Часть 3
***
— Врач говорит, что всё будет нормально, — посмотрев на босса, произнёс Чуя.
— Дазай, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Огай, подходя к постели больного.
— Дазай? — переспросил Осаму, открывая глаза и глядя на босса. Мори никогда его так не называл, ведь фамилию Дазай он сменил на Огай в тот день, когда сказал «да».
— Что-то не так? — поинтересовался босс, с непониманием глядя на Осаму. — С тобой всё в порядке?
— Со мной? — тупо переспросил Дазай, думая о чём-то другом. Сейчас в его голове роились сотни, тысячи мыслей, и все они были связаны с Мори и тем, как он его накажет за то, что застал у него в палате этого рыжего парня.
— С тобой, с кем же ещё?
— Мори, прости. Я не знаю, кто это и что он тут делает, — начал бессвязно лепетать Осаму.
— О чём ты? — Огай посмотрел на Дазая, затем перевёл взгляд на Чую. — Что с ним, Чуя?
— Я не знаю, босс, — ответил Накахара. — Он действительно какой-то странный. Меня не узнаёт, может, это шок?
— С врачом говорил об этом?
— Ещё нет.
— Так чего ты ждёшь?
— Я только пришёл, да и оставлять его одного в палате нельзя. Он снова может попытаться покончить с собой.
— Иди, поговори с врачом. Я присмотрю за Дазаем.
Чуя встал с постели, коснувшись рукой лица Осаму, и тот непроизвольно вздрогнул, со страхом глядя на Мори. Когда за Чуей закрылась дверь, Огай присел на край кровати. Дазай снова вздрогнул, с трудом сдержав желание зажмурить глаза, затем тихо спросил:
— Почему ты молчишь?
— Я? — казалось, Мори был удивлён. — А что говорить, Дазай? Спрашивать тебя о том, зачем ты это сделал, бессмысленно. Правды ты не скажешь, да и Чуя тоже. Но как бы вы оба не пытались её от меня скрыть, я всё равно узнал о твоей проблеме.
— Какой проблеме?
— Я имею в виду наркотики. И мне известно, что ты сидишь на игле уже довольно давно.
— Что? С чего ты взял, что я наркоман? — Осаму был шокирован словами Мори.
— Потому что я это знаю. Но ты отличный работник, даже несмотря на это. Конечно, твоя зависимость — это большая проблема, и я думаю, что тебе стоит лечь в клинику.
— Что? Мори, о чём ты говоришь? Какой работник, какие наркотики? Я в жизни никогда не работал и не принимал ничего крепче шампанского. Я не понимаю.
— Мори? — Огай улыбнулся, не обратив внимания на всё, что последовало после обращения Дазая к нему по имени. — Ты никогда не называл меня так, хотя, если хочешь, зови, я не против.
— Тогда как же я тебя называл?
— Босс, Мори-сан и только на «вы». Не понимаю, зачем я тебе всё это говорю, ведь это какая-то игра, да, Дазай?
— Игра? Точно, игра, ты ведь любишь поиграть. Так как ты меня накажешь на этот раз? — спросил Осаму, вжавшись в постель и затравленно глядя на Огая, чуть не дрожа всем телом.
— На этот раз? Накажу? Конечно, тебя стоило бы наказать, сам знаешь за что. Но я никогда тебя не наказывал, даже в детстве. Наверное, это моё упущение.
— В детстве? В каком ещё детстве, Мори? Мы знакомы с тобой четыре года.
— Дазай, — босс накрыл руку Осаму своей ладонью, почувствовав, как тот вздрогнул. — Ты боишься меня?
— Да, — последовал ответ, который удивил Огая.
— Почему?
— Ты и сам знаешь, и тебе это нравится, когда я боюсь. Именно поэтому ты всегда был жесток ко мне.
— Я был жесток? Только не с тобой. Дазай, я понимаю, что, может быть, уделял тебе недостаточно внимания в детстве и, возможно, из меня получился никудышный родитель, но разве я плохо к тебе относился?
— Какой ещё родитель? — Дазай замотал головой. — Я, наверное, сплю. Всё это не по-настоящему.
— Ты пугаешь меня, Дазай. Наверное, употребление наркотиков как-то сказалось на твоей памяти. Надеюсь, что не на рассудке в целом, потому что ты нужен мне в здравом уме. Кстати, с клиникой я уже договорился, сегодня тебя туда переведут.
— Я не наркоман, — упрямо проговорил Осаму.
Огай усмехнулся.
— Ну да, конечно.
Скрипнула дверь, и в палату вошёл Чуя.
— Что сказал врач? — спросил Мори.
— Он осмотрит его и направит на анализы, — ответил Накахара.
— Чуя, я договорился насчёт Дазая с одной клиникой. Сегодня его переведут туда.
— Какой клиникой?
— Мне известно о зависимости Дазая, — ответил босс. — Это реабилитационный центр для наркоманов.
— Как вы узнали?
— Уже неважно. Важно другое: ты скрыл это от меня, вы оба скрывали целых четыре года.
— Простите, босс. Я знаю, что должен был рассказать, но Дазай боялся, что вы вышвырните его из организации, узнав обо всём.
— И я вышвырну, несмотря на то что он мой воспитанник, если лечение не подействует. А оно поможет, если только он сам захочет бросить наркотики, — Огай посмотрел Дазаю в глаза. — Ты хочешь бросить?
— Я не наркоман, — гнул свою линию Осаму, слушая этих двоих и, по-прежнему, ничего не понимая.
— Да ты посмотри на свои вены, — не выдержал босс. — Не наркоман он. Ты четыре года сидишь на игле.
— Что? Я не сижу на игле! — Дазай непроизвольно перевёл взгляд на сгибы локтей с внутренней стороны, которые не прикрывали бинты. На них действительно были множественные следы от уколов и синяки.
— Вообще, не четыре года, Мори-сан, — вступился за Дазая Чуя. — Он бросал дважды, но когда подсел в третий раз, я не знаю.
— Неважно сколько раз он бросал, если потом возвращался к наркотикам снова. Это даже хуже. Если завязывал и начинал колоться вновь, значит, велика вероятность, что и в клинике ему не помогут. Он снова вернётся к этому. Ладно, я пойду. Сегодня можешь не приезжать в порт, Чуя, но завтра я тебя жду.
— Хорошо, — Накахара кивнул, и Огай ушёл.
Чуя вновь сел на кровать рядом с Осаму, положив руку ему на живот.
— Куда он? Почему оставил меня с тобой? — спросил Дазай.
— Босс поехал на работу, а ты что, боишься остаться со мной наедине? — усмехнулся Чуя.
— Он точно меня убьёт, — тихо пробормотал Осаму. — Причём одним из самых жестоких способов.
— Что? — переспросил Накахара, так как не расслышал его слов.
— Я ведь не наркоман? — спросил Дазай, посмотрев в голубые озёра.
— Дазай, хватит ломать комедию. Не прикидывайся, что не помнишь, — произнёс Чуя.
— Но я правда не помню. Как ты говоришь тебя зовут?
Чуя тяжело вздохнул и сказал:
— Чуя Накахара. Своё имя хоть помнишь?
— Да, помню. А что Мори имел в виду, говоря, что я был его воспитанником?
— Да то и имел. Он взял тебя из приюта, когда тебе было тринадцать лет и, можно сказать, воспитал, но я не назвал бы его хорошим отцом, да ты и сам не назвал бы. Совсем с ума сойдёшь из-за наркоты. Мори прав. Ты бросал, затем снова возвращался к этому, а значит, нет гарантии, что не вернёшься вновь. Зачем ты это делаешь? Когда бросил впервые, ведь сам этого хотел; просил меня помочь тебе, и я помог. Потом это произошло во второй раз. Ты снова подсел, и опять я вытаскивал тебя из этого дерьма. Но ты вновь вернулся к наркотикам. Твои выходки меня вконец измучили. Как ты этого не понимаешь? Когда начинаешь снова употреблять, каждый раз с удвоенной силой пытаешься умереть. Скажи, тебе совсем плевать на меня?
— Что? Я не понимаю о чём ты говоришь. Всё это так странно и нереально. Может, я сплю? — вслух произнёс Дазай. — Но, если вы говорите с Мори правду, выходит, я действительно наркоман, и вся моя жизнь до этого дня была лишь плодом моего больного воображения? Нет, этого просто не может быть.
— Да о чём ты, чёрт возьми?! — вскричал Чуя.
— Почему я не чувствую боли в спине? — продолжил допытываться Дазай. — Раны зажили?
— Какие раны?
— От хлыста Мори.
— Да что ты несёшь? Какие раны? Какой ещё хлыст? И при чём тут Мори?
— Чуя, правильно? — не обращая внимания на слова Накахары, спросил Осаму.
— Блядь! Дазай, ты издеваешься? Или действительно меня не помнишь?
— Не помню. Сегодня я увидел тебя впервые, точнее, во второй раз в жизни. В первый раз я заметил тебя на приёме у Мори, но мы не знакомились, и ты казался мне гораздо выше. А потом Мори избил меня, я пытался покончить с собой и пришёл в себя здесь, увидел тебя...
— Да что за бред? — снова не выдержал Чуя. — Кто тебя избил, какой приём, какой хлыст?
— Когда я пытался покончить с собой?
— Вчера.
— Значит, раны на спине не могли зажить, но они совсем не болят. А ещё я знаю, что ты альфа, но я совершенно не чувствую твоих феромонов, и от Мори — тоже. Это очень странно. Чуя, ты можешь принести мне зеркало?
— Могу, если ты объяснишь, что за бред несёшь насчёт альф и феромонов.
— Ты тоже их не ощущаешь? Моих феромонов.
— Фу, — Чуя тряхнул головой. — Дазай, какие феромоны? Тебе что-то привиделось в наркотическом бреду...
— Возможно. Принеси, пожалуйста, зеркало.
— Если я оставлю тебя одного, ты снова попытаешься выброситься из окна.
— Нет, обещаю.
— Я давно не верю твоим обещаниям. Ладно, попрошу медсестру.
Чуя вышел из палаты, а вернулся секунд через тридцать, с облегчением выдохнув, когда увидел, что Дазай по-прежнему лежит в постели; а через пару минут в палату вошла медсестра, держа в руках небольшое зеркало. Передав его Чуе, она ушла.
— Ну, и зачем оно тебе? — спросил Накахара.
— Я хочу осмотреть свою спину, поможешь?
— Хорошо. — Чуя, подойдя к Дазаю, положил подушки повыше, помогая ему сесть на кровати, так как Осаму всё ещё чувствовал слабость во всём теле.
— Ты можешь снять эти бинты? — спросил Дазай.
— Конечно.
С этими словами, Чуя размотал бинты на торсе Скумбрии и направил зеркало так, чтобы Осаму мог видеть свою спину.
— Невероятно, — проговорил Дазай. — Где же они?
— Ты о чём?
— О шрамах. У меня вся спина была усеяна ими, а сейчас их нет. А после последнего раза рубцов должно было стать в два раза больше, даже если бы раны каким-то чудом зажили за день.
— Какие шрамы, Скумбрия? — недоумевал Чуя. — У тебя никогда не было шрамов на спине.
— Откуда ты знаешь?
— Как это откуда? Я видел твою спину сотни раз.
— Неужели? И как ты мог её видеть?
— Вот так. Обычно, когда мы трахаемся, то полностью раздеваемся. Я знаю твоё тело, как своё собственное. У тебя есть шрам на бедре, вот здесь. — Чуя прикоснулся рукой к бедру Дазая. — А на правой ягодице — родинка в форме сердечка, а тут ещё один шрам, — Накахара дотронулся до живота Осаму. — От пулевого ранения.
Дазай откинул одеяло и, заглянув под одежду, действительно увидел шрамы, о которых говорил Чуя, да и родинка у него действительно была на правой ягодице в форме сердечка, насколько он помнил.
— Не может быть. Значит, ты действительно видел меня без одежды?
Чуя фыркнул.
— Естественно. По-твоему можно заниматься сексом в одежде? Хотя, конечно, всё можно, если очень нужно, но это неудобно. Не понимаю, что с тобой. Как ты мог о таком забыть? Мы вместе уже шесть лет.
— Что? Шесть? А как же Мори?
— А что Мори? Он ничего не имеет против наших отношений. Да и с какой стати ему возражать?
— Я ничего не понимаю. Это просто какая-то другая реальность. А может я умер вчера и попал на тот свет? — размышлял Осаму. — Но, если это так, я очень рад, потому что, мне кажется, я в раю, ведь Огай не мой муж. Я правильно понял, Мори мне не муж?
— Конечно нет, идиот! Да, как же ты достал со своим бредом. Хватит нести чушь, Дазай!
Но Осаму продолжил:
— А ты мне сразу понравился. Ещё там, на приёме. И если мы с тобой вместе... меня устраивает такой расклад гораздо больше. — Осаму улыбнулся и провёл пальцами по руке Накахары, а тот обнял его, притягивая к себе и касаясь губами уст Дазая.
— Я рад, что мы с тобой пришли к какому-то общему знаменателю, Скумбрия.