9
В этот день никто меня не поджидал возле школы, и я решил, что это хороший знак, я ведь еще не знал о том, что твориться у меня за спиной. Настроение было приподнятое и я весело вышагивал по улице возвращаясь домой. Об обещании, которое я дал брату еще вчера, а напрочь позабыл. У меня такое бывало, причем довольно часто. Да, верно, скорее всего, я не был хорошим братом. Забегая вперед скажу, что я не пошел к нему ни на следующий день, ни еще через день. Вспомнил я об этом только утром в субботу, и почувствовал неловкость и даже стыд. Но все это случилось потом, а сейчас я даже не думал ни об обещании, ни о слишком серьезном и взволнованном голосе младшего брата. А когда я сворачивал в свой двор, передо мной возникла она.
- Привет, – удивленно выдал я, разглядывая рыжеволосую девочку с наполовину съеденной булкой хлеба. Она была хоть и замарашкой, но очень миленькой: пухлые губки бантиком, светлая кожа, словно у принцесски, большие зеленые глаза, которые как магнитом притягивают твой взгляд и такое милое, правда еще по-детски личико. Я готов был поставить все свои деньги и старенькую «плейстейшен» на то, что лет через пять-шесть эта малышка начнет поедать мужчин на завтрак обед и ужин закусывая ими в перерывах. И судя по ее серьезному, и даже грозному взгляду достанется им от нее не мало. Она будет крутить ими, как захочет, вытягивать все их жилы и прыгать через них как через скакалку, а они еще и будут спрашивать «удобно ли госпоже». И пользоваться она будет не только своей красотой, но и умом. А в том, что она чертовски умная, намного умнее чем я, в свои почти пятнадцать лет, я был уверен на все сто. Это читалось во взгляде зеленых глаз. Мужчины не любят слишком умных, но она и это уже знает. И знаниями этими пользуется уже сейчас.
Девочка попыталась проглотить очередной кусок хлеба и поперхнулась. Склонившись над землей, она стала громко кашлять, словно маленькая кошечка и выгибать спинку, моментально разрушив все мои мысли на ее счет. Я принялся легонько постукивать ее по спине, и она одарила меня полным ярости взглядом, хотя и не остановила.
Когда приступ закончился и она смогла выпрямится, то оценивающе на меня посмотрела.
- А ты симпатичный, – выдала она без тени смущения.
- Ам? Кмх, ну ты тоже... - ответил я, в отличие от нее, смущаясь как первоклашка.
- Педофилией попахивает, – вполне серьезно, хоть и как бы между делом заявила она.
Если честно, это ее заявление вогнало меня в ступор. Конечно, я знал что такое «педофилия» и кто такие эти «педофилы», о которых все чаще приходится слышать по новостям и обычно на канале «НТВ». Но то, что этот термин применили ко мне, причем малышка, которой еще не положено знать такого... нет, тут явно что-то было не так.
- Да ладно, - махнула она рукой, - расслабься ты, я же пошутила. Да и по обоюдному согласию можно.
- Мне кажется, даже тогда нельзя. – Я вытер взмокший лоб воротником футболки.
- Точно, - она указала на меня пальцем левой руки, - мне же нет четырнадцати... или шестнадцати? Что там у них сказано? В законе? Не помнишь? – Я покачал головой. – Не люблю все эти права и обязанности и прочую чушь под названием «Уголовный кодекс», а ты? Нет? Ну и славно. Да и вообще если никто не узнает, то все хорошо, верно? – она мне подмигнула и кокетливо улыбнулась.
Да, эта девчушка уже показывает высший класс. У меня даже язык присох к небу. Ее это, кажется, позабавило, и она рассмеялась.
- Да расслабься ты, че такой напряженный. Я же тебе не предлагаю неловкий подростковый секс в песочнице за домом. – Затем она снова подмигнула. – Пока не предлагаю.
Моя реакция ее снова рассмешила... и она снова подавилась, так как все время безостановочно жевала. Когда приступ прошел, она перестала смеяться и взглянула на меня сурово и с вызовом.
- Нам надо поговорить, – кивнула она в сторону беседки во дворе.
- Я сейчас, – ответил я и отправился к своему подъезду, не замечая, как отвисает челюсть девочки, ведь она привыкла, что все всегда идет по ее плану.
Меня не было минуты две, не больше, а когда вернулся, девочка уже сидела в беседке и жевала хлеб, от которого осталась лишь половинка. Место, которое я называю беседкой, можно было с легкостью назвать будкой: серое деревянное строение два на два метра и метр в высоту, а еще чуть выше покатая пиромидоидальная крыша которую удерживали четыре балки по углам беседки. Лавочки тут использовали не по назначению, и потому девочка сидела на широком краю строения, который призван был служить подобием подоконника, опустив ноги на лавочку. Я сел напротив и протянул ей большой стакан холодного молока. Она взглянула на меня уже с уважением и приняла его.
- Сюда-сюда, капитан Тич, – пробормотала она, глотая молоко и похлопывая ладошкой по доске рядом с собой.
Я насторожился и быстро огляделся. Во дворе кроме нас никого не было. Секунду помедлив, я все же сел рядом.
- Кто ты?
Она удивленно на меня взглянула.
- Гретель. Ты что не знаешь?
- Ты из «бегунов»?
- Одна их первых, – гордо сообщила она.
Я ужаснулся, и девочка это заметила.
- Сколько же тебе было лет, когда ты влезла в это дерьмо?
- Ка-а-аха-а-а-я разница, – зевнула она, широко открыв рот. – Важнее сейчас другое.
Я прищурился.
- Тебя пасут два упыря и одни мелкий, вроде как босс у них.
- Чурка?
Девочка кивнула и улыбнулась.
- Что им известно?
- Знают о телефоне. Сегодня его внимательно изучали.
- Что-то еще?
- Они пока не знают где твоя «Месть королевы Анны», но, - она оглянулась, - как я вижу отсюда до школы рукой подать. Долго им это выяснять не придется.
- Думаешь, нагрянут сюда? – в моем голосе послышалась печаль.
- Не думаю, но все-е-о-о-о-о-же... мням, будь осторожен. – Она снова зевнула и пальцы ее стали отпускать стакан.
Может она и была гением или как там еще говорят, но все еще оставалась ребенком, потому-то ее и сморил послеобеденный сон, тем более после стакана молока и половины булки хлеба.
- Я постараюсь.
- Они будут пасти тебя возле телефона... - Она прикрыла глаза и привалилась ко мне, прижавшись щекой. – Хотят... код... узнать... фих.
- Понял тебя, буду внимателен при передаче денег. Спасибо, Гретель.
Я взглянул на девочку, но она уже крепко спала, прижав к груди недоеденный хлеб, словно плюшевого мишку. Ее рот был открыт, и она не смущалась пускать слюни на рукав моей футболки. Я чуть не застонал от умиления. Понятия не имею, как такой милый спящий комочек тепла мог быть той самой грозной Гретель, о которой я столько слышал, и которая пару минут назад назвала меня педофилом? Нет, пожалуй, эта загадка мне пока не по зубам.
Я не знал, что с ней делать. Я не знал адреса ее «Пряничного домика», как не знал и номера телефона ее родителей. Оставить ее спать тут я не мог, как не мог и сидеть тут с ней все это время. Нас банально могли увидеть, и у соседей бы возникло множество вопросов. Потому я просто взял ее на руки, не забыв положить сверху ее любимый хлеб, который она не выпускала из рук и во сне, и понес к себе домой. Кстати весила она не намного больше недоеденной буханки хлеба.
Гретель проспала ровно два часа в моей постели. Я же в это время читал книгу, так глубоко в нее погрузившись, что совсем не заметил момента ее пробуждения. Я как раз был на таком интригующем и пугающем моменте, когда ее белое платьице возникло перед моим взором.
- Черт, – дернулся я, роняя книгу.
Гретель совсем по-детски терла глаза кулачками.
- Под платье мое заглядывал? – спросила она, почесывая макушку.
Вот, теперь это она, та самая Гретель.
- Размечталась, – усмехнулся я, поднимая книгу и пытаясь найти нужную мне страницу.
- Трусики с меня снимал? – она прищурилась.
- Боже, - я закатил глаза, - да на кой мне это сдалось?
- Чтобы посмотреть, что у меня там.
- Девочка, - я опустил книгу и взглянул на Гретель поверх нее, - я уже давно прекрасно знаю, что там у вас.
Она надула щечки и скрестила руки на груди.
- Мог бы быть и повежливее со мной. У меня это в первый раз.
- Не понял? – Я снова опустил книгу. – Что в первый раз?
- Я впервые просыпаюсь в кровати мальчика.
Я пытался понять шутит она снова или говорит серьезно, но раскусить ее так и не смог, хотя ее щеки и покрылись легким румянцем, но я это списал на продолжительный сон.
- Мило тут у тебя, – заявила она, пройдясь по квартире.
Я заметил, что свой драгоценный хлеб она не забыла захватить с кухни, видимо озаботившись этим сразу после пробуждения. Теперь она снова сжимала его у груди, пытаясь вставить ноги в свои большие кроссовки. Конечно без рук это не получалось, но и выпускать хлеб она не хотела. Я вздохнул и, опустив книгу, подошел к ней.
- Давай помогу. – Я склонился и помог ей вставить одну ногу в кроссовок и завязал шнурки на бантик.
- Я и сама могу, – надменно заявила она, но, тем не менее, подняла вторую ногу, когда я подал ей ее «хрустальную туфельку».
Она смотрела на меня сверху вниз как-то печально, словно что-то знала или понимала. Словно она жалела меня.
- Давай я тебя провожу, – предложил я, расправившись с ее шнурками и потянувшись за своей обувью.
- Не надо! – крикнула она, перехватив мою руку. – Я не маленькая девочка.
- А по мне так маленькая.
Я улыбнулся. Она крепче сжала мое запястье.
- Что ты планируешь делать, Черная Борода?
- Что?
Я поднял на нее взгляд, так как стоял на коленях, и она с тревогой смотрела на меня. Я понял, что именно Гретель имела в виду.
- Хочу потолковать с ним.
Она склонилась надо мной и тихо прошептала:
- Это плохая идея. – А через секунду. – Будь осторожен!
А затем она отпустила мою руку и попыталась скрыться за дверью, но не справилась с замком. Я с улыбкой открыл ей дверь.
- И Гретель, - крикнул я ей вслед, и она оглянулась, - не зови меня Бородой, мне это не нравится.
- Я подумаю над этим, капитан Тич, – усмехнулась она и прыжками спустилась по лестнице.
Я стоял на пороге до тех пор, пока звук ее шагов не стих вдалеке, а затем закрыл дверь. Мне было над чем поразмыслить.