Глава 32
Чонгук.
Укладываю Лису на заднее сидение тачки и сажусь рядом. Двигаюсь медленно и максимально осторожно, что в моем нынешнем психо - эмоциональном состоянии в принципе нереально.
В венах клубится ярость. Пылает огнем, выжигая нутро и отравляет черной копотью.
Пиздец.
Если бы не охлаждающее действие животного страха, что я пережил, сгорел бы сам и все вокруг спалил к чертям.
Убивать... убивать... хочу крови...
Задрав лицо вверх, тяну носом воздух и запускаю пятерню в волосы.
Вдох. Выдох.
«Не забывай, кто ты» - всплывают в памяти слова отца.
Сказанные давно и в другом контексте, они всегда охлаждали голову и упорядочивали мысли. В данной же ситуации только подливают масла в огонь.
Опустив взгляд, пытаюсь дыхание ее уловить. Дышит. Закрыв глаза и уткнувшись носом в воротник моей куртки, делает вид, что спит.
Дура.
Не понимает еще, что я единственный на белом свете, кому она может безоговорочно доверять.
Дура...
- Чон... Галсан на связи. - говорит Хёнджин с переднего сидения.
- Дай сюда.
Развернувшись, он протягивает мне трубу и жестом спрашивает разрешения подключиться к прослушке.
Разрешаю, хотя Галсану до сегодняшнего дня доверял.
- Чон! Чонгук, дорогой, - врезается в ухо, - я не при делах. Клянусь! Мамой клянусь!
- Тебе придется ответить. - глядя на мокрые длинные волосы, насквозь пропитавшие мои футболку и штаны, не повышаю голоса.
- За что?! Мне за что отвечать?
- За то, Галсан, что детей своих неправильно воспитал. Уважению не научил.
- Да бес их попутал, Чон. - ноет скрипуче. - Бабские разборки. Не бери близко к сердцу.
- Бабские разборки, говоришь?
Из последних сил взрыв сдерживаю. Дозировано легкие кислородом насыщая, с силой затылок в подголовник вдавливаю.
- Ты же знаешь, она ревнива, как кошка... Вся в мать, засранка.
- Твоя дочь, - цежу сквозь зубы. - Твоя дочь залезла в мой дом и взяла то, что принадлежит мне.
- По глупости.
- Это предательство, Галсан. Я такого не прощаю.
Слышу, как старик пыхтит в трубку. Волнуется, черт. Жопа подгорает.
- Все же хорошо закончилось, жива же твоя... девка... кхм... девчонка.
- Жива? - невольно рукой ее к себе прижимаю и понижаю голос. - Будь иначе, Галсан, ты и вся твоя семья отправились бы на тот свет вслед за ней.
В трубке повисает тишина. Пусть усвоит, червь. Уложит эту информацию в свою пустую башку. И держится за нее, как за ориентир, всю свою оставшуюся жизнь.
Вижу, как Хёнджин нервно губу нижнюю прикусывает. Психует, потому что это риск огромный - одному из Лютых Ахиллесову пяту свою миру продемонстрировать.
Но сейчас, в моменте, я не могу иначе. Виновных нужно наказывать и наказывать жестко, чтобы не забывались и помнили свое место.
- Я понял, Чонгук. - наконец, говорит серьезным тоном. - Дочь мою отдай.
- Через пару дней вернется твоя дочь.
- Чон... не делай этого.
- Я все сказал.
Отдаю Хёнджину трубу и, опустив взгляд, вижу, как Лиса смотрит на меня.
У меня нутро тесаками рубит. Выкипает, шипит в венах кровь. Во рту пересыхает.
Положив ладонь на основание ее шеи, подушекой большого пальца яремную впадину очерчиваю. Ее кожа холодная, мои руки трясутся как у алкаша. Скользнув пальцами выше, под подбородком обхватываю.
В кратком порыве, немного сжимаю и склоняюсь над ее лицом, так, чтобы дыхание слабое на своих губах почувствовать.
- Набегалась?
Девчонка крепко зажмуривается и закусывает губы.
- Накупалась?
Меня все еще крутит от бессильной ярости и животного страха. На части рвет и разъедает кислотой от колоссальных усилий держать себя в руках.
- Чонгук... - звучит тихое предупреждение с переднего сидения от Хёнджина.
Наполняю легкие кислородом и разжимаю пальцы.
- Остапу набери, предупреди, что подъезжаем.
- Не наказывай Карлин, - вдруг раздается еле слышный лепет. - Это я виновата. Я ее попросила.
- Дома поговорим. - отрезаю я.
Дура малолетняя. Если бы я не решил вернуться раньше, ровно в этот момент ее бы уже закапывали в лесу.
Карлин еще большая дура, если решила, что я не трону ее из уважения к ее отцу.
Через пару минут оказываемся у заднего входа в частную клинику нашего штатного медика.
Стоя под фонарем, он дожидается, когда джип остановится и сам открывает заднюю дверь.
- Ого! Кто это?
- Девочка моя.
Тот, задрав брови, решает не уточнять и правильно делает.
- На каталку.
- Я сам.
Вылезаю из машины с Лисой на руках, несу ее сразу в рентген - кабинет. Она, умница, лежит тихо с закрытыми глазами и даже не думает сопротивляться.
- Восьмерка сломана... продольная трещина на семерке.
Затем проверяем легкие и делаем ЭЭГ.
- Возможно развитие пневмонии, будь готов к этому.
- С рукой что?
- Ушиб, растяжение связок, глубокий порез.
Пока ей зашивают ребро ладони, я выхожу на улицу покурить. Травя себя никотином, слушаю как Хен с Тэхёном по телефону говорит. Его вызов я скинул, когда ладонь Лисы осматривали.
Развернув телефон экраном ко мне, жестом спрашивает, не хочу ли я с братом поговорить.
Отрицательно мотнув головой, делаю новую затяжку.
Позже. Не хочу пока. Боюсь сорваться снова.
- Его не было на базе в этот момент. - сообщает нач.без, отключившись.
- Я знаю.
- Он точно мимо.
- Я знаю, блядь! Думаешь, поверю, что брат с бабами воевать станет?!
- Камеры Данияр вырубил по просьбе Карлин.
- Закрыли его?
- Да. - кивает он.
Тщетно пытаясь успокоиться, забиваю легкие дымом и наблюдаю, как рядом паркуется машина сопровождения.
- Как ты и думал, - продолжает Хёнджин, - никто ее там не ждал, ну и... соответственно... никаких денег и документов, про которые говорила Карлин, не было.
- Что он должен был сделать?
- Убрать... у него удавка при себе была.
Взрыв. Тьма перед глазами, и эта удавка словно на моем горле затягивается.
- Где он?
- На базу увезли.
Кинув окурок в урну, в здание клиники возвращаюсь. Встав на пороге кабинета, складываю руки на груди. Лежа на кушетке с перебинтованной рукой, Лиса смотрит на меня расфокусированным взглядом.
- Я ей снотворное уколол, пусть поспит.
Я глаз от нее отвести не могу. Жилы в узел завязываются, по оголенным нервным окончаниям ток бежит.
Убивать за нее буду.