Секретарь для злодея

Чувствовала себя откровенно плохо. Не только из-за поцелуя, что свалился как снег на голову. Мышцы ломило, а голова отказывалась связно мыслить. Ощущала себя растерянной, сломанной и, наверное, жалкой.

Горло нестерпимо болело, свербело, и его хотелось почесать изнутри. В голове туман, а нос заложен так, что нечем дышать. После поцелуя меня здоровски потряхивало, а еще хотелось вернуться обратно под одеяло, но я помнила об Аришке. Ее я в комнате не наблюдала.

– Где моя дочь? – повторила я, не скрывая слез, что обжигали щеки.

Надо было подняться на ноги, но сил не имелось. Отчетливо понимала, что вчера все-таки умудрилась заболеть. Лишь бы Аришка не заразилась. Хотя заразится в любом случае. Нам еще обратно вместе ехать.

– Арина поела и спит. Вам тоже не помешает. Кроме бульона, пока ничего предложить не могу. Лекарства и рекомендации врача на подносе. Ешьте, полоскайте горло, пейте лекарства и спать. – Тон Павла к концу отповеди стал приказным, а я смотрела на него во все глаза и не могла понять, какого черта он глядит на меня как на вселенское зло.

И тут до меня дошло:

– Вы меня поцеловали! – воскликнула я, чтобы тут же закашляться.

– Не напрягайте горло. Я вас успокоил, – недовольно сложил он руки на груди, отворачивая лицо в сторону окна.

– Чем вы кормили Аришку? – спросила я о важном.

– Смесью, которую порекомендовал врач. Как закончите, позовете. Нам нужно поговорить.

– Не буду я с вами ни о чем разговаривать! – все-таки вскочила я на ноги, собираясь бежать отсюда куда глаза глядят. Да он же точно сумасшедший! Он меня поцеловал! – Спасибо за помощь, мы сейчас же уйдем.

Я направилась к стулу, на котором лежали мои вещи, но Павел вдруг схватил меня за руку и дернул назад. Я упала в его объятия, ошеломленная от такого поведения. Это что он себе уже придумал?

– Успокоилась, села, поела, выпила лекарство, позвала меня, – процедил он сквозь зубы, насильно усаживая меня обратно на кровать. – Приду, проверю. Хочешь уйти, дай мне номер родственников, чтобы они тебя забрали.

– Да как вы...

– Все.

Он вышел из комнаты, но дверь не закрывал. Я прекрасно видела, как он взял переноску и поднялся наверх по лестнице. Мелко потряхивало от страха. Я всегда умела вляпываться в неприятности, но чтобы так – с размахом... Он точно больной. А как разговаривать с психами? Нужно выполнять то, что они говорят.

Запершись в ванной, я, как и вчера, безуспешно пыталась дозвониться до Вани. И если вчера трубку он не брал, то сегодня мои звонки скидывались сразу после первого гудка. Я знала, что это такое – он внес мой номер в черный список, и как без его помощи выкручиваться, не представляла. Забравшись в интернет, включила геолокацию, чтобы определить, на какой улице нахожусь. Набрав полицию, постаралась коротко объяснить, что попала в руки к психу, который удерживает меня и мою дочь в своей квартире. Назвав адрес и номер квартиры, который вчера видела на двери, ополоснула лицо холодной водой и вышла в гостиную.

Слышала его голос. Понимала, что ждать полицию – это время. На глаза попалась ваза, что стояла на книжном шкафу. Ей-то я и вооружилась, крадясь вверх по лестнице. Дыхание было рваным, сухим – ничего необычного при температуре. Голос разносился из комнаты, что находилась ближе всех. Первым делом я увидела мужчину, что сидел в кресле за компьютерным столом спиной ко мне. Разговаривал он, оказывается, с Аришкой, которая тихонько ворковала, лежа в переноске. Сумка стояла на низком диване по левую сторону от стола. И вот только я замахнулась, как Павел решил обернуться.

– Ты дура, что ли? А если бы осколки на ребенка попали? – спросил он зло, рывком выхватывая у меня вазу. А я...

А я села прямо на пол и расплакалась.

Он сидел со мной на полу. Обнимал, тихонько укачивал, как маленькую, и допрашивал. Да я и не сопротивлялась, заливая слезами его футболку. Рассказывала все: и про то, какой тяжелой была беременность, и про то, как муж один уехал покорять мегаполис, и про его родителей со скверным характером, и про квартиру, которую продала. Ничего не утаила. Даже о краже кошелька поведала с несчастными двумя тысячами на обратный билет.

Он гладил по волосам, спине, прижимал к себе. А я нуждалась в этой поддержке, пусть даже от сумасшедшего. Изредка прерывал меня, задавая уточняющие вопросы. Лишь крепче сжал, когда услышал о поступке Вани. Аришка ворковала, будто участвовала в нашей беседе, но не плакала. Скорее, наоборот, чему-то восторгалась – такие громкие звуки издавала.

– У тебя опять температура поднялась. Ты лекарства выпила? – спросил Павел мягко.

– Нет, – призналась честно, пряча взгляд. – Я шла вас по голове... вазой... того...

– Да я уже заметил, что ты боевая птичка, – усмехнулся мужчина, помогая мне подняться. – В мою бескорыстную помощь так трудно поверить?

– Вы ненормальный, – решила я быть до конца откровенной. – Нормальные люди чужаков в дом не тащат и с их детьми не нянчатся.

– Иди поешь и выпей лекарства, а я пока проветрю здесь и подумаю, как тебе помочь, – мягко улыбнулся мужчина одним уголком губ, но в его взгляде я нашла снисхождение. Как будто это я была ненормальной, а он в этом даже не сомневался.

Больше спорить не стала. Если серьезно, то мне действительно некуда было идти. Понимала, что за все в этом мире нужно платить и навряд ли все это жест доброй воли. В бескорыстие не верила, но и вариантов не было. Лучше так, чем свалиться на улице от температуры. Нам с Аришкой навряд ли кто-то поможет. Все-таки таких ненормальных, как Павел, один на миллион.

Похлебав бульона, я послушно выпила лекарство. Сил не осталось – веки закрывались сами собой, хотя я все еще цеплялась за собственные мысли. У меня там Аришка одна с чужим человеком, а я тут валяюсь, но подняться с постели я себя заставить не смогла. Моргала и проваливалась в сон, отчаянно хватаясь за реальность.

В квартире раздалась неясная трель.

Вздрогнув, я открыла глаза, но тут же закрыла. Лишь слышала на грани сознания, как Павел спускался вниз. Чужие голоса, дверь хлопнула, снова шаги.

– Марина? А полиция нам зачем?

– За надом, – пробурчала я и окончательно провалилась в сон.

Долго отлеживаться мне не дали. Проснулась резко. Села на постели, оглядываясь по сторонам в поисках Аришки. Слышала ее голосок, но лишь через время поняла, что в комнате ее нет. Взгляд остановился на разложенном диване. Через дверной проем я могла разглядеть и переноску, стоящую на диване, и Павла, который лежал с ней рядом ближе к двери, и кипу бумаг, что разместились перед ним и в его руках.

Встретившись с ним взглядом, я замерла, ощущая смущение. Понимала, что нужно что-то сказать, что-то сделать, но элементарно растерялась. А еще не могла вот так запросто распознать эмоции мужчины. Павел не улыбался, не злился. Он просто смотрел на меня, но смотрел так, как будто видел меня насквозь. Почему-то сразу подумала о том, что коса после сна расплелась, а халат широкий. Да и лицо мое наверняка после слез выглядит опухшим. Хороша красавица...

Черт! Я ведь ему все рассказала! Наверное, думает сейчас, какая я дура, раз позволила оставить себя ни с чем...

Черт... Я же вызывала полицию...

Я застонала. Отчаянно застонала, пряча пылающее лицо в ладонях. Господи, как же стыдно!

– Судя по тому, как покраснели твои щеки, ты уже вспомнила о своем опрометчивом звонке, – произнес Павел с легкой усмешкой.

– Простите, мне так стыдно. Простите... – пролепетала я и вдруг поняла, что лиф мокрый. Щеки вспыхнули с новой силой, но вместе с тем появилось раздражение. – А вообще, вы сами виноваты!

– Я? – поинтересовался мужчина, усаживаясь на диване, а на его губах заиграла шальная улыбка.

– Конечно! – с жаром подтвердила я. – Любая на моем месте подумала бы, что вы... Что вы...

– Злодей? – решил он мне помочь.

Поднявшись, Павел сложил руки на груди, давая мне возможность осмотреть литые мышцы, что были четко очерчены под светлой футболкой. Мужчина медленно подходил ко мне, а я думала о том, что мне действительно становится страшно. Страшно оттого, что я его совсем не понимаю.

– Вот именно, – хотела ответить так же яро, уверенно, но получился лишь приглушенный писк.

– Прошу тебя больше такие сюрпризы не делать, – заметил он вполне миролюбиво, ловко вставляя мне под мышку градусник. Я даже возмутиться не успела, как халат вернулся на место. – Я конечно всегда рад гостям, но не до такой степени. Хорошо еще, что мой знакомый приехал, увидев адрес. Боюсь, в следующий раз мы с тобой чаем и печеньками не отделаемся.

Говорил беззлобно. Я видела смешинки, застывшие в уголках его глаз. Осторожно подтягивала одеяло, чтобы хоть немного прикрыться. Ощущала себя тем самым кроликом, что замер перед удавом, но ничего поделать не могла. Только градусник достала сама, потому что прикосновения этого мужчины сводили с ума и без того затуманенный разум.

– Мне правда очень стыдно.

– Стыдиться будешь потом. Температура небольшая, но будет лучше, если ты пока полежишь в постели. Как себя чувствуешь?

– Уже легче, – честно призналась я. – Спасибо, что посидели с Аришкой, да и вообще...

– Марина, прекрати мне выкать, – строго глянул он на меня, а я быстро накинула одеяло до самых плеч. – Я ощущаю себя старой развалиной.

– Может быть, вы тоже заболели? – заволновалась я, приподнимаясь на кровати. Хотела потрогать его лоб, но вовремя сообразила и отдернула руку, чтобы и ее спрятать под одеялом.

– Я редко болею. У меня хороший иммунитет, – усмехнулся Павел.

– Мне бы в ванную, – попросила я, тонко намекая, что ему было бы неплохо выйти и оставить меня одну. – Я заберу у вас... у тебя Аришку. Простите... Прости, что свалились на тебя.

– Арина мне не мешает. Она на удивление спокойный ребенок, – оглянулся мужчина на открытую дверь, а я увидела мягкую улыбку на его губах. – А тебе к ней лучше не подходить в ближайшие дни. Мы же не хотим, чтобы она заболела?

– Но... Ее же нужно мыть, кормить, играть с ней, – попыталась я возразить, но в горле запершило.

– Я неплохо справляюсь, честно. Если она плачет, я сначала проверяю штаны, а потом кормлю. Это несложно. Если переживаешь, можешь контролировать, но на расстоянии, – указал он кивком головы на одноразовые маски.

– Она просыпается ночью, – уцепилась я за последнюю соломинку.

– Это не проблема, – поставил Павел жирную точку в нашем вялом споре.

И хорошо, потому что аргументы у меня закончились. Я волновалась, ужасно переживала. Как Аришка реагирует на смесь? Какой у нее стул? Не пучит ли ее? Правильно ли Павел разводит смесь? А вода? Ей ведь нужна вода. А еще нужно обрабатывать ее присыпкой. И ногти! Ногти обязательно нужно обрезать, чтобы она не поцарапалась! А еще нельзя ее все время держать в подгузниках! А вещи! А вещи нужно стирать только детским порошком! Гипоаллергенным! И обязательно стучать по спинке после каждого кормления! А у него же лапищи!

В отчаянии глянув на мужчину, я поняла, что не уверена в его компетентности. Да что там! Я вообще ни в чем не была уверена! Но если я сама буду все это делать, дочка может заболеть, и тогда...

– Истерика? – просто спросил мужчина, присаживаясь рядом со мной на корточки и заглядывая мне в глаза.

– Ага, – рвано выдохнула я, глядя на него испуганно.

– Могу поцеловать, – протянул он как бы между прочим, с деланой ленцой, но меня отрезвило.

– Я в ванную!

– Только недолго, – отозвался он спокойно, наблюдая за моим побегом. – С температурой мыться нельзя.

Диван я обходила на почтительном расстоянии, хотя до невозможности, до трясучки хотелось прикоснуться к дочке. Проверить, все ли с ней хорошо. Аришка разговаривала сама с собой и моего тактического отступления не видела, но сердце мое сжималось. Сжималось, потому что наши проблемы так никуда и не ушли. Мы по-прежнему оставались бездомными и нищими.

– А это что? – вопросила я, останавливаясь уже у самой двери в ванную комнату.

– Кроватка, – пояснил Павел, опираясь плечом о дверной косяк. По полу подуло, а я заметила за его спиной приоткрытое окно. – Ребенку нужен простор. Не закрывайте дверь, я принесу вам вещи переодеться. А потом мы поговорим.

– Поговорим? – прозвучало зловеще.

– Очень откровенно, птичка. Прямо как на исповеди, – улыбнулся он одним уголком губ, вынуждая меня ретироваться.

⁂

Я сидела в наморднике. Конечно, не в самом настоящем, но дискомфорт от одноразовой маски ощущался. А еще на мне была надета огромная мужская футболка и настолько широкие летние шорты, что их спасали только завязки. В них бы запросто могли поместиться две меня, но просящий не вредничает.

Павел сидел в самом конце кухни рядом с Аришкой, чья переноска стояла на стульях. Они вроде как и находились рядом, пока я ела, но все-таки держались на расстоянии. Оно и правильно, им болеть ни к чему.

Ощущала себя наложницей из гарема – приходилось поднимать маску, то и дело возвращая ее обратно, чтобы есть. Павел разговаривал с Аришкой и следил за порцией котлет, что обжаривались в сковородке, разнося по кухне умопомрачительный аромат, но я все равно смущалась.

Во-первых, потому что сидела в его одежде, пряча под столом босые ноги в огромных постоянно спадающих тапках. Во-вторых, потому что мужчина заглядывал ко мне в ванную. Конечно, за шторкой он ничего не видел, но все равно ощущала себя донельзя неловко. Тем более что кроме одежды он принес мне еще и молокоотсос. Вовремя.

Грудь болела, и я потратила не меньше получаса, чтобы размять ее и сцедить молоко. Лишь бы не пропало. Где-то читала, что нужно как можно чаще сцеживать, но правда в том, что делать это не так-то уж и легко, да еще и болезненно.

И было, конечно, в-третьих. Меня ожидал разговор, но, если честно, я не представляла, что мужчина хочет мне сказать. Уже сто раз пожалела, что поделилась с ним своими проблемами. Сгорала со стыда, потому что понимала, что и так усложнила ему жизнь, а он еще и денег на нас с дочкой потратил намеренно. Лекарства для меня, кроватка, одежда, смесь и целая куча всего нужного для Аришки. Да тот же самый молокоотсос – у меня был обыкновенный ручной, доставшийся от знакомой, но с собой в поездку я и не подумала его взять. А Павел подумал. Обо всем подумал, да только расплачиваться за эти блага мне было нечем. Разве что почку продать.

– Ты так усиленно сопишь. Нос заложен? – поинтересовался мужчина, переворачивая котлеты.

– Я думаю, – обиделась я, но, поразмыслив, что обижаться не на что, дуться прекратила.

– И о чем же ты думаешь?

– О том, как буду расплачиваться с тобой. Мне нечего тебе предложить взамен, – с тяжелым вздохом призналась я, потому что не видела смысла скрывать правду.

– За это можешь не беспокоиться. Я уже все придумал, – обернулся Павел, выключая газ и накрывая сковороду крышкой. – Тебе негде жить, негде работать, и денег у тебя тоже нет. Я ничего не упустил?

– И тебе я должна как земля колхозу, – поморщилась я от того, насколько он все это беззаботно произнес.

– Вот я и говорю. Ты будешь на меня работать.

– В каком это смысле? Если ты про...

– Так случилось, что мне нужна помощница, – перебил он меня, не дослушав. – На вечернее время. Как только выздоровеешь, можешь приступать. Будешь помогать мне по вечерам три-четыре часа дома или в офисе. С тебя кофе, что-нибудь поесть, найти и распечатать для меня документы, если нужно, набрать текст, ответить на письма. Платить могу каждый день по тысяче или раз в месяц – как тебе больше подходит. Трудоустройство официальное, но... У меня есть несколько условий.

– Каких? – тут же спросила я, потому что не каждый день мне предлагали платить по тысяче за три-четыре часа работы. Да это и работой трудно было назвать. Та самая подработка, о которой я уже думала.

– Первое – работать тебе придется каждый вечер, потому что у меня выходных не бывает, – произнес Павел строго, и я прониклась серьезностью момента. – Второе – жить тебе тоже придется здесь. Я на этом настаиваю, потому что тратить время на дорогу – это слишком муторно и неудобно. Третье – я покупаю продукты, ты готовишь. Уборка на мне, стирка на тебе. В мое отсутствие никого не водить и незнакомцам дверь не открывать. А еще... Это самое важное. Без этого мы с тобой совершенно точно не сработаемся.

– Что? – спросила я в нетерпении, хотя глаза уже защипало от едва сдерживаемых слез.

Я ведь понимала, что он хочет помочь мне. Не верила, просто не верила, что такие люди существуют на свете. Он был сродни амурскому тигру из красной книги. Такой же редкий, такой же сильный. Хищник, уверенный в себе. Но в то же время надежный и добрый, как и все из семейства кошачьих.

Действительно нашел, где жить, где работать, полностью решил почти все мои проблемы. Там, в городе, меня на самом деле ничто не держало. Все, что было моим, находилось со мной, а потому и возвращаться я смысла не видела. Разве что за кроваткой, коляской и Аришкиным приданым, но и оно сейчас нам было без надобности, потому что в этой квартире за прошедшие сутки вдруг открылся филиал магазина детских товаров.

– Прекрати смотреть на меня как на злодея, – мягко улыбнулся Павел, делая шаг ко мне, чтобы стереть все же выскользнувшие слезы и поправить одноразовую маску. – И еще... Обещай, что сначала выздоровеешь, ладно? По-другому никак.

На стол легли деньги – шесть пятитысячных купюр, – и связка ключей. Он положил их неловко, одним движением, будто ему самому было точно так же неудобно, как и мне. Взглянув на деньги, я стиснула кулаки под столом, а ногти до боли впились в мякоть ладоней.

– Я все отработаю, – произнесла я уверенно.

– Конечно, отработаешь, – достал он агукающую Аришку из переноски, слегка покачивая. Была уверена, что взял ее, чтобы скрыть возникшую неловкость. Я бы тоже так сделала, но, увы, подходить к дочке пока мне было запрещено. – Это за первый месяц. Если ты не против, утром передам твои документы в отдел кадров. Больничные у нас, кстати, тоже оплачиваются...

Честное слово, в этот момент мне хотелось его расцеловать.