12 ) глава
Танец продолжался, но Ацуши больше не поднимал взгляда. Он был полностью поглощен попытками удержаться на ногах, каждое движение казалось ему предательским, способным привести к новому, еще более унизительному падению.
Если бы он хоть на мгновение взглянул на Акутагаву, то понял бы, что, несмотря на его ошибку, тот все еще откровенно пялился. В этом взгляде не было ни осуждения, ни гнева, лишь какая-то странная, напряженная фиксация, которую Ацуши, в своем охваченном паникой состоянии, никогда бы не смог истолковать. Блондинчик был напуган до дрожи.
Страх вновь упасть в танце перед Королем был всепоглощающим. Он прекрасно понимал: второй раз он не даст еще одного шанса. Это было не просто предупреждение, это было неписаное правило, выгравированное в сознании каждого омеги, рискнувшего появиться на этом балу.
Вообще, ни одна омега не рискнула поднять свой взгляд. Все боялись взгляда Короля, особенно его ярости. Хоть нового Короля совсем не знали, они подозревали, что ко всем он добр быть не может.
Его аура была тяжелой, пропитанной властью и какой-то неуловимой угрозой, которая заставляла инстинктивно склоняться и избегать прямого контакта.
Каждый старался двигаться максимально незаметно, стараясь слиться с фоном, чтобы не привлечь к себе нежелательного внимания. Воздух в зале был наэлектризован напряжением, и каждая омега чувствовала это.
Они были здесь лишь для того, чтобы украшать этот вечер, быть частью королевского спектакля, и любое отклонение от этой роли могло стоить им очень дорого.
Ацуши чувствовал, как капли холодного пота стекают по его вискам, несмотря на духоту зала. Его сердце бешено колотилось в груди, отбивая тревожный ритм, который заглушал даже музыку. Он ждал окончания танца, как спасения, молясь, чтобы ничто больше не пошло не так.
Когда танец закончился, все омеги снова разбежались по своим местам, и Ацуши в том числе. Он снова встал у колонны, пытаясь стать незаметным, слиться с мрамором. Но там он и пяти минут не простоял.
Грубые руки Ванта и Эркада схватили его и утащили из зала так, чтобы никто его не увидел. Их хватка была железной, не оставляющей шанса на сопротивление. Ацуши дернулся, пытаясь вырваться, но его попытки были тщетны. Он не понимал, куда его тащат.
Его тигриное чутье говорило, хотя скорее кричало ему, что что-то случится, и, как обычно, оно не ошиблось. Ощущение надвигающейся беды было настолько сильным, что его внутренний зверь сжимался от ужаса.
Каждый шаг, который они делали, приближал его к неизвестной, но несомненной опасности. Он слышал, как его собственное сердце колотится в ушах, заглушая все остальные звуки.
Вант и Эркал затащили хрупкое тело Ацуши в душную, маленькую комнатку, в которой не было ни одного окошка. Стены были глухими, пол был холодным, и единственным источником света была тусклая лампочка под потолком, отбрасывающая жёлтые тени.
Блондин очень сильно ударился головой о дверной косяк при входе, да так, что его глаза стали мокрыми, но плакать он не стал, сдержал слезы. Он крепко сжал губы, пытаясь проглотить жгучую боль и обиду.
Воздух в комнате был тяжелым и затхлым, пропитанным запахом пыли и старых материалов. Отсутствие окон делало помещение похожим на склеп, и Ацуши почувствовал, как клаустрофобия начинает сдавливать его грудь.
- Ты придурошный кусок дерьма! Как ты посмел упасть ниц перед нашим Королем, дубина неотёсанная!
кричал сквозь зубы Эркад. Его голос был полон ярости, а глаза метали молнии. Его лицо покраснело от гнева, вены на шее вздулись. Он шагнул к Ацуши, нависая над ним, словно хищник над своей добычей.
- Ты хоть понимаешь, какую пощечину ты нанёс Его Величеству? Нашему Королю!
-Я не специально, клянусь!
осмелился в ответ крикнуть Ацуши, поднимая на мгновение взгляд, полный отчаяния и мольбы. Но за это он моментально получил пощечину от Ванта.
Удар был сильным, щека Ацуши вспыхнула болью и покраснела, оставляя на ней ярко-красный отпечаток. Голова его отлетела в сторону, а в ушах зазвенело.
- Не смей повышать на нас голос, отродье! Если бы ты посмел упасть намеренно, тебя бы уже не было на этом свете!
ответил Вант, его голос был холодным и полным угрозы, от которой по спине Ацуши пробежал озноб. После пощечины у Ацуши потекли слезы.
Они текли горячими ручьями по его щекам, смешиваясь с болью и унижением. Он больше не мог их сдерживать, плотина наконец-то прорвалась. Он почувствовал себя маленьким и ничтожным, полностью беззащитным перед этими двумя гигантами.
- Наказания не избежать. Я предлагаю 50 ударов розгой и 5 дней без еды,
произнес Вант, его голос был лишен всякого сочувствия.
- Это еще мягкое наказание.
Услышав слова парней, Ацуши вздрогнул, а потом побледнел. Его лицо стало пепельным, губы задрожали. 50 ударов розгой казались ему смертным приговором. 5 дней без еды это было немыслимо, его хрупкое тело не выдержит такого испытания. Он представил себе боль, голод, унижение, и его охватил панический ужас.
- Нет, прошу вас! Умоляю, не надо! Я не выдержу!!!
крикнул Ацуши, упав на колени перед парнями. Его голос сорвался на хриплый шепот, полный отчаяния. Он сложил руки в мольбе, его глаза были полны слез и страха. Он был готов унижаться, лишь бы избежать этого ужасного наказания.
- Заткнись, урод! Если не замолчишь, пятьдесят ударов превратятся в сотню!
прошипел Эркад, наклонившись к нему. Его глаза сузились, а лицо исказилось от злобы. Ацуши тут же замолчал и скрутился в комок у стены, ожидая ударов, которые не заставили себя долго ждать.
Он прижался к холодной стене, пытаясь уменьшить свои размеры, стать невидимым. Он закрыл глаза, готовясь к неизбежному.
Парни взяли две розги, которые лежали в углу комнаты. Они были длинными и тонкими, способными нанести максимальную боль. Каждое движение парней было медленным, обдуманным, словно они наслаждались моментом предвкушения.
Первый десяток ударов пришлись по всему, что только можно: голова, ноги, спина, руки. От этого маленькое тело Ацуши еще сильнее сжалось. Каждый удар оставлял красные полосы на белоснежной коже. Боль разливалась по всему телу, пронзая его до самых костей, словно огненные нити.
Он задыхался от боли, пытаясь не издать ни звука, но хриплые стоны все равно вырывались из его груди. Зубы его стучали, тело тряслось.
Он чувствовал, как каждый удар пронзает его, оставляя за собой жгучую боль, которая накапливалась, становясь невыносимой.
Поэтому, когда парни дошли до семнадцатого удара, Ацуши немного сменил положение тела, так чтобы удары приходились по большей части на спину. Он надеялся, что это хоть как-то ослабит боль, сосредоточив её в одном месте.
Его кожа горела, каждый удар ощущался как удар раскаленным кнутом. Он чувствовал, как его мышцы сокращаются от боли, как нервы горят. Воздух в легких заканчивался, и он дышал прерывистыми, неглубокими вдохами. Он сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь отвлечься от мучений.
К тридцать второму удару Ацуши уже чувствовал, как по его спине растекается теплая кровь. Она пропитывала тонкую ткань его одежды, прилипая к коже.
Боль стала пульсирующей, непрекращающейся. Он был на грани потери сознания, его зрение затуманилось, а голова кружилась. Каждое движение парней, каждый взмах розгой был для него пыткой.
Он слышал свист розги в воздухе перед каждым ударом, и этот звук был для него предвестником новой волны мучений. Его тело было покрыто кровоподтеками и рваными ранами, и кровь продолжала течь, оставляя на полу темные пятна.
Когда наказание Ацуши подошло к концу, вся спина блондина была в глубоких порезах, из которых обильно текла кровь. Его тело было одним сплошным багровым месивом.
Он почти терял сознание. Его дыхание было прерывистым и поверхностным, а сердцебиение слабым. Каждая клеточка его тела кричала от боли. Он лежал, свернувшись в клубок, дрожа всем телом. В его глазах стоял туман, и он видел лишь размытые силуэты.
Его подняли под руки, и он почувствовал, как его хрупкое тело безвольно повисает. Ему было больно даже от малейшего прикосновения. Он не понимал, куда его несут, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Единственное, что он чувствовал, это жгучую боль и непреодолимую усталость. Его несли в сторону спальни, и каждый шаг был для него испытанием. Он слышал голоса парней, но их слова доносились до него как из-под воды, бессвязные и неразборчивые.
Он чувствовал, как его сознание медленно угасает, погружаясь в спасительную тьму. Он надеялся, что следующего пробуждения не будет, что он просто исчезнет в этом забвении, чтобы больше никогда не чувствовать такой невыносимой боли.
___________________________________________
1284 слова 😊