4
— Прости, — произнёс он.
Это прозвучало, будто он извинялся не только за нарушенное личное пространство, а за всё. Вот буквально за всё время, что его не было. Я понимала Чонгука буквально с двух слов, с его движений, с его взгляда, с характера, поведении. Он для меня, как открытая книга. А я? Он видит, что я уже?..
— Отпусти, — сказала я, и парень резко притянул меня к себе, разворачивая и обнимая крепко. Так мы обнимались в аэропорту, когда он летел в США. Будто на самый прощальный.
Почему сейчас?! Почему слезам нужно было вылиться именно сейчас? Почему они так опоздали? Почему именно перед ним? Что за чертовщина...
— Я всё время думал лишь о тебе, — признался Чонгук.
— Не надо, ты рушишь построенное годами, — сквозь горечь проговорила я, чуть приподнимая руки на попытке обнять в ответ, но после отпустила, — Ты разрушил черту. Я идиотка, повелась, ты-то куда?
— Потому что я тоже идиот. И уже давно.
— Ч-чего? — проговорила я от шока и отстранилась, посмотрев в глаза.
— Я стал идиотом давно, ещё в средней школе.
— Но к-как? — я до сих пор не верила. Все эти года я ему нравилась? — А почему не отвечал на звонки? Не присылал ответ? — разозлилась я и пытаясь унять волну приятных мурашек, что вдруг появились и начали бесить.
— Я отгораживал себя от тебя. Ты считала меня младшим братом и мне это не нравилось. Вот и я хотел показать, что способен на многое, чем просто быть твоим младшеньким братом. Ты относилась ко мне, как к ребёнку. Не отвечал, не звонил, потому что боялся, услышу я твой голос и прилечу обратно, опять же становясь ребёнком для тебя. Потом увидел тебя и подумал, что ты забыла меня, раз ты вела себя так, — Чонгук не смотрел в глаза, отпустил и прикрыл их руками.
— Ты?! Ты только из-за того, что я якобы считала тебя ребёнком, уехал на два года в Америку?! Как блин тебя забыть, когда вся школа сохнет по тебе?! — взревела я, отскакивая, — Ты идиот, Чон Чонгук, полный придурок. Ты мне всю жизнь истоптал.
— Я не мог смотреть на то, как ты относишься ко мне, как к ребёнку! — Чонгук взревел и впервые наорал на меня. Он так повзрослел и выглядел сейчас очень злым. От шока я утихла и перестала нападать, — Ты сказала, что идиотка, повелась? Тебе это противно?! С «младшенькими»?! Если бы я не уехал, ты меня не замечала бы вовсе.
Я затихла и не могла переварить услышанное. В какой-то степени он и прав, но обязательно было надолго улетать?! Меня злило, но я не могла ничего сказать под напором злых глаз. Глотала ком как только могла.
— Получается, я как только мог вернулся ради тебя совсем зря? — тихо спрашивает он, а я молчала, не могла ответить, — Понятно.
И он ушёл, открывая дверь, этим впуская громкую музыку внутрь, и оставляя меня одну с сожалеющими мыслями.
***
Прошло две недели. Дженни увязывалась за мной, как только могла и каждый раз пыталась допросить, что же случилось. Но я молчала, практически всегда. Что мы имеем? Чонгук меня избегает. Я его ненавижу. Дженни сейчас меня бесит своими вопросами. Нам с Чонгуком мешает гордость подойти первым, а раньше он мог подойти, наплевав на гордость, а я... Получается, я всё-таки эгоистка? Не замечала все эти годы, как он был в меня влюблён. От этого становилось тошно и меня практически рвало наружу. Не то, что бы я устроила голодовку дома, обидевшись на весь мир, просто... Стала безэмоциональной и стала грубить. Кроме Дженни. Её я могла вынести.
Мы изменились оба. Теперь между нами недосказанность, неуверенность, ограничение, гордость. Как и бывает у обычных среднестатистических пар.
На одной из дней я просто не выдержала и наорала на подругу, поссорилась с родителями и нахамила учителями, после пошла в уборную и смотрела на себя, обзывая всеми возможными плохими словами. Так пошёл третий день и когда я пошла по просьбе учителя отнести к другому учителю папку с планами учебного года, затормознула у входа. Это был класс Чонгука, я была вне настроении, да что там, я готова была расплакаться, посмотри он на меня. Отчаяние завладело полностью. И влюбленность заодно. Боже, за что... Да ну, пофиг. Я сделала глубокие вдох-выдох, пообщелаа, что не отступлю и открыла дверь. Прошла к учителю и заметила Чона на второй парте, он сосредоточено писал что-то в блокноте. Отдала и замерла на секунду.
Я же не сильно опозорюсь? По мне же долго слухи не будут идти?
— Чон Чонгук, это публичное заявление, — громко начала я выученный текст, стоя на коленях перед его классом и смотря лишь на него, — Если...
— Манобан, что вы творите? — спросил учитель и я мысленно показала ему средний палец, а так:
— Подождите, сонсенним, так вот... Чон Чонгук, до тех пор, пока вы не соизволите меня простить за глупую ошибку, о которой я сожалею, я не встану с колен и проторчу здесь до ночи.
Чонгук на меня не смотрел, но перестал писать, я лишь ждала, пока все начали хохотать и пускать шуточки. Начали говорить, что наша звезда на эту мышь даже не посмотрит, лучше бы мне уходить, пока тот не помог. А я стояла на своём. Не простит, мне не жалко — проторчу, сколько потребуется.
— Будет классное шоу, — кто-то вытащил телефон, начиная меня снимать и мне тут же захотелось убежать от позора, но... Нет и точка. Пусть снимают. Мне пофиг. Потом зад надеру, — Может поплачешь ещё?
— Что тут происходит? — спрашивает учитель, посмотрев на меня.
— Не обращайте на меня внимания, продолжайте, сонсенним, я тут тихо, — вежливо ответила я, пока внутри происходил ураган и шторм. Катастрофа. Апокалипсис.
— Может, повторишь то заявление? — спросил снимавший на камеру, а я проигнорила, — Боже, какая же ты жалкая, Манобан, только посмотри. Ты что, наивная, думаешь, Чонгук прямо сейчас полезет в обнимашки? Он даже не улыбнётся тебе, — усмехнулся, а вокруг все заржали, и мне захотелось закатить глаза. Вот какое ему дело?!
— Убери камеру, и объясните мне, что происходит. Манобан, хватит шутки шутить, иди на урок, — говорит учитель.
Тут встаёт Чонгук собственной персоной. Боже, он идёт сюда... Что сделает? Пошлёт? Чон Чонгук встал близко и я была на уровне его талии, это выглядело очень двусмысленно. Что он собирается делать?! Все мои ожидания оправдались. Думаю, что же он сделал?
Чон посмотрел на меня, поднял за локти и поцеловал. Я от неожиданности не сразу ответила и встала истуканом. Но после, подумала, некрасиво это со стороны и руками обняла за его шею, позволяя прижимать себя к нему. Это был не тот нежный недопоцелуй, а настоящий, удивительный, крышесносный, потрясающий поцелуй в моей жизни. Он сминал мо губы, пока я таяла и не могла поверить своему счастью. Чон простил меня?
— Ты меня простил? — спросила я.
— Я и не обижался, ждал, пока ты не поймёшь, что, не улетел бы я, не влюбилась бы ты в меня.
— А наша дружба?
— К чёрту её, теперь я твой парень.
— А недосказанность? Нам нужно объяснится.
— Времени уйма, успеем.
— А тво...
— Лиса! Не порть момент.
— Извини, — ухмыльнулась я.
— Мне скучно, давай сбежим? — улыбнулся Чонгук и я просто не могла не согласиться, очаровываясь им всем. Как он смотрит, как улыбается, как относится, как ходит, как скидывает чёлку со лба. Учитель что-то кричал вслед, а я не слышала, так как Чонгук взял за руку и мысли исчезли. И мы побежали по коридору, направляясь на выход, чтобы вернуть все те пропущенные прогулы по нашим излюбленным местам. Но уже по-другому. Тогда мы были друзьями, а теперь... А теперь я счастлива? Можно ли назвать это чувство таким громким словом? Я считаю, что можно, ведь по сравнению с серыми буднями в течении двух лет, этот день является самым счастливым. Я поняла одну вещь, что всем людям мешает гордость. Вот кто переступит её, тот и вправду обретёт что-то новое. Не нужно ценить мнение окружающих, нужно ценить себя и своё мнение.
Мы идиоты, это нужно признать.
И если я раньше хотела ответить на вопрос Дженни «Вернулся ли Чон Чонгук ради меня?» отрицательным, то сейчас...
Он вернулся ради меня.
The end.
P.S. Хотите бонус?