектакль для одного зрителя, — он уже и на мать кидается. А я ведь просто пекусь о твоём счастье.
— Ага. — протянул скептически, исподлобья уставившись на маму. — Так печёшься, что готова свести меня с богатой пустышкой. Ты вообще общалась с теми двумя, которых привела на семейный ужин? — поинтересовался как бы между прочим.
— Сынок, ты меня в могилу сведешь. Аж сердце закололо. Принеси мне корвалол. Он в аптечке лежит в столовой. — прикрыла глаза женщина, изображая невыносимую муку.
Послушно поплёлся в столовую.
Как бы там ни было, но своим родителям я многим обязан. И очень сильно их любил. Да перечил, да мы много ругались, но перейти грань, когда ребенок перестаёт уважать своих предков, никогда себе не позволял и не собираюсь.
Мне хватало невыносимого чувства потери, которое я когда-то пережил. И вечного соперничества с братом.
Накапал маме корвалол и протянул, чтобы она выпила.
— Прости, мам, — неловко почесал затылок.
Нет, я не собирался отступаться от принятого решения и сказанных слов, но и доводить маму в планы тоже не входило.
— Я рада, что ты повзрослел, — раскрыла объятия.
Я неловко нырнул в них и похлопал маму по плечу, как можно быстрее отстраняясь.
— Ну, самый натуральный ёжик. Вечно со своими колючками, — её глаза разрезали морщинки-лучики. — С самого детства такой. Неугомонный и упрямый. Просто обещай мне подумать над моими словами.
Я кивнул.
— Любовь проходит, особенно такая, — она кинула взгляд за окно, намекая на Юлю. — А брак по расчёту будет крепким. У вас всегда будут точки соприкосновения и, главное, общее дело. А когда появятся дети, там придёт и дружба. А может и повезти, возникнет любовь.
— Ой, мам, — отмахнулся от последней фразы. — Чушь полнейшая.
— Ты просто ещё не дорос. А я советую тебе, как лучше. С высоты своего опыта и прожитых лет.
— Хорошо, мам, я тебя услышал. Я буду осторожен. Но могу дать тебе руку на отсечение, она не такая.
— Ох, сыночек, — она покачала головой. — Я бы очень не хотела, чтобы так произошло, но материнское сердце чует — ты обожжёшься сам, и поймёшь, о чём я тебе сегодня говорила. Конечно, я буду надеяться, что эта девочка не такая. Но стоит ей почувствовать вкус денег, как она изменится. Вот увидишь.
Что-то внутри меня неприятно кольнуло, но я отмахнулся и от этого.
Нет, я уверен в Гаврилиной. Она уже не раз показала мне, что деньги — последнее, что её волнует.
— Мам, — я отвернулся от неё и уставился в окно. — Если ты не против, я бы хотел побыть один. Поэтому говори, зачем пожаловала в такую рань, а потом я уеду.
— К ней? — очередной вопрос вместо ответа.
— За ней. — мой тон намекал на то, что спорить со мной сейчас бесполезно. — Ты повела себя сейчас бестактно. Обидела девушку, которую видишь второй раз в жизни и ничего о ней не знаешь. Извинюсь за нас двоих.
— Двух раз мне хватило, чтобы сделать о ней собственные выводы. И не таких змей раскусывала. — фыркнула мама.
А я снова начал закипать. Так случалось всегда. Нашла коса на камень. Мы с мамой очень похожи характерами. Такие же упрямые и всегда остаёмся при своём мнении. И если уж в чём-то себя убедили, то переубедить нас очень сложно. А порой вообще невозможно.
— Ты снова уходишь от темы, — напомнил ей.
— Кирилл уже получил за своё поведение на семейном ужине, теперь твоя очередь. — её голос стал деловым. Похоже, к компромиссу мы сегодня не придём… — Вы с братом забываете, что наша семья имеет большой вес в обществе. Сегодня вышла статья в местном журнале и во многих новостных социальных сетях о вчерашнем «скандале», произошедшем в семье Милохиных. Или ты думал, что ваши финты с братом останутся незамеченными?
Я отвлёкся от созерцания пейзажа за окном и посмотрел на маму.
В её сжатой ладони был модный журнал. Она небрежно бросила его на стол, и мои глаза моментально впились в заголовок: «Скандал в семье депутата: братья Милохины не могут поделить женщину!».
Но самое противное было не это.
Под огромными печатными буквами располагались четыре фотографии в доказательство сенсационного заявления. На двух из них — Юля рядом с Кириллом. И всё между ними было крайне прилично.
А на других двух — мы с ней. В том злосчастном туалете. В вызывающих и провокационных позах.
Я прикрыл глаза и сделал глубокий и тяжёлый вдох, со свистом выпуская воздух из лёгких, и пытаясь успокоиться. Хотя на деле мне хотелось пойти и разукрасить морду тому, кто сделал эти фотографии.
То, что происходило между мной и Юлей в туалете, было глубоко личным. Не достоянием общественности уж точно.
— Вижу, теперь ты осознаёшь, почему у меня сложилось о твоей пассии не слишком хорошее мнение. В ресторан она заявилась с одним, целовалась с другим…
— Мама, хватит. — не сдержав эмоций, стукнул кулаком по столу. — Что нужно, чтобы замять скандал и заткнуть свидетелей?
На мгновение мне показалось, что глаза мамы сверкнули одобрительным блеском.
— Всего ничего, Данюш, — улыбнулась мне нежной улыбкой, положа свою ладонь поверх моего кулака. — Прийти завтра вечером на званый ужин и быть паинькой. Пообщаться и познакомиться с Алиной и Кариной. Я же не принуждаю тебя ни к чему большему. Не понравятся — хорошо. Найдём других кандидаток.
— Кир уже согласился? — уточнил, чувствуя, что мне срочно нужно выпустить пар.
— Да, мой дорогой. Ты же знаешь своего брата. Он не такой упрямец, как ты.
— Хорошо. Я приду на ужин и буду паинькой, как ты и хочешь. Обещаю. — добавил, увидев, что мама начала скептически хмуриться. — Но и ты исполни своё обещание. Воспользуйся связями отца, и сегодня же чтобы этой новости не было ни на одном новостном портале. А все фотографии пусть удалят.
— Ну, вот, а лицо было такое, словно мы с тобой не договоримся, сынок. — подмигнула мама, поднимаясь из-за стола. — Жду тебя завтра при полном параде, Дань.
Я скривился, но кивнул.
Дождавшись, пока мама уедет, в порыве ярости опрокинул всё, чтобы было на столе. Хотелось рычать и реветь, как раненому зверю. В голос. Но толку от этого…
Поэтому я поднялся наверх и, наскоро переодевшись в мотоциклетную экипировку, отправился в гараж, где меня дожидалась Астарта.
Нужно поймать Гаврилиной до того, как она увидит заголовки новостей или, не дай бог, наткнётся на кого-нибудь из университетстких.