Глава 34
Чонгук.
Если бы не ребра, повернулась бы ко мне спиной. На это и был расчет, когда решал, какую половину кровати ей выделить.
Глядя в какую-то точку на потолке, она очень быстро засыпает. Меня тоже рубит, проваливаюсь в сон, но не дольше, чем на час. Мозг отключить не получается, мышцы расслабить тоже. Тело как натянутый канат.
Повернув голову к девчонке, смотрю на ее спокойное лицо. Глазные яблоки под веками в покое, рот чуть приоткрыт.
На верхней губе залипаю.
Красивая очень.
Чем дольше смотрю, тем сильнее снова завожусь. Ярость и злость, рискуя разорвать на части, снова сочатся из каждой поры.
Хреново все. Пиздец, как хреново.
Плохо, что Галсан дерзить начал. Плохо. Плохо, что крысу в логове своем не распознали.
Плохо, что вчера, отключив разум, только на инстинктах действовал. Никогда прежде такого себе не позволял.
Никто слова не сказал, но я обнажился. Факт остается фактом.
Здравствуй, фобия.
Хуево.
Закинув руку за голову, закрываю глаза.
Не вовремя я ее встретил. Будь отец жив, он бы не позволил.
Когда мне было восемь, какие-то гастролеры взяли нашу с Тэхёном мать в заложники. Через сутки отец заплатил выкуп и забрал ее. Что с ней происходило в эти сутки, мы не знаем. Отец не рассказывал, а мы с братом никогда не спрашивали. Но помню, что после этого в области прошла генеральная зачистка.
Через неделю он оформил развод и выслал мать из страны с билетом в один конец. Первые два года запрещал нам с ней общаться, пока по городу не поползли слухи, что он, не пережив позора, избавился от нее.
Потом начались редкие созвоны. Мы узнали, что отец спрятал ее в Южной Америке и даже замуж там выдал. Вот так.
Отрубил ее от себя, сжег все мосты, но любил до последнего вздоха.
Не хочу с Лисой так же.
В принципе не хочу испытывать ничего подобного. Это сильно осложняет жизнь. А она и так ебически сложная.
Вибрирующий на тумбе телефон выдергивает из мрачных мыслей, и я принимаю вызов от Галсана.
- Чон, дорогой... - бормочет заплетающимся языком. - Осознал. Был не прав. У Карлинки не убудет. Она баба. Отмоется и дальше пойдет. Сына мне живым верни!
- Нахрена? Чтобы вы мне в спину ядом плевались? - говорю тихо. - Данияр у меня на службе останется. И тебе, и мне спокойнее будет.
- Хорошо! - хрюкает пьяно. - Ой, как хорошо, дорогой! Да-да, ты прав... пусть работает... он надежный, оступился немного, на сестру свою повелся, дуру.
Отключившись, на Лису смотрю, и снова сердечная мышца в тиски попадает.
Злость на нее страхом и потребностью защищать перекрывается. Что-то глубинное подсознательное к ней тянется. Пару свою чувствует.
Жуть.
Неглубоко вздохнув, она вдруг во сне кашлять начинает. Кривится от боли, прокашливается и с тихим стоном на спину переворачивается. Протянув руку, касаюсь ее лба.
Температура.
Блядь!
Беру телефон и сразу дока, что мне Остап дал, набираю.
- Обезболить? - отзывается сонно.
- Температура поднялась.
- Так и знал... через десять минут буду.
Поднимаюсь, треники натягиваю и зажигаю настенный светильник. Присев около Лисы на корточки, одеяло с нее снимаю, она тут же протестующе возиться начинает. Мурашками покрывается, трясется вся.
- Холодно, мама... закрой окно.
Пиздец.
- Лиса... - касаюсь ее плеча, немного сжимаю. - Лиса, проснись... капельницу поставить надо.
Открывает глаза, смотрит на меня, словно не узнает, потом по сторонам осматриваться начинает.
- Где мама?
- Капельницу поставить надо, - повторяю тише.
После трех негромких стуков в комнату заходит Док со штативом. Установив его около изголовья, протягивает мне градусник.
- Померьте, Господин Чон.
- Тридцать девять, я и так чувствую. Может, в больницу?
- Послушаю сейчас.
Садится рядом и задирает ее футболку. У меня в груди словно клубок змей шевелится от того, что он видит и трогает ее.
- Что там?
- Хрипы есть, но не критично... Давайте, прокапаем и посмотрим на реакцию организма...
- Слышь... - склоняюсь над ним. - Если, не дай Бог, ей хуже станет, я с тебя голову сниму.
Мужик пугается. С иглой около ее вены замирает.
- Если не поможет, увезете в реанимацию, сейчас нет необходимости.
- Я предупредил.
- Я услышал.
Пока капает лекарство, он сидит рядом и держит ее руку, я стою над ними. Лиса время от времени мечется, мать свою вспоминает, в какой-то момент даже имя свое слышу.
- У нее бред.
- Она все еще под действием снотворного, ну и... да...
После капельницы заставляю его витамины ей вколоть и выгоняю из комнаты.
Через полчаса температура начинает падать. Облегчение, которое я испытываю, выступает на коже холодной испариной. Она успокаивается и крепко спит.
Я, не раздеваясь, ложусь рядом. Пытаюсь разум свой включить, активизировать здравый смысл, чтобы спалить к чертям полгорода.
Утром температура снова ползет вверх.
Лиса белее подушки, на которой лежит ее голова. Синие круги под глазами, слабое дыхание.
Стою над ней и каким-то, нахер, чудом вижу это, потому что перед глазами алая пелена. В груди котел ярости, и жажда крови вытягивает жилы.
Даже прикасаться к ней не хочу, боюсь вред причинить - так плохо себя контролирую.
Слышу щелчок дверного замка и, обернувшись, встречаюсь взглядом с Тэхёном.
- Выйди.
- Не гони, брат. - говорит, бросая взгляд на разметавшиеся белокурые волосы. - На счет меня ты мимо.
- Выйди, я сказал! - рявкаю приглушенно.
Тот даже ухом не ведет. Смотрит исподлобья, но прямо в глаза.
- Я бы не пошел против тебя. Ни при каком раскладе. - проговаривает тихо, но уверенно. - И меня ебать как волнует, что ты меня чмом считаешь.
- Я просил тебя присмотреть за ней. Присмотреть за девчонкой на закрытой, блядь, базе!
- Не досмотрел. Признаю, мой косяк.
- Тебе повезло, что она жива... иначе...
- Выдыхай, брат. - поднимает обе ладони. - Не забывай, кто ты, не теряй голову.
- А я помню, и тем, кто против Лютого пошел, тоже забыть не позволю.
- Они вспомнят, Чонгук, обещаю. Но, - кивок в сторону кровати, - ты же понимаешь, что ей здесь не место? Около тебя ей не место.
- Не трогай ее. Еще одно слово, Тэхён, я не посмотрю, что ты брат...