Зверь

Уже третий день лил дождь. В начале июня это совсем неудивительно. Женщина по радио ровным голосом сообщала о погоде на предстоящие дни. Безрадостная картина. Кисаки Тетта сидел в своём кабинете, опираясь локтями на стол. Слегка повернув голову, он слушал прогноз, кивая в такт.

Было скучно. Та самая вялость, которая всегда приходит после обеда. "По закону Архимеда, после сытного обеда полагается поспать" - очень остроумно придумано. Глав врач переложил ручку с одного края стола на другой. Летом работы отчего-то становилось меньше. Именно поэтому в рабочем дне появлялись такие "дырки" пустого времени, которые в радость занять, но исключительно нечем. Серая глыба психиатрической больницы невероятно соответствовала погоде. Пациентов было немного, все вели себя образцово.

Кисаки с тоской вспомнил свою стажировку в санатории. Такая же убийственная скука и бабушки. Куча бабушек, каждая из которых мечтала свести парня со своей дочкой или внучкой. Иногда такие сводничества даже заканчивались свиданиями, на каждом из которых Тетта оставлял несуществующие номера. Одно свидание всё же закончилось неудачно.

Парень сглотнул и снова очнулся в белом кабинете. Слишком яркий свет неприятно давил на глаза. Он отражался от неприлично чистых стен, отчего становилось ещё невыносимее. Всю эту белизну разбавляла одинокая картина Ван Гога. Репродукция знаменитых "Подсолнухов". Чёрный радиоприёмник на подоконнике продолжал вещать, освещая новости текущего дня. И ещё кресло, дорогое, настоящая кожа. В шкафу стояли цветные папки с документами. Больше зацепиться глазом было практически не за что.

Кисаки глянул на наручные часы. Время обеда подходило к концу. Парень лениво потянулся, на ходу соображая, с кем из пациентов нужно сейчас побеседовать. Ещё зайти в магазин по дороге домой, забрать пиджак из прачечной. А на выходных можно и в баню.

Приятный поток размышлений прервал шум под окнами. Так как само окно было закрыто, чётко понять, что стряслось не получилось.  Тетта чертыхнулся. Он пока не знал, что конкретно его раздражало в этих звуках. Наверное, их существование. Казалось, что группа весёлых сатанистов решила провести ритуал жертвоприношения. Кисаки выглянул в окно. Как глав врач психиатрички, он должен был оценить обстановку с каменным лицом и холодной головой, но оценивать уже было толком нечего.

Под окнами стояла одинокая машина скорой помощи, что твоя лошадь в мемах. Содержимое, которое, скорее всего, и разоралось, уже доставили во внутренности лечебницы. Тетта отошёл от окна, видимо великий боже послал таки ему работы.

Парень выключил приёмник. Ему резко захотелось тишины и домой. В пустой дом, в тихий дом, без психов, без бюрократии, без раздражения.

Когда работы много, ты не думаешь чего хочешь, не мечешься между бешеной загрузкой и долгожданным отдыхом. Ты просто делаешь своё дело, как полагается, тогда на лишние размышления не остаётся времени. В противном случае, сам не можешь определиться, чего хочешь.

"Становлюсь не лучше санаторной бабки. Такой же брюзга. А ведь я ещё молод."- отметил про себя Кисаки. И порадовался, что в кабинете нет зеркал. Совсем. Иначе пришлось посмотреть на себя и сказать: "Нет, дружище, с таким настроем ты уже никуда не годишься, пусть тебе и нет 30".

Тетта выглянул в коридор. Крики сатанистов перестали доноситься до дверей (и до окон тоже). Тихо, как в морге. И так же чисто. Парень расправил плечи, постарался принять вид а-ля презентабельный и направился в сторону палат.

Обход прошёл из рук вон плохо. Кисаки чувствовал, что глаза сейчас выпадут под давлением собственного мозга. Дико  болела голова, наполненная чужими проблемами и триггерами. Пожалуй, можно выпить ещё кофе. (А лучше залить пустой желудок энергетиком, чтобы ощущение опустошения так не давило на мозг)

Кисаки возвратился в кабинет. Здесь время замирает. Даже если мир вдруг закончится, с кабинетом всё наверняка будет в порядке. И эти сраные подсолнухи.. Надо будет снять их, а то выглядят как пятно мочи на белой стене.

В дверь робко постучали. Настолько тихо, что если бы Кисаки не стоял в полуметре от двери, то ничего бы не услышал. Возможно мужчина даже специально вслушивался в тишину, чтобы услышать этот стук.
-Войдите - механически ответил он

Вошёл низенький и худощавый мед брат. Халат был явно ему не по размеру, а плаксивое выражение лица делало его ещё больше похожим на Пьеро. Может быть в детстве его били.
-Там нужно нового пациента оформить, он типа серьёзный, поэтому его вам сразу передали. Посмотреть его надо..- пропищал мед брат
-Серьёзный в плане? Опять сын наркоман у богатого отца? - кисло ухмыльнулся Тетта
-Не-а. Псих. Прям конченный. Таких усыплять надо
В глазах парнишки был вселенский ужас и страх, как будто он вёз в машине Ричарда Рамиреса или Эда Гейна. Кисаки вздохнул, не в первый раз такая реакция.
-Вы некомпетентны. Бумаги сразу мне на стол. До палаты сам дойду.

Тетта вышел из кабинета. Былой интерес к работе совсем его покинул. Когда Кисаки был ещё чуть-чуть моложе, он так же пугался  тех самых "серьёзных". Не мог зайти к ним на осмотр без защиты в виде мед братьев, не мог следить за ними даже по камерам, не мог даже читать их бумаги порой. Потому что было очень мерзко. Но постепенно чувствительность совсем сгладилась, профессия сделала своё. Мерзость, не мерзость - какая разница. Кому-то можно помочь, кому-то уже нельзя.

И ведь опасные пациенты не всегда ведут себя, как неконтролируемое зверьё. Это могут быть очень приятные на лицо люди, с честными большими глазами, с усталостью от якобы понимания своей проблемы, готовые лечиться. А ещё готовые всадить тебе что-нибудь острое в горло или вдруг распотрошить самоё себя изощрённым способом. Поэтому меньше всего Тетта доверял огромным добрым глазам и усталым понимающим улыбкам.

Мужчина остановился перед палатой. Подпёр рукой подбородок и выставил вперёд ногу аки настоящий художник. Пора уже на что-то решиться.