Секретарь для злодея

Я держалась от Пашиной мамы на почтительном расстоянии. Едва она появилась на пороге квартиры, я почему-то сразу поняла, что все пропало. Во-первых, миловидная женщина не только выглядела молодо, но еще и широко улыбалась той самой улыбкой, которая могла означать только одно – меня ждет допрос.

Во-вторых, Пашина мама пришла не с пустыми руками. Объемные пакеты появились в квартире раньше, чем в нее вошла женщина, имя-отчество которой я даже не удосужилась у Паши спросить. А мы так и стояли: кто голожопый, кто в пижаме. Однозначно не готовые к новым знакомствам.

– Добрый день! – деловито вошла Пашина мама, спешно закрывая за собой дверь. Пакеты тут же оказались на полу, а мы – в теплых объятиях женщины. И вот Аришке новый человек в нашем окружении сразу понравился, тогда как пораженная напором я стояла, будто меня по голове мешком ударили. – Будем знакомы, Елена Дмитриевна – Пашина мама.

– Марина, – ошалело ответила я. – А это Аришка.

– Какая принцесса! – тут же восхитилась женщина, сноровисто разуваясь и снимая пальто. Дочка перекочевала к ней в руки, а я даже не возмутилась, услышав запоздалое: – Можно? А Пашулька где? Еще не пришел?

– Не пришел, – повторила я на автомате, судорожно сравнивая какого-то неизвестного мне «Пашульку» и до смущения знакомого «Павла».

– Ну ничего. Подождем, – кивнула женщина излишне радостно и направилась к дивану, который я так и не удосужилась сложить.

Следующие полчаса я не только в ускоренном режиме старалась привести квартиру и нас с Аришкой в порядок, но и подвергалась тщательному допросу, который проходил под пылающим знаменем «как бы между прочим».

Пока я складывала диван и переодевала дочку в симпатичное розовое платьице, Елена Дмитриевна ловко выудила у меня информацию о том, где именно мы с Пашей познакомились. Я все ждала, когда же она спросит, сколько по времени мы знакомы, но уточнять такой неприятный для меня факт женщина не стала. Просто даже я понимала, что со стороны для неподготовленного человека это будет выглядеть дико. Да для меня самой до сих пор наше знакомство с Пашей – это что-то сверхъестественное, что уж говорить о посторонних.

Сбежав в комнату, чтобы переодеться, я хотела хоть на несколько минут выдохнуть, но голос Елены Дмитриевны нагнал меня даже там. Теперь женщина вознамерилась выведать, не тяжело ли мне сидеть с Аришкой дома. Может быть, мне нужна компания, которую она с удовольствием нам составит?

– Да мне не сложно и не скучно, честно, – вышла я обратно в гостиную, собираясь потихоньку накрывать на стол. – Тем более что Паша с нами проводит много времени и помогает мне с дочкой.

– Паша? Проводит много времени дома? – удивилась женщина, расплываясь в восхитительной улыбке. – Он же не вылезает из офиса!

– Ну, сейчас он много работает дома, а я помогаю по возможности по мелочам, – расставляла я тарелки и бокалы, пока Елена Дмитриевна не выпускала из рук Аришку. – У него приезд корейцев на носу.

– Он справится, – легко заверила меня женщина. – Прости, Марина, за нескромный вопрос, но Арина... Она Пашина? – вдруг резко перешла женщина в наступление, дезориентируя меня. Я даже чуть салатницу не выронила.

– Нет, – ответила я честно, просто не зная, как еще можно дополнить свой ответ.

– А похожа, – совсем не поменявшись в лице, заметила Елена Дмитриевна. – Ничего, Аришка, будешь бабушкиной принцессой! Пойдем-ка, посмотрим, какие я тебе подарочки купила...

И вот хорошо, что салатницу я уже поставила в центр стола.

Паша пришел как раз в тот момент, когда уже было неприлично затягивать с и без того поздним обедом, который почти переквалифицировался в ранний ужин. Входная дверь хлопнула, а я радостно выглянула из кухни, чтобы встретиться с совершенно пустым, чужим, обжигающим взглядом.

– Все хорошо? – спросила, несмело подходя к мужчине. Хотела бы обнять, прижаться, поцеловать, но под неусыпным взором Елены Дмитриевны просто постеснялась к нему прикасаться.

– Лучше не бывает, – отчеканил он, одним рваным движением вешая пальто на крючок.

Я растерялась. Так и стояла рядом с Пашей, наблюдая за тем, как он разувается. Ощущала напряжение, раздражение, злость, которые буквально охватывали его. Неужели мои подозрения подтвердились и кто-то из четверых претендентов на вылет оказался предателем? Неужели тот, от кого он ожидал меньше всего? Или дело вообще в корейцах?

Не могла спросить, хотя безумно хотелось. Были бы мы одни, я бы, несомненно, нашла слова для того, чтобы поддержать мужчину, но в присутствии его мамы лезть побоялась. Сама прекрасно знала, что не все можно рассказывать родителям. Есть вещи, о которых им лучше не знать.

Чувствовала себя странно. Будто это именно я в чем-то провинилась. Судорожно вспоминала, что такого сказала или сделала, отчего Паша мог злиться именно на меня. Ничего такого не находила и от неизвестности становилось еще хуже.

Елена Дмитриевна будто тоже чувствовала, что сына лучше не трогать. Они беседовали на отвлеченные темы, пока я кормила Аришку смесью и укладывала ее спать на диване, который снова пришлось разложить, чтобы я могла свободно наблюдать за дочкой из столовой. Паша словно выдавливал из себя каждое слово, а я то и дело ловила на себе его взгляды. От них хотелось немедленно раствориться, просто исчезнуть в пространстве. Может быть, он передумал и больше не хочет, чтобы мы жили здесь? А теперь не знает, как бы выпроводить маму, а заодно и нас?

– Марина, очень вкусно. Ты большая молодец, – похвалила меня Елена Дмитриевна, которая уже устала пытаться разговорить сына.

– Рада, что вам нравится. Я старалась, – несмело улыбнулась я, ковыряясь в тарелке. Аппетита не было совершенно. Да что там? Настроение тоже упало ниже плинтуса и подниматься не спешило.

– Паша, а ты что скажешь? – поинтересовалась Елена Дмитриевна.

– Ага, – отозвался Паша безэмоционально и, по-моему, сейчас находился где-то не здесь.

Что уж говорить? Он даже цветы вручал нам без слов. Просто отдал, будто так и должно быть.

Очень скоро Елена Дмитриевна засобиралась домой. Я отрезала ей треть никем не тронутого пирога, запаковав его с собой. Женщина очень долго прощалась с Аришкой, которая ради этого дела даже проснулась, а вот Паша... Паша поднялся на второй этаж и больше не спускался. Пришлось самой провожать женщину. Мне было неудобно, некомфортно, неуютно. Хотела бы хоть что-то ей объяснить, но сама не понимала, что изменилось в мужчине, а точнее, что так резко и кардинально поменяло его к нам отношение.

– Не принимай на свой счет, – вдруг шепотом произнесла женщина, оборачиваясь ко мне уже за порогом квартиры. – После смерти жены и дочки с ним такое бывает. Просто будь рядом, ладно? А я завтра заеду на чай.

Теперь не переживать за Пашу было еще труднее.

Я себя винила. Винила в том, что до сих пор не попыталась выведать у мужчины хоть что-нибудь о его прошлой жизни. Нет, я не имею в виду работу или то, где он учился. Я говорю именно об отношениях. Я ведь понимала, что мы с Аришкой задержались здесь не просто так, не из-за обыкновенной прихоти. Возможно, между нами и родилась невероятная, ненормальная симпатия, но в любовь с первого взгляда с его стороны я не верила.

Мужчины просто таким не страдают. Это девушки могут влюбиться в обложку, в один-единственный взгляд, в лукавую улыбку, а мужчины, как правило, влюбляются постепенно, и проходит много времени, прежде чем они могут честно признаться себе в том, что да, это и есть любовь. Сейчас же я видела только симпатию, желание и потребность. Нет, мне бы хотелось найти в его взгляде что-то еще. Возможно, оно там и было, но я обжигаться не желала, а потому старалась не анализировать происходящее. Слишком зыбкое будущее, и сегодняшнее поведение Паши тому прямое подтверждение.

Взяв засыпающую Аришку на руки, я обвела заторможенным взглядом подарки, которые так и лежали на диване. Здесь была и одежка на вырост, и мягкие музыкальные книжки, и игрушки, до которых нам еще расти и расти. В одной из коробок даже подвесные качели лежали. Вот куда нам качели? Только если я сама на них буду качаться.

Наверх поднималась в разрозненных чувствах. С одной стороны, дать бы Паше переспать эту ночь и успокоиться, чтобы завтра нормально поговорить. С другой... А с другой я перла как танк, желая выяснить все прямо сейчас. Если дело действительно в прошлом, то будет лучше, если Паша расскажет кому-то о своей боли. Горькая пилюля становится не такой горькой, если разделить ее на двоих.

Если же дело в чем-то другом, то я навряд ли смогу ему помочь, но обнять его мне это не мешает. Вдруг именно этого ему сейчас и не хватает больше всего?

Паши не было ни в кабинете, ни в спальне. Я слышала плеск воды, что доносился из ванной комнаты, но заходить не стала. Меня привлек ноутбук, который лежал приглашающе открытым поверх покрывала. Не хотела залазить в чужие дела, но желание понять, что случилось, оказалось сильнее, да только то, что я увидела, меня одновременно напугало и удивило.

Это было письмо. Ничем не примечательное письмо, похожее на отчет о проделанной работе. Положив Аришку рядом, я долгие минуты изучала его содержимое, понимая, что у Паши были причины злиться на меня. Черт, да я бы на его месте еще час назад указала бы себе на дверь, если бы не одно но. Я была абсолютно не виновата и не имела никакого отношения к письмам, которые Ваня пересылал на мою старую электронную почту. Да я и не пользовалась ей уже больше года точно, потому что завела себе новую в связи с изменением фамилии, а старую... Старую у меня попросила во временное пользование свекровь, которая иногда сидела за моим ноутбуком, разыскивая друзей в пресловутых Одноклассниках.

Задыхалась от несправедливости, от негативных эмоций, что затопили сознание вместе с паникой. Мне было мерзко оттого, что именно Ваня оказался той самой крысой, но волновало меня не это. Паша наверняка подумал, что это я все это время помогала сливать этому козлу информацию конкурентам. Вот почему он сторонился меня, вот почему смотрел как на врага народа. Последнее письмо было получено и отправлено буквально вчера, но меня даже не было около ноутбука, потому что техника элементарно находилась в другом городе.

Хотелось немедленно что-то сделать. Ворваться в ванную, вцепиться в Пашину руку и объяснить, рассказать, но чего стоят мои слова без доказательств? Слова – это просто воздух. Могла быть уверена в этом на все сто процентов хотя бы потому, что сама теперь никогда не поверю никому на слово. Екатерина Эдуардовна обманула меня, сказав, что Ваня уже нашел для нас квартиру, и вынудив тем самым отправить ему деньги. А теперь переживала за сыночка, спрашивая, все ли деньги он успел снять со счетов, потому что в случае развода ему придется делиться с «этой неблагодарной тварью, которая сидела на их шее с самой свадьбы». Теперь я хотя бы знала, что рассчитывать мне не на что. Я не верну свои деньги, даже если Паша наймет сотни адвокатов.

Меня колотило. Руки дрожали, когда я спустилась вниз на первый этаж, а на глаза наворачивались слезы, застилая обзор. Мысль пришла в голову легко: если я привезу Паше ноутбук, то он сам убедится по истории, что лично я ничего не получала и ничего никому не отправляла. Я просто физически не могла это сделать, потому что находилась все это время здесь. А в истории сохраняются абсолютно все сайты, на которые заходит пользователь. О чем, о чем, а о том, чтобы что-то подчищать за собой, Екатерина Эдуардовна точно не догадается.

Собиралась быстро. Настрочив короткую записку, вновь поднялась наверх и оставила ее прямо на ноутбуке. Не вдавалась в подробности. Просто написала, что ни в чем не виновата и ничего такого никогда не делала, а чтобы доказать ему это, поехала за ноутбуком, с которым вернусь в самое ближайшее время. Очень надеялась, что он не прогонит нас, когда мы вернемся, и хотя бы выслушает, прежде чем сделать выводы. И дело было не в том, что мне фактически негде сейчас жить. Если скажет уйти, мы уйдем, но мне хотелось доказать свою невиновность. Я бы никогда не отплатила ему за добро предательством.

Такси приехало даже раньше, чем я окончательно оделась. Влюбленная идиотка снова собиралась ехать почти в ночь с маленьким ребенком в другой город. Я понимала абсолютно все минусы этого мероприятия, кляла себя за эмоциональность, но по-другому не могла. У меня были деньги на билет. Даже на гостиницу, если понадобится. С собой я снова собрала целую сумку. Благо Паша купил для Аришки все и даже больше. Так я и села в такси, нагруженная Аришкой и сумкой. Почему-то вдруг мелькнула мысль, будто я уезжаю навсегда. Чисто на автомате надела свою одежду, в которой и приехала в этот город. Да только я понимала, что вернусь обратно. Буду рядом с Пашей, пока знаю, что мы ему нужны.