Глава 20
Глава 20
Оцелотка в полном оцепенении брела обратно к лагерю. Колокольчик, дрожа, шагал рядом с ней, в то время как Пушистая вела их за собой. Вес тела Лягушатника, взваленного на их плечи, казался Оцелотке неподъемным, но все же она заставляла себя переставлять лапы, слепо глядя перед собой. Она и не подозревала, что сердце способно так сильно болеть. Пятнистая чувствовала, как с каждым ее шагом улетучиваются остатки тепла погибшего друга, когда они, прихрамывая, пробрались через тростниковый тоннель на поляну и позволили Лягушатнику соскользнуть с их спин на грязную землю в центре лагеря.
Дождь снова усилился, когда они обыскивали берега в поисках тела погибшего. Он безжалостно хлестал по их спинам и мордам, пока патрульные, обнаружив бездыханного соплеменника в зарослях камыша, вытаскивали его на сушу. Еще какое-то мгновение Оцелотка жила надеждой, что Лягушатник все еще жив, но одного только взгляда на широко распахнутые застывшие янтарные глаза хватило, чтобы лишиться всяких надежд. Он был мертв.
Ливень обрушился на лагерь непроглядной стеной, когда они вернулись в лагерь, будто Звездные Предки совсем не знали милосердия. Речные коты попрятались по палаткам, и только Травница с Камнем, плотно прижавшись друг другу под осоковыми зарослями, делили перепачканного скворца.
Глухой стук, с которым тело Лягушатника скользнуло в грязь, привлек их внимание.
Камень вскочил и поспешил к ним: – Что произошло?..
– Река… – горло Оцелотки сжало, она не смогла договорить и только отвернулась. Кошка не хотела заново переживать эту трагедию, делая ее более реальной своим пересказом.
Переливчатая выскользнула на поляну из палатки воинов, за ней, привлеченные тревожными голосами, поспешили Стеблеусая и Черный Коготь. Один за другим Речные коты выбирались из своих укрытий под дождь и собирались вокруг тела Лягушатника. Никто не проронил ни слова, будто каждый боялся признать реальность этого затянувшегося кошмара.
Невидимка высунула голову из детской и тревожно дернула ушками при виде мрачной и безмолвной толпы: – Что там такое?
– Лягушатник погиб, – негромко сказал Камень, поворачивая голову к сестре.
– Что это значит? – Окунек протиснулся наружу мимо материнских лап и уставился на ошеломленную Невидимку в ожидании пояснений. Щучка и Камышок заинтересованно выглядывали из палатки. – Он не придет в детскую поиграть с нами?
Серая кошка медленно наклонилась и коснулась носом макушки сына.
– Нет, больше он не придет, – тихо мяукнула она. – Давай-ка вернемся в гнездышко, милый. Поиграйте немного с Заряночкой, Деревцем и Цветинкой, Моховушке надо…
– Что-то случилось? – откликнулась из глубины детской черепаховая королева.
Невидимка скрылась из виду, а парой ударов сердца спустя Моховушка вырвалась наружу и бросилась к телу любимого. Она замерла рядом с ним, неверяще и отчаянно вглядываясь в его морду в ожидании малейшего движения – хоть малейшего признака жизни. Но тщетно; королева упала на землю и, дрожа, скорчилась под серым боком Лягушатника. Она коснулась носом его промокшей насквозь шерстки и застонала от невыносимой боли.
Дождь продолжал лить, а сердце Оцелотки сжималось от раскинувшейся перед ней картины. Какой беспомощной она чувствовала себя в этот момент!.. Глашатая не могла вернуть погибшего соплеменника, не могла остановить ливень – только и оставалось, что наблюдать за душераздирающей сценой под робкий шепот воителей.
– Как он умер? – осторожно мяукнул Увалень.
– На вас напало Грозовое племя? – спросил Камыш, нахмурившись.
– Нет. Это была случайность. – Оцелотка словно наяву увидела, как огромная ветвь несется к Лягушатнику с немыслимой скоростью. Увидела, как та врезалась в серого воина, как его тело дернулось и обмякло, а река понесла его прочь… Дыхание вновь перехватило, а глаза защипало.
Можжевельник, таращась на бездыханного Лягушатника перед собой, недоверчиво потряс головой, будто не способный поверить в смерть своего сына.
– Да как же это… Но ведь Речные коты не тонут, – беспомощно пробормотал он.
Светловодная прижалась к нему. Кошка тряслась, но явно не из-за дождя, струившегося с ее усов.
– И он так хорошо плавал…
Оцелотка увидела, как растерянные и наполненные болью взгляды соплеменников обращаются к ней. Так котята смотрят на королеву-мать в ожидании поддержки или подсказки; они хотели, чтобы она им все объяснила. Но – как не извернись – объяснение выходило слишком болезненным.
“Лягушатник не может быть мертв. У него остались тут котята. Он же был так счастлив.” Оцелотка тупо пялилась на воинов, стоявших перед ней, и мысли застопорились. “Я же любила его!”
– Его ударило веткой, – мяукнула хрипло Пушистая. Преисполненная благодарности, Оцелотка отступила, позволив подруге взять ситуацию в свои лапы и рассказать племени, как все произошло. У нее самой не было сил справиться с этим.
Пачкун пробрался сквозь толпу поближе к дочери. Он ничего не сказал, только мягко коснулся ее своим пушистым боком.
Пятнистая кошка медленно подняла на целителя взгляд: – Где Метеор?
Предводитель Речного племени должен был быть с ними в эту минуту, но кошка не видела его среди собравшихся. Пачкун оглянулся на палатку Метеора:
– Он сейчас в своем гнезде, – ответил кот. – Пожалуй, ему лучше пока остаться там.
Оцелотка напряглась: – Он болен?
– Просто устал, – тихо откликнулся Пачкун.
Оцелотка резко поднялась на лапы и решительно зашагала в сторону палатки предводителя. Он должен знать. Он нужен сейчас своим соплеменникам. Кошка пробралась сквозь свисающий над входом в палатку мох и сморгнула с глаз дождевые капли. Метеор мирно спал, не подозревая даже о том, что крыша его убежища прохудилась и вода, струившаяся сквозь дыры, уже замочила его подстилку. Светло-бурый кот лишь перевернулся на другой бок и захрапел вдвое громче.
– Метеор. – Оцелотка наклонилась ближе и легонько подтолкнула предводителя лапой. – Просыпайся. Беда.
Тот вздрогнул и открыл глаза, с какое-то мгновение таращившись на глашатаю пустым затуманенным взглядом. Но вот Метеор прогнал остатки сна и сел в ожидании пояснений, и Оцелотка внезапно осознала, как сильно он успел состариться за последнее время. Эта спутанная косматая шерсть, это рассеянное замешательство в глазах в попытках проснуться…
– Что такое? – хрипло мяукнул он, хмуро глядя на глашатаю.
– Лягушатник мертв, – ответила кошка так просто, как только сумела. – Несчастный случай во время рыбалки. Он утонул.
И все же даже такие простые слова ранили больнее, чем ежевичные шипы или вражеские когти.
В округлившихся желтых глазах предводителя вспыхнула боль: – Мертв?..
Оцелотка не нашла сил ответить. Просто кивнула.
Метеор отвел взгляд и бессмысленно уставился в стену палатки, словно новость не желала укладываться в голове. Оцелотка почувствовала, как нарастает паника в ее груди. Ей хотелось, чтобы предводитель вышел к своему племени и поговорил с ним, чтобы он смягчил режущую боль от новой потери… Но, глядя на него сейчас, она поняла, что у Метеора самого недостаточно сил для этого.
Соплеменников придется утешать ей.
Оцелотка вдруг вспомнила, как решительно однажды она была настроена управлять племенем вместо заболевшего предводителя, и растерянно оглянулась на выход из палатки. Какой самонадеянной она тогда была… Как она вообще могла подумать, что справится с подобной ответственностью? Но это был ее долг. Метеор, больше напоминавший старейшину, едва ли мог помочь племени справиться с бременем, подобным нынешнему.
Пятнистая закрыла глаза и глубоко вздохнула, каждой клеточкой тела ощущая вокруг себя уют и теплоту этого убежища. Как бы хотелось остаться здесь, в тени, наедине со своим горем, терзающим сердце и душу…
Но она нужна своему племени. Оцелотка открыла глаза и посмотрела на Метеора: тот уставился на пол, растерянно бормоча себе под нос.
– Лягушатник мертв… – повторил он надломлено.
– Оставайся здесь и отдохни, – мягко мяукнула Оцелотка, поднимая голову. – Я поговорю с племенем.
Ей понадобились все ее силы, чтобы заставить себя нырнуть под мох и выйти в вымокший насквозь лагерь. Темнело. Фигуры котов казались не более чем тенями на поляне. Она пробралась сквозь толпу и остановилась у тела Лягушатника. Рядом с Моховушкой под боком погибшего свернулась и негромко всхлипывала Светловодная.
Из детской донеслось беспечное мяуканье:
– Эй, Весняночка! Теперь ты охотница!
– А ну-ка стой, сейчас я тебя поймаю!
– Ой! Нечестно, я же в гнездышке!
– Тихо, – негромко, но твердо оборвала расшалившуюся малышню Невидимка. – Помолчите немного.
– Почему?..
Когда визги стихли, Оцелотка оглядела соплеменников и выпрямилась.
– Сегодня мы потеряли дорогого каждому из нас кота, – начала она. Их обращенные к ней глаза искали ее взгляда, ища утешения, и от этого тугой узел в животе сжался еще сильнее. – Он был настоящим воином, верным и храбрым. Без него Речное племя уже не будет прежним. Но Лягушатник не хотел бы видеть нас тоскующими и опустившими лапы после его гибели. Когда-нибудь мы снова увидим его в Звездном племени. Все мы хотим, чтобы он гордился нами, когда это случится. Мы хотим, чтобы он видел, что мы ни на мгновение не переставали заботиться друг о друге. Что Речное племя не позволит горю опустить наши лапы и оставить беззащитными тех, кто нам дорог.
– Верно, – мягко кивнул Чащобник.
Щукозуб опустил голову: – Да. Он хотел бы этого.
– Но как Звездное племя посмело забрать его? – Моховушка подняла голову и перевела полный безбрежной муки взгляд на глашатаю.
Оцелотка выдержала его. Ей нужно было дать ответ – не только горюющей подруге Лягушатника, но и всему племени. Она сделала паузу, переводя дыхание:
– Знаю, порой кажется, будто Звездное племя испытывает нас на прочность, – негромко сказала она Моховушке. Затем подняла голову и оглядела остальных. – Нам постоянно угрожают Грозовое племя и племя Ветра. Снег и дождь осложнили рыбалку, вынуждая нас голодать. Река была отравлена…
Кошка позволила себе вновь остановиться, давая время словам быть услышанными, а затем заговорила снова:
– Но – всегда и во всем – Лягушатник был первым, кто бросал вызов судьбе. Он не побоялся ловить рыбу в бушующей реке, чтобы непременно принести своим котятам карпа. Он наслаждался риском, и, будь он сейчас среди нас, он посоветовал бы нам отринуть страх и продолжать рисковать. Лягушатник сказал бы каждому из нас, что, преодолевая трудности, мы доказываем, что воин – нечто большее, нежели просто когти и зубы. Быть воителем – значит иметь сердце и разум воителя. Мы сражаемся и охотимся, но не это определяет, насколько успешными мы будем. Но, встречая трагедию с высоко поднятой головой и преодолевая ее, мы доказываем, что мы – те, кем всегда и должны были быть. Именно так жил и продолжал бы жить Лягушатник. Этого он бы ждал от нас. Потому, что так же, как и я, Лягушатник знал, что его соплеменники – достойнейшие воители из всех, и если мы и вынуждены сталкиваться с большим количеством трудностей и испытаний, чем любое другое племя, то лишь потому, что мы сильнее и храбрее любого из них.
Оцелотка говорила – и удивлялась собственным словам. Откуда они взялись? Руководило ли Звездное племя ее мыслями? И на мгновение ее душа воспрянула, когда пятнистая кошка оглядела соплеменников и увидела, что их глаза загораются решимостью. У нее получилось затронуть их сердца, и те платили ей верностью и мужеством.
И лишь притихшая Моховушка наблюдала за ней тусклыми от горя глазами.
– Что я скажу котятам? – прошептала она, отчаянно прижимаясь к холодному телу своей пары.
Оцелотка заставила свои лапы не дрожать. Справившись со своей слабостью, она твердо встретила взгляд черепаховой королевы: – Я тебе помогу.
Моховушка неловко поднялась на лапы. Речные коты расступились, когда она – раздавленная и опустошенная – поплелась к детской. Оцелотка последовала за ней, оставляя за спиной окоченевшее тело Лягушатника.
– Начинайте бдение, – прошептала она Чащобнику, проходя мимо него.
Черный кот кивнул, и глашатая нырнула в полумрак пахнущей молоком палатки. Котята негромко, но энергично мяукая и смеясь, прыгали из гнездышка в гнездышко. Сложно было отличить в этой кутерьме толстых лапок и тонких хвостиков котят Моховушки и Лягушатника от котят Невидимки с Черным Когтем.
Серая королева вскинула голову, заметив вошедших. Оцелотка мягко склонила голову:
– Ты не могла бы ненадолго отвести своих котят в палатку старейшин?
Весняночка остановилась и уставилась на нее: – Зачем это?
– Лужице ужасно одиноко, – ответила крошечной кремовой кошечке глашатая. – Ей наверняка станет гораздо лучше в компании таких энергичных и жизнерадостных котят, как вы.
– А нам можно? Можно? – завопил Заряночка.
– Нет, ты останешься со мной, – ответила ей Моховушка; в голубых глазах королевы блестели от пролитых слез. Она обернулась на Деревце и Цветинку: – И вы тоже. Я должна вам кое-что рассказать.
Окушок нетерпеливо подался вперед, заинтересованно переводя взгляд с Моховушки на глашатаю: – А нам потом тоже расскажешь?
– Невидимка объяснит вам все позже, – пообещала Оцелотка и легонько подтолкнула надувшегося черного котика хвостом к выходу.
Время тянулось немыслимо долго, пока серая королева собирала своих деток и уговаривала их выбраться под дождь, оставляя товарищей по палатке секретничать со взрослыми. Оцелотка чувствовала, как пытается унять дрожь Моховушка, приглядывающая за взволнованно притихшими котятами.
– Что-то не так? – от Деревца, кажется, тоже не укрылось странное состояние своей матери. Встревоженно глядя на нее, он придвинулся к ней ближе. Заряночка и Цветинка, переглядываясь, держались рядом.
– Что такое? – мяукнула светло-серая кошечка.
– Почему вы сказали Весняночке и остальным уйти? – поддержал сестру Заряночка.
– Да, нам было так весело!– подхватила Цветинка, не скрывая своего возмущения.
– Я… я должна вам кое-что сказать, – сдавленно ответила Моховушка, словно слова застревали у нее в горле. Деревце, широко раскрыв глаза, дрожал уже вместе с матерью, и черепаховая королева села, подтянув сына поближе к себе хвостом. – Лягушатник сегодня стал воином Звездного племени.
– Почему? – удивленно Цветинка. – Он что, больше нас не любит?
– Конечно любит. Просто у него не было другого выбора, – ответила Моховушка. – Произошел несчастный случай. В реке. Он был ранен, и теперь ему придется жить среди Звезд.
– Но он же вернется к нам, когда ему станет лучше, да? – потряс мамину лапу Деревце, силясь заглянуть ей в глаза.
Моховушка ласково коснулась носом полосатой головы малыша, позволяя себе ненадолго зажмуриться: – Он не может вернуться. Ляушатник умер. Он больше никогда не сможет вернуться.
– Но он все еще будет присматривать за вами, – сказала Оцелотка, делая шаг вперед. – Он будет глядеть на вас из Звездных угодий.
– Но я хочу к нему! – тоненько взвыл Деревце.
– И я! Можно мы навестим его? – отчаянно воскликнул Заряночка.
– Нет,– нежно покачала головой Моховушка, потянулась вперед и, обхватив черепахового малыша за шкирку, подтянула его к себе.
Невыносимо было смотреть на то, как Деревце и Заряночка прижимаются к своей несчастной матери – растерянные, расстроенные и такие маленькие… Оцелотка понятия не имела, получится ли у нее защитить их от всех тех опасностей, с которыми им придется столкнуться.
Цветинка встряхнула светлой головенкой и уставилась на мать. В ее глазах не было печали.
– А мы скоро будем кушать? – спросила она Моховушку.
Оцелотка вздрогнула. Да, пожалуй, малышка была слишком юной, чтобы понять… Глашатая в замешательстве глянула на трехцветную кошку: как королевы поступают в таких случаях?
Цветинка все еще ждала ответа, хмуро глядя на мать.
– Лягушатник сказал, что сегодня мы сможем наконец попробовать рыбу. Он сказал, что принесет нам самый вкусный кусочек. – Светло-серая кошечка повернулась к Оцелотке. – Он принес нам что-нибудь? Он обещал.
– Да… Да, – справившись с собой, поспешила подтвердить Оцелотка. Перед глазами стояла картина: серый кот выплывает из реки, гордо сжимая в клыках карпа. Карп, разумеется, сгинул в реке, когда ветка врезалась в охотника. Но остальная наловленная рыба все так же осталась на берегу. Как бы они смогли унести одновременно и тело погибшего соплеменника, и добычу?– Мы оставили наш улов неподалеку.
Но она обязана была исполнить обещание Лягушатника: – Я схожу и принесу вам рыбку. – Оцелотка поймала взгляд Моховушки: – Ты будешь в порядке, если я?…
– Да, – прошептала кошка. – И спасибо тебе. Они должны попробовать последний подарок Лягушатника. – Королева притянула к себе и Цветинку, коснулась носом насупившейся крошки. – Все будет хорошо.
***
Оцелотка спала и видела сон. Лес проживал свои последние минуты. Птицы, истошно галдя и отчаянно маша крыльями, взмывали в небо из своих гнезд, осыпающихся на землю неопрятными грудами веток. Мыши и полевки заполошно мелькали среди вырывающихся из земли корней. Кора, сучья и прочий хлам валились в реку: рыбы бились среди обломков веток, безуспешно пытаясь отыскать путь к свободному потоку, а вода, вытесненная из берегов, разлилась по земле, поглощая заросли тростника и заливные луга.
Не способная выбраться из кошмара, Оцелотка беспокойно ворочалась в своем гнездышке. Паника тянула ее все глубже и глубже в темноту – глашатая и дышала-то уже с трудом. Она пыталась проснуться, но изнурительный поход за оставленным на берегу уловом и последующее бдение под усилившимся с наступлением ночи дождем окончательно измотали ее. И это она даже не организовала похороны Лягушатника. Тот так и остался лежать в центре поляны, потому что хоронить его было негде: окрестности лагеря были затоплены. И река продолжала прибывать, плещась уже у самой лагерной стены.
В грохоте рушащегося леса Оцелотка вдруг услышала крики своих соплеменников. Они становились все пронзительнее, все громче, пока наконец кошка не узнала тоненькие голоса котят. Котят!
Оцелотка проснулась, но крики не исчезли с кошмаром. Визг был настоящим! Глашатая вскинула голову и огляделась, чувствуя, что шерсть лап и живота промокли. Вода насквозь пропитала ее гнездышко и, вихрясь, заливала пол палатки. Наводнение!
Вздыбив шерсть, кошка вылетела из гнезда: – Подъем! Просыпайтесь, просыпайтесь!
Соплеменники сонно зашевелились; Камень и Камыш выбрались из промокших гнезд и удивленно уставились на омывшую их лапы воду.
Снаружи вновь завизжали, когда Оцелотка выскочила из палатки и с плеском бросилась в воду, бурлившую на поляне. Никаких сомнений не осталось: река вышла из берегов так сильно, что захлестнула лагерь. Еще немного, и волны доберутся до палатки старейшин, стоявшей выше остальных. Речные коты носились туда-сюда, разбрызгивая воду вокруг себя и хватались за ивовые ветки и пучки тростника, смываемые с палаток в реку. Палатка оруженосцев разрушилась под натиском потока, непотопляемые гнездышки одно за другим устремлялись по течению в широкую прореху в лагерной стене, где их уносило в открытое плавание.
Камень и Серебрянка попытались схватить пару подстилок, когда те стремительно проплыли мимо.
– Бросьте их! – взвыла Оцелотка. – Спасайте детскую!
Сплетенная из ивы, палатка не выдержала буйства стихии. Ветер трепал распустившиеся стебли и веточки, вода все ближе подступала к основанию. Моховушка выскочила оттуда навстречу метнувшимся к ней Камню и Серебрянке с зажатым в зубах Заряночкой. Цветинка и Деревце изо всех своих детских силенок цеплялись в длинную шерсть на спине матери, визжа от страха. Затравленно озираясь по сторонам, черепаховая королева пыталась найти укромное место – но не находила.
– Скорее, беги к старейшинам! – крикнула ей Оцелотка. Если им повезет, вода туда не доберется.
Когда Моховушка умчалась прочь, из детской выбежала Невидимка, держа Камышка за шкирку. Она передала сына Камню и нырнула обратно в темноту палатки. Мгновение спустя она появилась снова, на этот раз в ее пасти болталась Весняночка.
Серебрянка кивнула в сторону старейшин: – Неси ее туда! Я приведу Окушка и Щучку.
С этими словами серебристая кошечка бросилась внутрь детской, где громко звали мать оставшиеся два котенка. Оцелотка поспешила было ей на помощь, но тут на лагерь накатила новая волна. Она прокатилась по поляне, вздымая белые буруны пены, и легко смахнула ничтожные остатки плетеных стен детской. Окушок и Щучка завизжали: Серебрянка вцепилась в гнездышко с малышами когтями, пытаясь удержать его в лапах, но вода играючи вырвала его и потащила за собой.
Глашатая бросилась за ними, но другая волна толкнула ее в бок и снесла в сторону. Пока пятнистая барахталась, пытаясь восстановить равновесие, гнездо вихрем унесло за пролом в лагерной стене. Вздыбив промокшую шерстку, Щучка с Окушком с искаженными от ужаса мордочками таращились из-за края подстилки на остающихся позади соплеменников. Дезориентированная, Оцелотка случайно поймала их взгляд и оцепенела. Только и оставалось, что наблюдать за уносимым в темноту плетеным гнездышком. Мяуканье котят скоро потонуло в вое ревущей воды.
– Нет!.. – Земля будто дрожала под лапами. Снова, снова она была беспомощна!
Серебрянка привлекла ее внимание: – Спасай остальных!
К лагерю приближалась новая волна, и глашатая усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей об утерянных котятах.
– Где Пачкун? – крикнула она, оглядывая поляну.
Травница повернулась к ней от стены воинской палатки. Бурая кошка вместе с товарищами пыталась удержать ее на месте, не давая реке обрушить и это убежище: – Он сейчас с Лужицей.
Глашатая с облегчением выдохнула.
– А Метеор? – вновь крикнула она.
– Я его не видела, – отозвалась Травница, хватаясь за очередной пучок тростника. Колокольчик, Светловодная с Камнем трудились рядом, помогая перехватывать куски разрушенной стены палатки.
Оцелотка окликнула серого воина: – Камень, ты видел Метеора?
Но тот лишь покачал головой.
Да быть такого не могло, что предводитель Речного племени до сих пор не покинул свою палатку! Громко шлепая лапами по воде, пятнистая бросилась к старой иве, когда река вновь вздыбилась вокруг нее и хлынула на целый хвост дальше, достигнув палатки старейшин.
– Вытащите Лужицу! – завопила Оцелотка, поймав взгляд Черного Когтя. – И котят, они прячутся там! – Она обернулась к ошеломленно замершим Лисице и Золушке, с ужасом наблюдавшим за ростом воды. – Эвакуируйте лагерь! Уводите всех вглубь острова, на возвышенность.
Словно очнувшись, кошки поспешили собирать соплеменников, а Оцелотка тем временем наконец добралась до палатки Метеора. От резкого торможения по корням старого дерева скользнула новая волна. Те уже наполовину скрылись под водой, но с набежавшим потоком корни и вовсе скрылись из виду.В этот самый момент из палатки, кашляя, выбрался светло-бурый кот. Глашатая поспешила подставить ему плечо, помогая предводителю пробираться по затопленной поляне.
– Все в безопасности? – прохрипел Метеор. Его изумрудные глаза потемнели от тревоги.
“Окушка и Щучку унесло течением”, стоило ответить, но Оцелотка замялась. Она не осмеливалась сказать о трагической потере двух детей Невидимки. Да и что бы он мог сделать? Паника путала мысли, не давала справиться с новой бедой хладнокровно. Могла ли она спасти несчастных малышей? Смогли бы они уберечь их, даже если бы им удалось подцепить гнездышко? Надо ли было рискнуть и тут же послать за ними воинов?..
Лисица и Золушка поторапливали соплеменников, один за другим проскальзывающих сквозь осоку за пределы лагеря. Река в этом месте была не больше, чем бурным, но узким каналом. Если Речные воители будут помогать друг другу, то все они без труда преодолеют эту преграду – даже старая Лужица, растерянно замершая на краю потока с взъерошенной шерстью.
Метеор, споткнувшись, остановился.
– Иди, помоги им, – кивнул он Оцелотке, подталкивая свою помощницу вперед. – Я пойду сразу за тобой.
Кошка моргнула, непонимающе глядя на предводителя: – Я должна отвести тебя в безопасное место.
– Я только проверю платку старейшин, – мягко ответил тот. Это было единственное уцелевшее место.
– Но все здесь, – возразила Оцелотка, кивая на помогающего Лужице Пачкуна. Там же, следом за ними, ждали своей очереди Невидимка и Моховушка со своими котятами. Но Метеор стоял на своем:
– Я хочу убедиться, что мы никого не забыли.
На этом глашатая прекратила спор и поспешила к веренице соплеменников. Вот серая королева пересекла поток с Весняночкой и наблюдала теперь с противоположной стороны за тем, как Черный Коготь аккуратно следует за ней с Камышком в зубах. Когда черный воин выбрался на сушу, она повела друга с сыном дальше в темноту – туда, где они все будут в безопасности на возвышенности.
Моховушка замешкалась на берегу. Котята поменялись местами: Деревце, как и прежде, цеплялся крохотными коготками за шерсть матери, но теперь с ним на спине оказался Заряночка, а загривок Цветинки черепаховая королева бережно сжимала клыками.
– Я помогу тебе! – Оцелотка первой шагнула в пенящуюся воду и покрепче расставила лапы, чтобы не оказаться сбитой шальной волной. – Ну же, смелее, – подбодрила она Моховушку.
Подруга Лягушатника неуверенно направилась к ней. Цветинка визжала и извивалась в зубах матери, а Заряночка и Деревце зарылись мордочками глубже в длинную материнскую шерсть, чтобы не видеть страшной переправы. Моховушка зашла на глубину, задирая морду с дочерью повыше, как вдруг выше по течению раздался шум.
Шерсть Оцелотки аж заискрила от ужаса, когда кошка увидела несущуюся к ним стену воды. Она настигла воительниц в мгновение ока и обрушилась на них, захлестнув с головой. Дезориентированная, Оцелотка выплыла на поверхность лишь каким-то чудом. В панике молотя лапами, она вдруг нащупала шкуру Моховушки и отчаянно вцепилась в нее когтями – от испуга так сильно, что королева закричала и забилась в ее хватке. Когда волна унеслась прочь, Оцелотка уставилась на зажатую в лапах соплеменницу и почувствовала, как страх ледяной змеей сжимает внутренности.
Где котята?..
Они исчезли. Рядом с ней дрожала Моховушка – и больше не было никого.
– Я не удержала! Я не смогла их удержать, – рыдала черепаховая кошка. Обезумев от страха, она рвалась и выкручивалась из хватки глашатаи, но та держала крепко. – Пусти! Я должна спасти их!
– Ты не можешь. – Оцелотка потащила соплеменницу на другой берег: Лягушатник ни за что не простил бы ее, если бы она дала его подруге утонуть вслед за его детьми. Когда она вытаскивала обессилевшую, плачущую Моховушку на сушу, сбоку мелькнул чей-то смазанный бурый силуэт.
– Я спасу их!
– Метеор! – Она узнала голос предводителя, а тот уже нырнул в канал и скрылся из виду под водой. Прошло несколько мучительных мгновений ожидания, прежде чем кот вынырнул на поверхность несколькими хвостами ниже по течению. Волна сбила его, заставив неловко взмахнуть лапами и кувыркнуться в потоке, но – опытный пловец – он быстро выровнялся и поплыл дальше по течению.
Моховушка таращилась исчезающему в ночи предводителю вслед с отчаянной надеждой в глазах. Оцелотка мягко подтолкнула ее носом в сторону возвышения, где собирались их остальные соплеменники. Королева ничем не могла помочь, так стоило хотя бы закончить начатое и увести ее в безопасное место – туда, где близость товарищей и родных поможет кошке прийти в себя. Однако действовала глашатая скорее инстинктивно: в голове самой Оцелотки творился ужасный беспорядок.
Метеору не пережить этого наводнения. Пусть его и выручает огромный опыт, но все же он давно уже не так силен и крепок, как был когда-то. Течение же было слишком сильным даже для молодого кота, что уж говорить про остальных…
Только достигнув сбившихся в разношерстную кучу соплеменников, Оцелотка позволила себе обернуться. Подножие холма было терялось в ночной темноте, но она слышала победоносный рев реки, одерживающей легкую победу над хрупким перед ее буйством лагерем Речных котов. Мокрая золотистая шерсть плотно облепила ее тело, возбуждение схлынуло и теперь кошке стоило огромных усилий сдерживать дрожь.
Камень остановился рядом с ней.
– Все на месте? – спросила она у него осторожно, боясь услышать ответ.
– Все, кроме котят и Метеора, – выдохнул серый воин в ответ.
– Им не выжить, – прошептала Оцелотка, с болью вглядываясь в ночь.
Голубые глаза Камня потемнели: – По крайней мере, у Метеора девять жизней.
Глашатая кивнула, не став озвучивать свои страхи. Девять жизней – это прекрасно, но сколько из них осталось? Хватит ли их, чтобы спасти детей Моховушки? Хватит ли их, чтобы выплыть на берег?.. Лапы наливались каменной тяжестью. Дождь ослабел, но пятнистая кошка едва заметила это. Почему она не справилась? Почему допустила, что так много котят оказалось утеряно?.. Холод пробирал до самых костей, а Оцелотка никак не находила в себе сил сдвинуться с места. Она так и сидела на краю холма, отчаянно вслушиваясь в темноту, ожидая услышать тяжелые, знакомые шаги.
Когда же небо побледнело в преддверии рассвета, кошка разглядела другой берег реки. Серый свет обозначил опустошенный лагерь, а вместе с ним… Сердце словно забыло, как биться, когда Оцелотка разглядела бурое тело ниже по течению. Оно неподвижно лежало в грязи, среди оборванных стеблей камыша и прочего мусора, вынесенного волнами на берег.
До нее донесся плач Весняночки. Она, наверное, проголодалась…
Глашатая встала и подошла к соплеменникам, устроившимся на сон в побитых дождем зарослях папоротника. Она нашла среди них Камня, свернувшегося калачиком, и мягким прикосновением разбудила его:
– Организуй охотничий патруль, – тихо попросила она. – Племени нужна еда, а я должна кое-что проверить.
Серый сонно посмотрел на нее: – Куда ты?..
– Кажется, я нашла Метеора, – вздохнула Оцелотка, стараясь говорить как можно тише. Меньше всего племени нужен переполох после недавнего потрясения. – Думаю, он мертв. Я собираюсь принести его сюда.
Папоротник зашуршал, и из него показалась бурая голова.
– Я иду с тобой, – тихо, но твердо прошептал Пачкун, осторожно выбираясь из зарослей.
– Я тоже, – хмуро откликнулся Камень. Он подошел к Пушистой, уснувшей рядом с Черным Когтем и аккуратно толкнул ее лапой.
– Можешь организовать охотничий патруль? – спросил серый воин, когда полосатая соплеменница продрала глаза. В ответ Пушистая только кивнула и, широко зевая, поднялась на лапы.
Оцелотка не стала возражать. Развернувшись, она молча направилась вниз по склону; Пачкун последовал за ней. Камень поспешил догнать их и пристроился рядом с глашатай. Они не разговаривали, пока шли вдоль берега сквозь серый утренний туман. Золотистая кошка не могла отвести глаз от съежившейся фигурки, неподвижно распластавшейся в грязи. Теперь их разделяло не больше нескольких хвостов. Оцелотка присмотрелась и, задохнувшись, замедлила шаг: она увидела, что Метеор лежал, свернувшись вокруг еще трех тел – перепачканных и абсолютно неподвижных. Сейчас они казались будто бы даже меньше ростом: иной утенок в куче добычи был больше!
Пачкун бросился к ним, и Оцелотка поспешила за отцом. К тому моменту, когда она остановилась около болезненно знакомого светло-бурого тела, целитель уже массировал грудку Заряночки.
– Разотри их! – отрывисто бросил он, кивнув в сторону Цветинки и Деревца.
– А что с Метеором?.. – осторожно спросила Оцелотка, опускаясь рядом с светло-серой кошечкой и кладя лапы на ее крошечное тельце.
– У него побольше жизней, чем у этих котят, – отмахнулся Пачкун. – Звездное племя присмотрит за ним.
Камень присоединился к ним, поглядывая на движения целителя и копируя его движения,массировал Деревцу грудь, а Оцелотку вдруг заколотило от очередного приступа паники. Цветинка казалось такой маленькой в сравнении с ее лапой, а уж какой холодной она была!.. Был ли у нее еще шанс?
– Работай! – привел ее в чувство резкий окрик Пачкуна. Оцелотка встряхнулась и, бросив короткий взгляд на отца, принялась короткими ритмичными движениями растирать дочь Моховушки, будто выжимая лишнюю влагу из влажного мха.
Метеор не пошевелился. Мысли Оцелотки вновь обратились к нему: остались ли у предводителя другие жизни? Не использовал ли он для спасения котят последнюю, оставшуюся после изнурительной болезни?..
“Я стану предводителем.”
Эта мысль, ранее такая волнительная и соблазнительная, теперь наполняла ее страхом.
“Нет! Я еще не готова!”
Наводнение оказалось гораздо более разрушительным, чем она могла себе представить. Сколько еще неожиданностей ждет ее племя – и от скольких из них она не сможет его уберечь? Как она вообще могла быть такой наивной, представляя себе солнечное и беспечное правление, уверенное процветание Речных котов? Она была совсем одна, одна кошка против стольких опасностей!
“Как я смогу защитить их?..”
Внезапно Цветинка дернулась под ее лапами и закашлялась. Оцелотка с забившимся быстрее сердцем поспешно перевернула кошечку, и ту вырвало мутной речной водой.
“Великое Звездное племя! Спасибо!”, только и смогла подумать глашатая, переполняемая облегчением и благодарностью. Схватив неловко дергавшуюся Цветинку, Оцелотка подтянула дочь Моховушки к себе и обернула хвостом, чтобы помочь ей согреться.
– Все в порядке, маленькая, – ласково мяукнула она, успокаивая дрожащую кроху. – Все закончилось. Ты в безопасности.
Пачкун взглянул на них и сел, оставляя Заряночку неподвижно лежать на земле. Глаза старого целителя блестели. Камень все не оставлял надежды вернуть Деревце к жизни, но крапчатый кот слабым движением хвоста призвал соплеменника остановиться.
– Слишком поздно, – мяукнул он хрипло. – Они больше не с нами.
Оцелотка зажмурилась и, склонившись, вдохнула запах Цветинки. Лягушатник умер. Умерли двое его котят. Горе грозило захлестнуть ее с головой, но тут слабое движение привлекло ее внимание. Метеор дрогнул, по его телу пробежала судорога, и предводитель закашлялся, приходя в сознание. Пачкун метнулся к нему и обеспокоенно обнюхал:
– Метеор?
Бурый кот медленно сел. Зеленые глаза, рассеяно оглядевшие собравшихся, блестели от пережитого шока. Найдя взглядом котят, Метеор какое-то мгновение недоверчиво смотрел на них, а затем поднял глаза на Оцелотку.
В них плескалась такая тьма, что золотистая кошка непроизвольно задрожала. Она внезапно осознала, какой груз ответственности Метеор нес на своих плечах все эти луны – бремя более тяжелое, чем она была способна себе вообразить. Прижимая к себе тоненько плачущую Цветинку, глашатая опустила голову.
Когда придет ее время возглавить Речное племя, будет ли она готова?..