Болен тобой

Резкий хлопок двери и быстрые раздражённые шаги оповестили о прибытий хозяина кабинета. Пистолет с глухим стуком опустился на стол, куртка полетела куда-то в сторону, руки упёрлись по обе стороны от зеркала. Ньют был зол. Он был чертовски зол и расстроен. Вся сложившаяся ситуация кричала о шаткости его положения, но он упрямо гнул свою линию. Нужно следовать плану. Ни жалости, ни грусти, ни сострадания - никаких эмоций. Да, он был ужасно рад видеть Томаса. Ему до чёртиков хотелось просто обнять его и простоять так вечность, но он не мог. Обида не отпускала. Это так по-детски - ведь брюнет не виноват в сложившейся ситуаци. Он ни в чём не виноват. И Ньют это прекрасно знает. Просто ему нужно было зацепиться хоть за что-то - высосать из пальца свою ненависть и отчуждение. Съедающий за живо вирус прекрасно помогал выплёскивать агрессию и негодование, усиливая эти чувства в несколько раз. Просто так нужно. Он должен быть отбитым на голову психом, чтобы друзья перестали о нём думать и вспоминать. Особенно Томми. Зачем он вообще вернулся? Будет глупо соврать, что блондин не скучал. Каждый день воспоминания душили, переплетались, накладывались друг на друга, оплетали мозг - как вирус тело. Он снова болен, но так даже лучше. Уйти из жизни самому - духу бы не хватило. Ньют стал похож на какого-то подростка - суицидника. Ну и пусть. Главное не видеть их всех, не видеть его и эту бесячую Терезу. Почему именно она? Неужели нельзя было влюбиться в кого-то ещё. Ревность съедала, застилая глаза пеленой неконтролируемой ярости. И какая ирония, что судьба подкинула именно её в спасительницы. Хотя ему это было и не нужно. Смирившись со своей участью уже давно, Ньют просто хотел исчезнуть, раствориться в потоке времени и слиться с землёй. Но и тут его обломали. На самом деле сейчас уже не так страшно - первый раз было больнее. Он писал Томасу, что не боиться смерти. Но как же не хотелась подыхать. И хотелось одновременно.

Кулаки болели, а в душе была какая-то пустота. Вроде высказал всё, что хотел, но почему-то легче не стало. Даже наоборот, будто кофе облился - липко и неприятно. А эти глаза... Боже, этот взгляд всегда смотрел в самую душу, проникая глубоко в сердце. Он бы всё отдал, чтобы любоваться ими вечно. Сложно сохранять холодность рассудка, когда рядом стоит тот, кого ты так давно тайно возжелал. И Ньют рад бы забыть и двигаться дальше, да почему-то не может. Как умалишённый. Неужели он и правда помешался? А не из психушки ли его вытащили? Кто знает, память до лабиринта стёрта. Блондин даже не сразу осознал, что гей. Ведь за всё время пребывания в Глэйде его никто не интересовал, а тут как гром среди ясного неба. И понятно, что это произошло не за одно мгновение, но всё же. Что-то щёлкнуло, когда он увидел напуганный и растерянный взгляд в том лифте. Банальный интерес к новичку? Возможно. Но с каждым днём он рос и крепчал. Уже не хватало просто смотреть и слушать, хотелось всё время быть рядом, идти следом. Это в конце концов и привело его в никуда.

Томаса и так мучили, он был практически обескровлен. Дженсон знатно на нём оторвался, так почему Ньют просто не сдержался. Холодности и отчуждённости было достаточно, зачем применять откровенную грубость. Но так лучше эффект. Намного больнее и запоминающееся. Это важно. Один негатив, чтобы выбить всю жалость. Просто быстрее отправить их обратно и забыть. Навсегда. Пусть живёт счастливо с Терезой, наделают детишек... Ньют выполнил свою миссиию. Он вернётся за Галли, обязательно. Но позже. Друг - не приоритет. Это Томас готов рисковать всем, а Ньют не может. Он просто не выдержит, если с брюнетом что-то случится. И пусть это выглядит глупо, жалко и бессовестно, главное действенно.

Вирус съедал изнутри, снова стирая память. Раньше Ньют перечислял имена глэйдеров, сейчас крутит в голове только одно - заветное, самое главное. Ничего нет важнее - помнить Томми до последнего вздоха. Остальное просто блики. Нужно поскорее заканчивать с этим, потому что образы прошлого потихоньку уходили в небытие, образуя пустоту. Её уже ничем не заполнить, как и дыру в сердце. Да, Ньют обижен и зол, но слишком любит. И с этим ничего не поделать. Люди слепнут под влиянием этого прекрастного чувства, но для блондина - это словно яд, струящийся по венам. Он убивает даже быстрее вируса. Прекрастно - любить, но больно, когда это не взаимно. Свою роль парень давно выполнил и сейчас дописывает титры, чтобы наступил по-настоящему счастливый конец. В какой-то степени даже для него.

Устало опустившись в кресло, блондин прикрыл глаза, привычно сжимая холодный металл пистолета. Трудно сказать, почему он постоянно носит его с собой, но так спокойнее. Что ни говори, но парню всё ещё страшно. Он боится шизов, боится ПОРОКа, боится снова проснуться в лабиринте. Хотя, если подумать, там было самое счастливое время. Он бы даже хотел туда вернуться. Снова пройтись по широким полям, поработать в огороде.

«Грядки, наверное, уже заросли сорняком».

Хотелось полюбоваться закатом - это так прекрасно, пусть небо и было не настоящее. Там всё было по-другому. И Ньют был другим - счастливым, нужным, своим.

Виски пронзила резкая боль. Парень поморщился, сжимая их свободной рукой. Нужно поспать. Хоть немного. Он слишком загнал себя в эти дни. Как только Томас появился в городе - о, даже подобии, спокойной жизни можно было забыть. Снова залез, куда не надо. Как обычно вляпался в неприятности. Вечно горит желанием пожертвовать собой, но спасти других. Вот только не в этот раз. Сейчас не он главный герой, всё изменилось, оттесняя его вместе с компашкой «супергероев» на второй план. Лидер сменился, но злодей крайне живуч. Хоть что-то постоянно.

***

Держать глаза закрытыми долго было трудно, но открыть их оказалось ещё сложнее. Мысли бесформенным шариком катались в голове, так и не образуя ни одну путную. Тепло. И холодно. Как-то одновременно. Чувство, будто простудился, но как это вообще возможно. Фишка заражённых - болезни обычных смертных не опасны. Какие нафиг вирусы, когда ты сам - ходячая катастрофа. Но что-то было не так. Уже привычное чувство, будто кто-то раздирает тебя изнутри, исчезло. Никто не вгрызался в голову, вызывая мигрень. Не дрожали руки. Даже дышать стало как-то легче, ничего не сдавливало грудь.

«Так. Нужно собраться. Хорхе, Айзек, Минхо, Бренда, Томми... Томми?».

Глаза резко распахнулись и тут же закрылись. Опасно делать такие необдуманные поступки. Невольно сморщился нос от неприятного и слишком яркого света. Тепло. И уютно. Очень. Даже жарко. Но приятно. И сердце стучит так спокойно прямо под ухом «тук-тук». И дыхание такое умиротворенное, слегка щекочет затылок. Затылок? Глаза снова распахнулись, но уже более уверенно. Что за хрень? Футболка до боли знакомая и армейские штаны, длинные ноги и чьи-то пальцы на плече. В общем-то вся информация. Нужно теперь её переварить.

«Отвезли Бренду и Минхо. Вернулись на базу. В кабинет вошёл Айзек и зачем-то припёрся Томми. Начал загонять про Галли. Искра, буря, безумие. Хотя, скорее, пофигизм, холодность и отчуждённость. Даже немного истерика. Поцелуй. Резкая боль. Темнота. Зашибись.»

Осторожно, чуть отклонившись в сторону, Ньют задрал рукав водолазки. Ничего. Пусто. Светлая кожа с паутинкой синих вен. Тело рядом зашевелилось, припечатывая блондина к кровати, заключая в объятия и прижимая ближе к себе. Дышать становилось трудно. И запах до боли знакомый, заползает в ноздри и щекочет рецепторы. Это слишком приятно, слишком тепло, слишком крышесносно. В голове туман, как после бурной пьянки. Когда надрался как последняя свинья, а утром пытаешься вспомнить, что творил вчера. А вспомнить надо бы. Но ключевые моменты уже перечислены. Дальше пустота. Сколько ни пыжся, как вспомнить то, в чём ты не принимал участие, будучи в сознании. Дыхание через раз, даже пошевелиться лишний раз боишься. Только что толку от этого? Нужно выяснить произошедшее.

- У тебя сейчас из ушей пар пойдёт.

Чей-то насмешливый голос шепчет прямо в макушку. Тело напрягается, как струна, узнавая его.

«Да какого чёрта вообще происходит?»

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

Брехня. Конечно же это не так. Какое нормально. Мозг и правда сейчас закипит, но тело предательски жмётся, пытаясь продлить мгновение. Нужно было встать, отодвинуться, уйти, но как это сделать? Хороший вопрос.

Парень поднял руку, зарываясь в отросшие волосы блондина, поглаживая. Такие мягкие и приятные на ощупь. И как такое вообще возможно в нынешних условиях? Не хочется отпускать ни на миг. Ньют забыл как дышать.

«Остановите Землю, я сойду. Что происходит?!»

- Что... Случилось?

- Кроме твоих агрессивных закидонов? Я, наконец-то, тебя спас.

Страшно поднимать голову и вот так столнуться нос к носу. Страшно смотреть в глаза. Страшно даже что-то говорить. А что тут вообще можно сказать? Что за дурацкие сны прокрались в воспалённый мозг. Это ведь сон? Ну точно же. Но тело рядом слишком горячее, прикосновения слишком нежные. Даже в бреду Ньют не смог бы себе нарисовать такой подробной картинки.

Томас рядом размеренно дышал, до сих пор пребывая в дрёме. Не хочется просыпаться и столкнуться с этим жестоким и холодным миром. Ведь рядом такое мягкое хрупкое тело. Пусть блондин и не «кисейная барышня», но его так хочется защищать от всего. Даже с пушкой в руках и ведущего себя как полный псих. Даже тогда желание обнять и никогда не отпускать только росло. Но просыпаться нужно, дела не ждут. Да и прояснить всё не помешало бы. Вот только страшно. Не хочется снова столкнуться с ледниками айсберга, которые опаляют тебя своим безразличием. Остаётся только надеяться, что разум прояснился и общение пройдёт на более позитивной ноте, чем последние несколько встреч.

Выдохнув, Томас открыл глаза, кладя правую руку на лицо блондина, призывая того поднять взгляд. Готовься ни готовься, а лучше закончить с этой неловкостью побыстрее. Как с пластырем - содрать резко, перетерпеть минутную боль, чем отрывать его по кусочку. К своему облегчению карие глаза не источали ненависть или злость, скорее растерянность и непонимание происходящего. Брови слегка нахмурены, лицо серьёзное, но потерянное.

- Я скучал, - шёпот тихий, боится спугнуть.

- Я тоже.

Ни секунды сомнения. Ни к чему сейчас что-то скрывать. Нужно, наконец, всё выяснить и идти дальше. Они и так долго ждали, долго откладывали, долго бежали от своих чувств. Зачем это сейчас? Они не в Глэйде, не в ПОРОКе, никто за ними не следит. Они, наконец, одни и полностью принадлежат друг другу. Только вот Ньюта терзают сомнения. А как же Тереза? Неужели Томас его поцеловал только чтобы отвлечь? А был ли вообще поцелуй или он себе всё придумал? Ворох вопросов.

Томас слегка улыбнулся, разглаживая кожу между бровей. Зачем хмуриться? Так намного красивее.

- У тебя скоро дым из ушей повалит, - снова повторил брюнет.

- Я не понимаю...

- Чего конкретно? Мне показалось, что я был крайне красноречив, - хохотнул Томас.

Но Ньюту было не до смеха. Винтики, наконец, закрутились и состояние варёного пельменя начало спадать. Взгляд стал острым, колючим. Томас с ним просто играет. Это провокация. Не может это быть правдой. Или...

- Только не снова. Хватит убивать меня взглядом. Это даже страшнее, чем когда ты тыкал в меня пушкой.

Нужно что-то делать. Осмыслить всё. Подальше отсюда. Подальше от Томаса. Одному. Ньют сделал попытку подняться, но сильные руки вновь крепко обняли, не давая пошевелиться.

- Ну нет. Я тебя больше никуда не отпущу. Хватит. Набегался, - голос серьёзный, взгляд твёрдый, хватка стальная.

- Томас, отпусти меня! - Жалкая попытка вырваться.

- А то что? Снова в нос зарядишь? Начнёшь пистолетом размахивать? Валяй, уже не страшно.

- Да что ты делаешь?

- Пытаюсь успокоить твою истерику, - заметил брюнет, переворачивая Ньюта на спину и нависая сверху.

Дыхание прерывистое рваное, зрачки расширены, сердце бешенно стучит, будто вот-вот вырвется из груди. Жалкие попытки скинуть друга не увенчались успехом, руки попросту зафиксировали над головой. Так вот почему Ньют постоянно ходил с пушкой. Сейчас бы это быстро решило проблему.

- Не знаю, что ты себе там напридумывал и к каким выводам пришла твоя дурная голова, но я скажу это лишь раз. Просто чтобы ты уже, наконец, понял. Я. Тебя. Никогда. Не. Отпущу. - Томас специально выделил каждое слово паузами, чтобы до блондина наконец дошёл их смысл. - Мне хватило одного раза чуть не сойти с ума. Второй точно закончится в дурке для шизов.

- Чёртов шанк, что за бред ты несёшь? - У вылечившегося Ньюта признаки скудоумия. Такое бывает, когда происходят слишком охренительно возбуждающие вещи.

- Знаешь, твоя смерть не принесла никому радости. Особенно мне. Меня мучили кошмары, видения, галлюцинации каждый день. Дженсон рассказал, что всё было из-за чипа в моей голове, что это он не давал мне жить спокойно. Но даже без него я уверен, что не смог бы забыть тебя. В итоге точно бы слетел с катушек. Каждый день, каждый час, каждый миг было больно дышать. Вечная апатия преследовала постоянно. Прости, что оставил тебя. Что не вернулся, не проверил, что ушёл. Я знаю, что ты зол и обижен - это нормально. Я готов вымаливать у тебя прощения столько, сколько потребуется - даже всю жизнь. Просто знать, что ты жив - огромный подарок для меня.

Ньют слушал внимательно, впитывая каждое слово, как губка. Он до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. Томас - натурал, он любит Терезу и всё такое. Нахрен было оберегать её тогда весь год?

- Я просто хочу, чтобы ты знал, что не безразличен мне, что я сожалею, что я скучаю и буду ждать тебя хоть всю жизнь. Но вместе с тем - я не отстану. Я больше не отпущу тебя, даже не надейся.

Томас близко. Слишком близко. Они буквально дышат одним воздухом. Тела плотно прижаты, образуя единый организм. Как бы Ньют ни злился, ни обижался, ни проклинал его, но всё равно любил. И пусть сейчас есть дела поважнее любовных переживаний, но не для них.

Ньют ничего не ответил, просто подался вперёд, осторожно целуя. Больше нет сил сопротивляться взаимному влечению. Это бессмысленно. Только время оттягивает. Зачем ждать, когда можно просто взять?

Томас ответил мгновенно, уверенно сминая податливые губы. И словно внутри что-то взорвалось. Внизу живота запорхали бабочки, а руки высвободились из хватки и зарылись в волосы брюнету, притягивая ближе. Хотя куда уж больше? Но, видимо, было куда. Нежный невинный поцелуй постепенно распалялся, набирая обороты. Они словно оголодавшие звери набросились друг на друга. Каждому хотелось показать всю степень обожания и любви, отдаваясь ласке, принадлежать лишь друг другу и плевать на всех. Как там говорится? И пусть весь мир подождёт?