Глава 16
Глава 16
День встреч
Я хорошо все помню,Но хочу скорей забыть,По моим венам течет анестезия.Твоя огромная любовь может меня убить,И нам с тобой поможет только амнезия.GSPD. АмнезияРассвет застал Макара, Сонечку и Анну Александровну сидящими вместе на кухне и пьющими чай. Всем троим этой ночью было не до сна. Они еще не смогли до конца оправиться от последних событий и чувствовали себя уставшими, как будто на их плечи давило не менее двухсот атмосфер, слишком много для человека, чтобы не быть раздавленным в лепешку. Но каждый из них пытался не подавать виду, насколько им тяжело, как будто они все вместе негласно решили, что эта кухня будет их маленьким оазисом в пустыне изнуряющих переживаний. Позитивный настрой под гнетом пластового давления сидел где-то в глубине души. Но вот посиделки за чаем смогли пробраться через толщу боли, горечи и переживаний, и тепло фонтаном хлынуло наружу, чтобы укутать близких для Ильи людей. В трудные времена только и остается, что держаться вместе, согревая друг друга.
Пока Сонечка добиралась на громыхающей ветке метро до квартиры Ильи и Макара, она и правда думала, что зайдет буквально на пару часиков, а потом, когда вернется Анна Александровна, уедет обратно к себе в общагу, чтобы лишний раз не смущать женщину своим присутствием. Но в итоге, на радость своей соседке, любящей побыть наедине с собой, но при этом нарушить чужое одиночество, в очередной раз осталась на ночь. Последнее время это с ней случалось все чаще и чаще. Громкие разговоры соседки по телефону, отрицание существования наушников и ее посиделки с подругами чуть ли не до утра, когда Соне так хотелось выспаться перед парами, лишь усугубляли нежелание возвращаться в свою комнату. Как бы Сонечка ни пыталась уладить конфликт и просить быть потише, ничего не получалось. Она даже ходила к коменданту общежития, но мест, куда бы ее могли переселить, не было. Милая бабуля только развела руками и посоветовала подождать дату отчислений, но гарантий, что одно из освободившихся мест достанется Сонечке, не было. Поменяться комнатами тоже ни с кем не получилось. Снимать квартиру одной она бы точно не потянула. Соня никогда бы не подумала, что квартирный вопрос коснется ее, да еще и так остро. И что ей так не сиделось в своей Казани, где в родительском доме у нее была своя комната? Радовало, что можно было практически в любое время сбежать в библиотеку или к Макару, чтобы позаниматься в тишине и покое. Ну или хорошенечко выспаться перед тяжелым днем. Еще немного, и она переехала бы в эту квартиру насовсем. Тем более уже успела перетащить сюда кое-какие свои вещи. Она понимала, что жить одновременно со своим парнем и с его лучшим другом было бы несколько странно, но главной причиной, по-настоящему останавливающей ее от перевозки оставшихся вещей, было нежелание Ильи делить квартиру еще с одним человеком. Даже таким хозяйственным и не обременяющим своим присутствием, как Сонечка. Если хочет приходить в гости, то ладно. На ночь? Не слишком часто. Но не несколько же дней подряд! И если Сонечка и могла принять позицию своего друга (потому что сама практически ежедневно сталкивалась в общаге с нарушениями своих личных границ), то Макар не видел в возмущениях Громова абсолютно никаких проблем и при любом удобном случае напоминал о временах, когда в этой квартире дни напролет проводила другая блондинка. Конечно, Макар упоминал это без злого умысла, но Соня видела, насколько Илье неприятны подобные высказывания, поэтому под любым предлогом старалась либо увести своего парня, либо тихо шепнуть, либо показать ему запись в заметках, чтобы незаметно от Ильи вразумить его, не дав этим столкновениям перерасти в настоящие ссоры. В ее памяти еще свежа была сцена, произошедшая в клубе. Хотя Громов с каждым днем раскрывал себя с новых, более мягких и дружелюбных сторон, она по-прежнему продолжала опасаться за жизнь и здоровье своего парня. Илья был готов бороться за личное пространство, если потребуется, даже выгрызать его зубами, Макар – за время, которое мог бы провести вместе со своей девушкой. Сонечка же пыталась хоть как-то сгладить это трение, пока оба друга не вспыхнули и не рассорились из-за нее. Последнее, чего она хотела, это стать яблоком раздора.
Как бы ни пыталась уснуть Соня, у нее не выходило. Сотни навязчивых мыслей заползали в голову и копошились там. Десятки «а что, если?..» в отношении Ильи не давали ей покоя. Она попыталась успокоиться и продолжить придумывать новую историю, которую свет увидит в лучшем случае летом, когда она сдаст сессию, но даже самые светлые сюжеты омрачались авариями, возникновениями нефтяных пятен на поверхности морей, гибелью рыб и животных (хотя, казалось бы, какие нефтяные пятна в фанфике про очередного певца?) и попытками самоубийств, а герои совсем выходили из-под ее контроля: бунтовали, ссорились, напивались, изменяли и расставались. Соня беспокойно ворочалась, ища положение, при котором все неприятные придуманные эпизоды смогут выскользнуть так же быстро, как и попали в голову, но ничего не выходило. Она бы сейчас все что угодно отдала за возможность вытянуть волшебной палочкой, как Дамблдор, лишние мысли из головы и убрать их в красивый резной шкафчик. Но, к сожалению, единственная магия, которая была ей подвластна в этом мире, – магия писательства, – в самый неподходящий момент обернулась против своей волшебницы. Макар сквозь полудрему пытался успокоить девушку, с каждым шорохом и движением прижимая ее к себе все сильнее. Его объятия были для Сони самым родным и безопасным местом на Земле, ее зоной комфорта, но на этот раз не помогли даже они.
– Козявка, ты ворочаешься как чертила, – устало пробормотал Макар, утыкаясь носом ей в макушку.
– Сам ты чертила. – Соня вынырнула из его объятий и поднялась с кровати.
– Ты чего?
– Не спится. – Она уже тысячу раз успела пожалеть, что покинула свое теплое гнездышко. Уже хотела было нырнуть обратно, но к ней подошел Макар и вернул ее в свои объятия.
– С ним все будет хорошо. – Ему не нужны были слова, чтобы понять причину.
– Я понимаю, но… – начала всхлипывать та.
– Козявка, никаких «но», пошли пить ромашковый чай.
Наскоро одевшись, Макар и Соня вышли из комнаты. В коридоре они столкнулись с Анной Александровной. Ей тоже было неспокойно. Сын один в больнице. Да, там есть медсестра, которая сможет о нем позаботиться. Но она корила себя, что не осталась в палате рядом с Ильей, пусть он и сам сказал, что все с ним будет в порядке. Не стоило ему верить. Любимый один едет в поезде, и у него снова пропала связь между станций. За кого точно не стоило волноваться, так это за Сережу, но она ничего не могла с собой поделать и потому просто старалась не думать о плохом, чтобы не накликать беду. Анна Александровна всегда считала себя очень прогрессивной, но вот эта вера в суеверия никогда не давала ей покоя. Коты остались дома. Как они? Конечно, к ним заходила ее подруга, но сейчас-то они там совсем одни. А вдруг Ася устроила ночной тыгыдык, врезалась куда-то, что-то разбила и поранилась? В попытках не думать о плохом она встала с кровати. Понимала, что ничего с членами ее семьи не случится, но ее переживания нарастали еще с большей скоростью, чем учебные долги ее сына.
– Теть Ань, не хотите с нами чай попить? – не растерялся Макар.
– Чай? Сейчас? – смутилась Анна Александровна.
– Ну да, файв о клок ти, – пока дамы пребывали в замешательстве, он залез в телефон и быстро начал что-то гуглить, – просто по нью-йоркскому времени.
Сонечка хихикнула, потому что Макар ей напомнил Безумного Шляпника, и попыталась определиться, на кого она сама больше похожа: на Мартовского Кролика или на Алису.
То ли ромашковый чай сработал на ура, то ли Макар незаметно капнул своим коллегам по чаепитию по паре капель валерьянки, чтоб наверняка, то ли им нужно было просто переброситься парой фраз, чтобы прекратить киснуть, но уже через несколько минут на кухне воцарилась теплая, спокойная, даже несколько семейная атмосфера. Макар всегда был для Анны Александровны как еще один сын, да и Сонечку она уже успела принять в свою семью как невестку. Женщина начала показывать ребятам фотографии и видео со своими котами. И как вообще можно грустить, когда видишь, как черную бесхвостую кошечку в белых «носочках» заносит на поворотах? Да никак. А потом она начала расспрашивать Макара об их с Ильей одноклассниках. Куда кто поступил? Не успел ли кто выйти замуж или жениться? Развестись? Родить детей? И кучу других мамских вопросов. На Сонечку обрушился поток незнакомых ей имен. Хотя одно она все же слышала и раньше, имя бывшей Ильи. И, кажется, Анна Александровна очень опечалилась, что Макар ничего о Еве не знает. Потом женщина перекинулась на Сонечку, и ее спокойствию пришел конец, она еле успевала отвечать, потому что Анне Александровне было интересно о ней все. А где учишься? А почему перевелась? Чем увлекаешься? Макар с Ильей не обижают? Время от времени женщина проверяла, не пришло ли сообщение от мужа. Он уже добрался до дома и даже успел выехать в Москву на своей машине. Планировал приехать в больницу к Илье с утра пораньше. Она скинула ему сообщением отделение, этаж, номер палаты и имя лечащего врача, потому что понимала, что сама, скорее всего, вот-вот уснет, и ее уже ничего не сможет разбудить. Переживания переживаниями, а организм всегда свое возьмет, тем более когда ему нужен отдых после сильных эмоциональных потрясений. В конце концов, еще немного, еще пара-тройка часиков, и подруга придет к котам, ее мальчики встретятся, никто уже не будет один, а значит, и причины для переживаний пропадут. Главное, что Илья жив, а здоровье поправят таблетки, чуткие медсестры и врачи, в которых она верила, несмотря ни на что. Кстати, манеру вождения сын перенял от отца, который пренебрегал правилами дорожного движения, но каким-то чудом не разбил ни одной машины. Прежде чем вернуться в комнату Ильи, она напечатала сообщение.
Аня: Будь осторожен, сильно не гони.
Ответ не заставил себя долго ждать.
Сережа: Обещать не могу, но ради тебя постараюсь.
И правда пытался соблюдать скоростной режим, чтобы не заставлять лишний раз переживать жену. Их город был в трех-четырех часах езды от Москвы, но он преодолел это расстояние за два с половиной. К врачебному обходу совсем немного не успел. Так что как бы он ни хотел поскорее увидеть сына, пришлось сначала заглянуть в ординаторскую.
* * *
Когда Илья, разбуженный медсестрой, открыл глаза, он еще даже не подозревал, что сегодня у него намечается день встреч.
Через некоторое время после медсестры зашел его лечащий врач. Пожилой мужчина, явно очень консервативных взглядов и в лечении больных, и по жизни. Он не стал высказывать вслух свое презрительное отношение к Громову, но он всем видом показывал, насколько неприятно ему лечить того, кто попал в аварию по пьяни. Как будто какие-то мельчайшие молекулы, находящиеся в крови в момент столкновения, заставили Илью прекратить быть человеком. Разговаривал врач резко, и казалось, еще пара вопросов Ильи, и он начнет хамить по-настоящему. Что с ногой? Перелом. Почему гипса нет? Потому что так надо, штифт стоит, какой гипс? Когда можно будет встать? Когда надо.
«Спасибо, хоть не орет», – подумал Илья, понимая, что сейчас он в совсем невыгодном положении. Да, мог бы возмутиться, но что толку-то? Как будто не самая лучшая идея – ссориться с врачом, от которого зависит твое восстановление, особенно когда ты прикован к кровати и практически ничего не можешь сделать. Илья даже к заведующему отделением пойти не смог бы. Элементарно потому, что ему пока нельзя было вставать, тем более ходить.
Илья с нетерпением ждал Веру и в течение часа после своего пробуждения успел уже трижды ей написать. И все три раза она отвечала, что приедет после обеда. «После обеда» понятие растяжимое, но при любом раскладе ждать было долго и невыносимо скучно. В больнице время тянулось еще медленнее, чем на нудной лекции по непрофильному предмету, которую к тому же поставили четвертой парой. Хотелось одного: домой. Но если с половины лекции еще можно было незаметно уйти во время перерыва, то покинуть палату у Ильи бы сейчас никак не вышло.
Он услышал приближающиеся шаги. Успел было обрадоваться, что это Вера решила сделать сюрприз и приехала пораньше, но понял, что шаги какие-то тяжелые и очень знакомые. В палату вошел отец. Уж кого-кого, а его Илья вообще не ожидал увидеть. И лучше бы и не видел: по одному выражению лица того было понятно, что он успел поговорить с врачом и знает все. И это не сулит ничего хорошего. День еще не успел начаться, а уже обещал быть хуже некуда. По крайней мере, пока так казалось Илье.
– Значит, пьяный сел за руль? – вместо приветствия спросил Сергей Владимирович. Он никогда не церемонился и переходил сразу к сути.
В ординаторской он пробыл куда больше, чем ему хотелось бы. И последнее, на что он собирался тратить время, так это на выслушивание, что он вырастил сына-алкоголика. К тому же его обвинили в покупке прав для своего ребенка, потому что как тогда водитель, пусть и в стельку пьяный, мог бы врезаться в столб на такой скорости? Видимо, газ и тормоз перепутал. И это еще пострадавшему повезло, что проверка крови на наркотики не входит в стандартные анализы при поступлении. Первым желанием Сергея Владимировича было прервать эту гневную непрофессиональную тираду четким ударом врачу прямо в челюсть, как раз парочка опытных травматологов и молодых ординаторов рядышком и никуда даже идти не пришлось бы за первой помощью, но все же сдержался. Ни руки, ни белую рубашку пачкать не хотелось. Да и бить человека старше лет на пятнадцать было бы неуважением в первую очередь к самому себе. Сергей Владимирович стоял молча и не проявляя абсолютно никаких эмоций, как будто слова врача его совсем не задевали. Было очевидно, что не от хорошей жизни он выдал этот поток гадостей в адрес Ильи. Может, у него был плохой день? Но это все равно не было оправданием для такого поведения. Парочка правильных слов, подкрепленных цифрой с несколькими нулями, и заведующий отделением согласился забрать Илью как пациента у того врача и лечить лично.
– Да… пап, прости, – Илья не понимал, за что просит прощения, но чувствовал, что должен.
– За что? За то, что к двадцати годам мозгами не успел обзавестись? – посмеялся отец и сел на стоящий рядом с кроватью стул. – Версию врача о том, что я вырастил безответственного сына-алкоголика, я уже услышал. И уже сходил к заведующему отделением, чтобы тебе сменили лечащего врача. Не думаю, что человек, который за годы работы так и не научился общаться с людьми, может быть хорошим специалистом. Хотел зайти к тебе пораньше, но из-за этой свистопляски задержался. А теперь хочу услышать твою версию. – Слова того врача заставили его задуматься. Но Сергей Владимирович считал, что он в корне неправ. Эта ситуация произошла не потому, что он вырастил какого-то не такого сына, а потому что вырастить его так и не смог.
– Немного сошел с ума, – виновато улыбнулся Илья, полный благодарности. Положение у него и так было незавидное, так еще и этот неприятный врач. Как бы Илья ни пытался вести себя как взрослый и самостоятельный человек, решить сейчас некоторые проблемы без помощи родителей ему было не по силам. Отец вновь появился в его жизни как нельзя вовремя.
– Надеюсь, не из-за девушки. – На самом деле он имел в виду одну конкретную девушку.
– Из-за нее, – Илья заметил замешательство в лице отца и поспешно добавил: – Но не из-за Ники.
– Это хорошо.
Илья не виделся с отцом с дня его юбилея, да и не разговаривали они примерно столько же. Просто с того момента ни у кого из них не находилось времени ни на короткое сообщение, ни на самый быстрый, минутный, телефонный звонок, так что сейчас им точно было о чем поговорить и что обсудить. Да и Илья последнее время жил под гнетом переживаний, что в один «прекрасный» день отец узнает о причине их с Евой расставания, так что намеренно избегал его. Ему всегда было привычнее сначала делать, а потом уже думать. Это у них с отцом было семейное.
Сергей Владимирович жалел, что из-за своей работы слишком мало времени уделял своему ребенку. А если бы все было еще страшнее?.. Смогли бы эти деньги заменить ему сына?.. Даже задаваться этим вопросом было глупо. Он мог бы вспылить, начать кричать, нравоучать или и вовсе лишить Илью карманных денег за такой безрассудный поступок, но это уже не имело никакого смысла. Ведь в сложившейся ситуации жизнь была лучшим учителем, и этот урок его сын усвоит навсегда. А чтобы уж наверняка, Сергей Владимирович решил добавить от себя самую малость.
– Прав тебя лишат, это точно. Если бы это было у нас, то я смог бы еще договориться через знакомых, но тут заканчивается зона моих возможностей. Машину по страховке чинить никто не будет. А денег на ремонт я не дам. Следующая машина у тебя появится, когда ты сам на нее заработаешь. Эту я продам. Сам понимаешь, много за нее никто не даст, но это будет моя единственная помощь в покупке новой.
– Как скажешь. – Илья понимал, что сам виноват в аварии, поэтому спорить с отцом не стал. Да и сейчас он был уверен, что желание садиться за руль в ближайшие несколько лет точно не появится.
Сергей Владимирович проверил, не написала ли ему жена. Сообщений не было. Видимо, она спала, а он сам был не против подольше побыть рядом с сыном, чтобы снова проявить свою заботу и почувствовать себя нужным. Аня сдала пост рядом с ребенком, он его принял со всей ответственностью, отцовской любовью и чуткостью, на которые только был способен.
Время близилось к обеду. Все мысли Ильи были только об одном: скоро должна прийти Вера. Он смог кое-как убедить отца, что все с ним будет в порядке и нет нужды с ним нянчиться. В конце концов, он сам должен уметь справляться с последствиями своих ошибок. К тому же прекрасно понимал, что у обоих работа, а без отца производство и вовсе встанет, если тот будет тусить целыми днями рядом с сыном в больнице. Илья храбрился, как только мог, и отец ему поверил. Поверил настолько, что поехал забирать свою Спящую красавицу, чтобы отвезти ее домой к котам. Но прежде чем уехать, Сергей Владимирович взял с Ильи обещание, что тот будет отзваниваться ему и матери каждый день нахождения в больнице и писать в случае чего. Особенно если новый лечащий врач позволит себе такое же поведение, как и предыдущий. Сергей Владимирович знал, что его жена будет возмущаться, откажется возвращаться домой, скажет, что ее место в больнице рядом с сыном, но потом все же прислушается к нему и сядет в машину, успокоенная тем, что они с Ильей и Макаром будут на связи, и она сможет в любое время узнать все новости.
В больнице веселее не становилось, время все еще отказывалось ползти быстрее, чем улитка, поэтому Илья согласился на условие отца и решил, что точно будет звонить родителям, причем несколько раз на дню.