Частина 14
Так все и получилось.
Теперь, когда тишина поселилась в коридорах резиденции Джейса, Джодах наконец-то мог снова дышать полной грудью. После бури рождения, после страха и ожидания, наступила тишина. И хотя забота о птенцах оказалась задачей не из легких, она не была бременем.
Ангел оживал в каждом движении своих малышей. Первые пару недель он реже покидал гнездо, но когда перья снова приобрели блеск, когда крылья перестали дрожать от перенапряжения, он снова почувствовал себя свободной птицей. Ветер, игравший с его волосами, звал его в небеса, к старым маршрутам, к воздушным рекам над Синелистом, к перевалам, в которых он валялся еще задолго до беременности. Но теперь его полет всегда был неполным, если не заканчивался дома – там, где пахло молоком, перьями и тихим счастьем.
Гнездо теперь стало сердцем. Центром, к которому тянула невидимая нить, едва ощутимая, но такая прочная, что срывала его с любой высоты.
Дети росли стремительно. Их крошечные крылья покрылись мягким, сияющим, молочно-белым пухом.
— Джейс, смотри, — тихо прошептал Джодах, когда брат заглянул к нему в гнездо.
— Настоящие Боги… — только и смог прошептать Король, впервые увидев своих племянников.
Он сел на край гнезда, аккуратно, боясь нарушить хоть одно дыхание. Все трое мальчиков имели одинаковые глаза. Большие, глубокие, блестящие, напоминавшие сгустки магии. И все трое тянулись к холодной ауре Смотрящего, словно она была теплом, знакомым еще с яйца. Время, хоть и старался сохранять свою привычную сдержанность, почти постоянно сидел в гнезде. Он держал малышей на руках, укутывал в одеяла из звездного полотна и не оставлял ни на минуту.
— Я оставляю их на тебя, — снова и снова говорил Ави, отправляясь в короткие полеты. — И не возражай, дружище. Я вижу, как ты их обожаешь.
— Я не возражаю, — едва слышно отвечал тот.
Иногда Джодах даже в шутку выгонял его из гнезда, когда тот забывал о Тюрьме в посиделках с детьми:
— Уходи уже! Вселенная сама себя не проконтролирует! Порядок ждет! Хаос хохочет без тебя!
Смотрящий вздыхал, смотрел еще раз на троих спящих детей, склонялся над лбом Ангела, оставляя невидимый поцелуй, и уходил, исчезая в разломе времени. Но всегда возвращался к ночи.
Всегда.
***
Пока Смотрящий неторопливо обходил Тюрьму, осторожно теребя в пальцах большую темную пиргину своего Ангела, его взгляд часто скользил в сторону прозрачных коридоров, где с звонким смехом бегали трое птенцов.
Два старших мальчика практически одинакового роста, с одинаковым блеском неповиновения в глазах состязались в скорости, стараясь переиграть друг друга в каждом движении. Их роскошные крылья разворачивались в полете. Белоснежные, с черными кончиками, они светились в лучах тюремного освещения, словно символы их божественного происхождения.
Вдруг по коридору пролетела тихая мольба:
— Остановитесь... пожалуйста...
Третий птенец резко остановился и опустился на колени, тяжело дыша. На вид он был хрупким, почти прозрачным в своей нежности, и ощущал мир совсем иначе, чем братья. Возможно, это было следствием сложного вылупления, а может просто генетический код, вплетенный в его сущность. Его тело было слабее, чем у братьев, но сердце более открытым. Он не гнался за силой, он тянулся к тишине и пониманию.
Когда Джодах исчезал между мирами, погружаясь в очередную проблему, принесенную бесконечными хлопотами Лололошки, Бог Времени оставался с детьми.
Нежаловался.
Наоборот.
Счастье, которое приносили эти малыши в его одинокую вечность, нельзя было измерить даже собственными песочными часами. Он подошел к детям, улыбаясь взглядом, нежно и спокойно. Двое старших сразу обняли его за ноги, а младший осторожно оперся на него боком, как будто нашел убежище.
— Смотри, — вдруг сказал один из старших, вытаскивая из кармана маленькую подвеску. Она блеснула в его ладони. — Это мы ее нашли. Она твоя?
Время замерло.
Песочные часы.
Он знал эту подвеску слишком хорошо.
Протянул руку и металл коснулся перчатки, холодный, как тень. На мгновение перед его глазами мелькнуло то, о чем он давно старался не вспоминать: Джодах, который молча вручает ему этот талисман, падая на колени. Подарок, в котором больше молчания, чем любви.
Тогда он не понял, но теперь понимал все.
Взяв украшение, Смотрящий прицепил подвеску к своему черному мундиру, рядом с серебряной застежкой.
— Это от мамы? — прошептал младший, кладя голову ему на грудь.
[Взгляд выражает любовь, тепло и одобрение]
Он присел на колени, обнял всех троих и уложил их рядом с собой. Старшие оперлись на его плечи, а младший устроился прямо на коленях, расправив маленькие черно-белые крылья.
Вокруг было тихо. Тюрьма дышала ровно, величественно, вечно. И в этом покое трое детей и Смотрящий остались ждать.
Джодах вскоре вернется. Как и всегда. Принесет что-то с того света, чтобы показать детям. Они в четвером забьются в гнезде и будут сидеть там, говорить, не смолкать долгими часами, пока не придет Смотрящий. Он устало свалится рядом и Ангел продолжит рассказывать, но уже теребя белый пушок капишона в своей ладони.
А сейчас, пока старший пернатик еще шастал и ругался на назойливого мироходца, Бог Времени мог спокойно выдохнуть в мягкие макушки свои детей и слушать, как его холодное сердце бьется в ритм падения песчинок в амулете песочных часов.
Конец