Голубизна твоих глаз // Мегуми

После программы обмена Мун взяла себе отдых, ссылаясь на то, что она проработала, будучи даже не устроившись на работу, 2 месяца, заменяя своего брата. Пригрозив Годжо, что если с учениками будет что-то не так, то она ему открутит бошку также, как это сделал он проклятию-вулкану, девушка со спокойной душой отдыхала дома. Конечно, всяких дел по дому не было. Все фильмы пересмотрены, а книги прочитаны по двадцать пятому кругу. Из-за этого было безумно скучно и хотелось вновь вернуться к задорным студентам, что не любят своего учителя и так тепло принимают сестру своего учителя, но иногда длительная общительность с людьми сильно выматывает и нужен был полноценный отдых.

Сатору хоть и назойливая блоха, которую ни одним средством не вывести, но понимающая. Он не давит на сестру с работой в техникуме, хоть и предлагал раз сто. Он понимал, что такое большое общение с людьми девушку выматывает, особенно с ее недоступным характером. Не по наслышке знает, как это. Да и в прицнипе любая работа требует множества всего, поэтому Годжо отстал. Сатору с радостью рассказывает, как Нобара слезно скучает по Мун, как Итадори подавляет в себе не в самый лучший момент вылезшего Двуликого, как Мегуми смотрит на них так, как будто не знает всех, что в его стиле. Рассказывает, как в Африке Оккоцу поживает. И это действительно расслабляет. Разговоров между ними не было так давно, что оба по этому неимоверно соскучились.

Разговоры про Мегуми были самые частые. Не то, чтобы девушка прям расспрашивала про него, хотя она хотела бы и это делать, Сатору сам рассказывал и видел, как расцветала Мун, когда слышала только одно имя. Он что-то заподозрил в поведении двух своих подопечных еще год назад, но понимать начал только недавно. Сатору хоть и имел Шесть глаз, но такое чувство, что ни одного. Слишком он уж халатно относился к поведению двух подростков, списывая на такой период в жизни, через который сам проходил. Но раскрыл глаза только недавно, скользя взглядом по Мегуми, когда рядом Мун, и по Мун, когда рядом Мегуми. Тогда то он и и начал предполагать. Но даже так Сатору был в любом случае рад за своих детей, которых вырастил сам.

Вечером одного теплого дня, Годжо старший ушел в техникум по делам, а Мун вновь осталась в квартире одна, как и прошедшую неделю. По ее планам Сатору должен был вернуться ближе к позднему вечеру, но ровно в девять во входную дверь позвонили. Девушка недоуменно таращилась на дверь, думая, кого принесло, ведь беловолосого можно было не ждать раньше десяти, а гостей она не ждала. Из мыслей ее вывел еще один звонок. Мун встала с дивана и направилась ко входу, открывая дверь. Перед ней стоял все такой же серьезный Мегуми, но в его глазах читалось волнение смешанное со страхом. Без слов Мун отошла от двери, приглашая парня в квартиру. Сама уже отошла на кухню ставить чайник. Почему то атмосфера стала напряженной с его появлением, будто была какая то недосказанность.

Только уже за столом Мун не выдержала и заговорила:

– Что-то случилось?

– Нет, все хорошо. Просто соскучился,– выдержав паузу, Мегуми глупо улыбнулся, почесывая заднюю часть шеи. Мун еще пару секунд внимательно осмотрела, будто искала подвох, но вскоре ее лицо приобрело теплую улыбку, а темноволосый облегчённо выдохнул.

Они разговаривали обо всем и не заметили, как выпили весь чай, а печенья были съедены. Оба перебрались в комнату Мун, пересматривая старые фотки, где они были еще вчетвером: они, Сатору и Цумики. Девушка специально не спрашивает ничего про сводную сестру парня, зная, как он будет сейчас волноваться. Она и сама взволнована за состояние Цумики, но старается долго на этом не зацикливаться. Она уверена в том, что рано или поздно поможет девушке с решением проклятия и Цумики сможет, как и раньше, жить.

Убрав очередной альбом с фотографиями, Мун села на кровать напротив парня. Оба молчали, а в воздухе опять повисла напряжённая тишина. Вдруг Мегуми взял в свои холодные руки теплые ладони девушки и волнительно посмотрел прямо в недоуменные глаза напротив. Собравшись с духом, Фушигуро произнес:

– Мун, я могу сделать кое-какую шалость?

Девушка неуверенно кивнула, не понимая, что тот задумал. Его лицо медленно приближалось к её, осталяя между ними ничтожные пару миллиметров. Посмотрев последний раз в голубые глаза, губы Мегуми накрыли мягкие Мун. Он положил одну руку на щеку, поглаживая ее, а вторую - на талию, немного притягивая к себе. Годжо была в оцепенении и не отвечала полминуты, из-за чего Мегуми уже хотел отстраниться, думая, как оправдать свое поведение, но когда он уже почти отошел, Мун приблизилась к парню и вновь примкнула к нему, зарываясь рукой в колючие волосы.

Мегуми целовал осторожно, сдержанно, но вливал в этот поцелуй всего себя. Всю свою любовь, которую он держал в себе долгое время, все нежность, все то тепло, которое он хотел подарить девушке. Мун отвечала с таким же трепетом, понимая, как давно это хотела именно с ним. Они настолько все искренне делали, что потерялись во времени и не реагировали ни на какие звуки. Будто они были в своем отдельном мире, где существовали только одни они. В животе вспорхнули давно умершие бабочки, которые не думали, что вернутся к жизни так скоро и так удачно.

Их идиллию разрушила открывшаяся дверь, из-за чего в страхе оба отстранились, смотря на уставшего, но довольного Сатору, который заходил в комнату спиной вперед.

– Мун, моя любимая, как ты думаешь, что я тебе принес? – только сейчас он посмотрел на кровать и увидел не только свою сестру, но и своего ученика. Их лица выражали не то, чтобы недовольство, а полное негодование смешанного с желанием убить пришедшего,– О, Мегуми, я тебе тоже кое-что принес! Но в данный момент мне нужна твоя подружка.

И вышел за дверь.

Мегуми уже хотел встать с кровати и уйти, но рука Мун его остановила. Она сама встала и бросила тихое "За дверью с ним поговорю", уходя из комнаты.

Тихо прикрыв дверь, Мун облакотилась на нее, укладывая руки на груди, и вопросительно смотрела на слишком довольного Сатору. Тот протянул разноцветный пакет с содержимым. Судя по всему, со сладким. Открыв, беловолосая увидела свои любимые клубничные круассаны, посыпленные сахарной пудрой, а рядом расположились жестяные баночки с холодным зеленым чаем. Благодарно взглянув на брата, Мун уже хотела открыть дверь в свою комнату, как рука Сатору ее остановила. Тяжело выдохнув, девушка недовольно обернулась на мужчину.

– У тебя глаза горят впервые за 3 года, хоть и смотришь на меня сейчас угрюмо. Неужели есть шаги в ваших отношениях? – Мун залилась краской, вспоминая поцелуй, и отвернулась от Годжо, скрывая лицо в руках. Через пару секунд Сатору увидел неловкий кивок,– Так значит я был прав! Счастья вам и благ. Мегуми хороший парень, можешь полагаться на него.

– Сатору, заткнись,– Мун убрала руки, чтобы увидеть победное лицо напротив, и вздохнула.

– Но,– голос резко стал серьезный,– Если что-то произойдет не так, ты сразу говори мне. Я уже потерял одного друга из-за того, что я был слепым. Я не хочу потерять и тебя. Во второй раз.  Пожалуйста, доверяй мне в таких мелочах.

– Конечно,– Мун улыбнулась и, открыв дверь, скрылась за ней. Сатору лишь беззвучно хлопнул в ладоши, восторжено протянув "Дааа", и ушел на кухню.

Годжо посмотрела на Фушигуро, который находился в своих мыслях. Сев на кровать, Мегуми уже смотрел на тепло улыбающуюся девушку. Сам он встал с кровати.

– Мне нужно уйти, прости,– Девушка понимающе кивнула, но когда Мегуми уже был у выхода, резко остановила, привлекая его внимание к себе.

– Подожди. Этот поцелуй что-то значит?– с надеждой спросила Мун, выжидающе прожигая парня.

Тишина затянулась. Это не нравилось ни Годжо, ни Фушигуро. Только спустя полторы минуты темноволосый бросил тихое, неуверенное:

– Нет.

И скрылся за дверью, оставляя не ожидавшую такой ответ Мун в комнате одну.

Где то в груди раздался противный треск. С глаз невольно потекли слезы, и как бы Мун их не убирала, они все равно появлялись. Не думала, что неудача в жизни появится вновь, оставляя за собой противные последствия.