Ничего
Александра вернулась домой, и пустота плескалась внутри, словно в заброшенном колодце. Вова молчал, словно сквозь землю провалился, оставляя ее наедине с беспокойством, жгучим и невыносимым. С чего он взял, что Кашин пытается к ней подбиться? Кто нашептал ему эту гнусную ложь?
Она прошла на кухню, поставила чайник, а в голове метались всполошенные мысли, с каждой минутой все мрачнее. Ревность? Неужели Вова способен на такое? Или это чей-то злой умысел разжигает между ними пламя вражды? От этой мысли по спине пробежал холодок.
Заварив чай, Александра присела у окна. Дождь, монотонный и тихий, словно вторил ее тоске, размывая краски летнего дня. Нужно поговорить с Вовой, расставить все точки над "i", но его номер словно заговоренный – недоступен. Машинально помешивая ложечкой остывающий чай, она вышла на балкон, в поисках хоть какого-то утешения в сигаретном дыме. Воспоминания роились в голове, как осиное гнездо. Зачем Данила вдруг извинился спустя почти восемнадцать лет? Это казалось абсурдной пьесой, жалкой попыткой склеить осколки разбитого зеркала.
Он ведет себя так спокойно, будто и не было этих лет молчания и обид, будто и не он захлопнул дверь, оставив ее наедине с рухнувшими мечтами. Ветер играл ее волосами, принося с собой терпкий запах мокрой травы и скошенного сена. Она затянулась сигаретой, чувствуя, как горький никотин обжигает горло, словно напоминая о горечи прошлого.
Чего он хочет теперь? Прощения? Забвения? Или просто пытается искупить вину, зная, что она где-то здесь, живет своей жизнью, вопреки всему? Ответ ускользал, словно дым сигареты, растворяясь в прохладном воздухе летнего вечера.
Данила же сидел в своей комнате, неловко касаясь побаливающей скулы. Внутри все клокотало, разгораясь неясным пламенем. Неужели это жгучее смятение – любовь? В голове всплыл образ Александры, спящей в кружевном белье, безмятежно раскинувшейся на смятой простыне. Эта картина, одновременно невинная и волнующая, преследовала его.
Он попытался отвлечься, листая ленту в TikTok, но все мысли возвращались к ней. Ее смех, взгляд, то, как она небрежно поправляла выбившуюся прядь волос – все это въелось в память, словно заноза под кожу. Данила откинулся на спинку стула, закрыл глаза, пытаясь представить что-то другое, что-то более обыденное. Но тщетно. Сердце бешено колотилось, а в животе роились трепетные бабочки. Он пропал. Попал в плен к чувству, которого так долго избегал.
Александра взяла гитару, и пальцы робко коснулись струн. Мелодия лилась неспешно, словно первые лучи солнца, озаряющие тихую реку. Данила слышал ее, но не прерывал, не срывался на крик, а наоборот, завороженно прислушивался. Гитара в руках Александры оживала, рассказывая истории, не подвластные словам.
Звуки окутывали комнату, создавая кокон уюта и тепла. Данила закрыл глаза, позволяя музыке проникнуть в самую глубину души. Он чувствовал, как напряжение и усталость отступают, уступая место спокойствию и умиротворению.
«Прости, мне придется убить тебя,
Ведь только так я буду знать точно,
Что между нами ничего и никогда,
Уже не будет возможно.
Мне придется убить тебя,
Ведь только так я буду знать точно,
Что между нами ничего и никогда,
Уже не будет возможно...»
Ночью ты машинально смотрела YouTube, когда вдруг зазвонил телефон. Это был Братишкин. Ты моментально ответила.
– Ты где?! Что вообще произошло? — спросила она, силясь добиться ответа, но в трубке повисла тишина.
– Это правда? — прозвучал его приглушенный голос.
Сердце бешено заколотилось в груди.
– Нет, все совсем наоборот, он меня ненавидит, гнобит, — выдохнула девушка на панике.
– Ты говорила, что тебя никто не трогает! — почти прокричал Вова.
Ты замолчала, не находя слов в оправдание.
В голосе Владимира слышалась обида, разочарование и привкус алкоголя.
– Вов, я не понимаю, что между нами, что происходит? — тихо произнесла она, чувствуя, как щеки горят от отчаяния и неопределенности.
– Ничего, — отрезал он и бросил трубку.