Зверь

День был тяжёлым.

После того, как ей пришлось уехать из Хлорбы, тяжёлым был каждый день, каждый час, каждая минута и секунда. Кости ломило от постоянного сидячего положения. Голова словно бы стала чугунной. Малейший шорох отзывался в ушах шумом ураганов.

Осталось немного. Волоча ноги по полу, она сжимала в ладони одну из самых ценных вещей - дневник. Ещё пара шагов, всего пара шагов...

Рядом со входом красовалась табличка с именем «Мелисса Картер». Дверь скрипнула и приоткрылась от совсем слабого толчка. Этот скрип надолго застрянет в мыслях - слышать его придётся регулярно. Кабинет, теперь её кабинет люди будут посещать по несколько раз на дню. Всё станет привычным, повседневным. Рано или поздно. Нужно только подождать.

Предзакатные лучи солнца струились внутрь через два одиноких окна и играли с пылинками в воздухе. Здесь нужно будет прибраться в ближайшее время. Негоже доктору принимать пациентов в антисанитарии. Тем более, она слышала, что есть здесь один человек, которому от грязи становится до ужаса мерзко. А он ведь вышестоящий. Нельзя допустить, чтобы он увидел эту пыль и доложил начальству. Иначе всё было напрасно. Иначе придётся возвращаться обратно. Снова оглядываться по сторонам в надежде, что никто не следит. Снова опасаться за свою жизнь, делая неуверенные шаги.

Здесь было неуютно, но безопасно. Этого вполне достаточно на первых порах.

И хоть она сменила место жительства и работы, сменила окружение вокруг себя, одно осталось неизменным.

Она села на неудобный скрипучий стул, ощущая, как тело начало ныть. Дневник в переплете из чёрной кожи, но с белой лентой в качестве закладки аккуратно опустился на поверхность стола. Перед ней лежала память в чистом виде, испитые дни жизни. Не спеша, бережно, будто обращаясь с только что распустившимся цветком, она открыла ветхую дверцу в мир прошлого.

Здесь маму ещё не сгубила болезнь, а отца - чувства. Здесь старшая сестра ещё не промышляла мошенничеством. Здесь всё было старое и оттого такое... родное. Настолько, что хотелось взять от этих бумажных страниц всё: их запах, тепло и шелест, что как лезвие по сердцу.

Прошлое нельзя вернуть. Мертвых нельзя воскресить. Но пока она читала эти строчки, люди в её голове оживали.

Кончики пальцев легли на исписанные страницы, и вот, мыслями она уже где-то далеко, где пахло маминой кашей с вареньем и отцовскими бумагами отчётов. За спиной вырастали грозные тени погибших. По рукам бежали мурашки, а от нового вдоха внутри стало до одури спокойно и приятно.

«Я снова дома...»

14 марта

Этот день тоже был тяжёлым, она точно помнила, но кости не ломило. Просто именно тогда в больницу поступила девушка в тяжелом состоянии.

Болезнь ударила по ней и свалила меньше чем за пятнадцать часов. Она не могла передвигаться без посторонней помощи, всё время хваталась за ноющую голову, по горячему лбу её стекали капли пота. Уложили в палату и обследовали. Первые мысли Мелиссы - острый ларингит. Мнения коллег же разделились: одни утверждали, что это было сотрясение мозга, другие винили простуду, а некоторые вовсе затруднялись с ответом. Уж слишком странный случай, хоть и с обычными симптомами.

Больную звали Белинда. В больницу её привели жених и брат. Ломились в палату, как псы сумасшедшие, но другие врачи оттаскивали их, предлагали валерьянку и успокаивали: «Белинда поправится! От простуды не умирают. Вы и сами наверняка болели ею.»

Тем временем в палате дела становились всё хуже и хуже. На счёту пациентки уже появилась первая потеря сознания. Озадаченные врачи (вернее те из них, которые остались, - больше половины просто отправились по своим делам, потому как случай не обещал быть серьёзным) пробовали всё возможное, чтобы хотя бы облегчить симптомы. Всё напрасно.

Ей даже не успели назначить постоянного лечащего врача. Умерла тем же вечером.

Ларингит, простуда, сотрясение мозга - всё мимо. Сознание Мелиссы отдаленно кричало: «Менингит, менингит, менингит...» Но она так и не решилась высказать своё предположение. Нерешительность одного человека обернулась смертью для другого.

И правда. Позже, выясняя истинный диагноз Белинды, врач наткнулась на сведения трёхлетней давности в архиве больницы. Идентичная симптоматика, будто случай ныне погибшей описывали. Разница была лишь в одном - по архиву погиб мальчонка восьми лет, а пациентке было вдвое больше.

Придя домой, сидя в кругу своей семьи, Мелисса не слушала их разговоры. Голос внутреннего доктора в голове, говоривший во много раз громче, затмевал всякие внешние звуки. «Коллеги не заподозрили менингит, потому что болезнь берёт чаще либо стариков, либо совсем маленьких детей. Уникальный случай.»

На следующий день нужно было заполнить документы о смерти. А в документах необходимо указать врача, которого так и не успели назначить. Выбор пал на Мелиссу.

Ещё через день в доме выбили окно.

Она поправила очки и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь чёрных.

Мама любила её волосы. В детстве, поздними вечерами они сидели вдвоём возле окна, пока отец жаловался на своих коллег-врачей второй дочери. И сквозь его повышенный тон Мелисса слышала уютный мамин шёпот: «Какие у тебя красивые волосы... Мягкие, длинные, прямые... Не то что мои, вьющиеся. Господь все мои желания воплотил в тебе.»

Мама и сама действительно старалась воплотить свои несбывшиеся мечты у дочерей. Те из мечт, которые могла воплотить, разумеется. Так, в свои двадцать два Мелисса вышла замуж за приличного мужчину по имени Дэниэл. За того, с кем её сосватала мама.

Она умерла от болезни сердца, когда дочь была помолвлена с ним. Свадьбу пришлось отложить, но жить к жениху она переехала уже через пару месяцев.

Они не были знакомы и знали друг друга лишь по рассказам своих родителей.

Сейчас муж был в Хлорбе. А она - за стеной Роза. Дэниэл наверняка завёл любовницу, а она - одна.

Но по крайней мере жива.

В сон клонило неимоверно. Рабочий день окончен, и у неё был вечер и ночь до следующего занятия по повышению квалификации. В Легионе Разведки она ночевала неофициально. По факту, она не имела права работать там, пока не пройдёт все занятия, но объяснив ситуацию начальству, удалось обеспечить себе крышу над головой. Эрвин рискнул своим положением. Если кто прознает о том, что он сделал исключение из правил, проблем не оберёшься. Мелисса это чётко осознавала, и потому поклялась не подвести его. Иначе она тоже попадёт под удар, и ночевать придётся под открытым небом.

Спать за столом не слишком удобно, но дойти до кровати не получилось бы в любом случае. Ей казалось, что она прикрыла глаза на десять секунд, а на самом деле прошло несколько часов. Вокруг было темно, кабинет начало заливать прохладой из открывшегося окна.

Подъём через пару часов. Засыпать уже нет смысла, но можно умыться, пока никого не было.

Пустые коридоры штаба выглядели неприветливо, как и ожидалось. Зато среди них она может рассчитывать на свою безопасность. Теперь это станет универсальной фразой на случай неприятных происшествий. Невзлюбили местные? Зато тут безопасно. Кровать разваливается, стоит на неё подуть? Зато тут безопасно. Самое главное - относительная безопасность, остальное второстепенно.

Шагая мимо окон и слыша, как стук сапог разлетается эхом впереди, Мелисса смотрела на внутренний двор через стекло. Газон явно хорошо пострижен, аж в глаза бросается даже при такой темноте. По небу в чёрных одеяниях неспешно ползли облака. Подходя ближе к выходу во двор, через очередное окно Мелисса увидела силуэт на крыльце.

Странно. Сейчас довольно рано. Почему солдат не спит?

Она остановилась, размышляя над этим вопросом. Бессонница? Что-то не так? В конце концов, она врач. Помогать людям - её обязанность. Правда, если бы она и не была врачом, наверняка всё равно испытывала острое желание выручить человека. Отзывчивости ей не занимать, так уж воспитали родители.

- Простите... - выйдя из здания, несмело спросила девушка. Она всё ещё ощущала себя немного не в своей тарелке, ведь находилась не в своём родном городе. Здесь всё незнакомое, чужое, другое. Оттого и присутствовал страх сделать что-то, что тут было не принято делать. - До подъёма ещё много времени, вам нужно отдыхать, чтобы не быть измотанным на тренировках. Может, пойдёте спать?

Мужчина обернулся, но не успел ничего и сказать, как девушка продолжила:

- Если у вас бессонница, могу предложить отвар из корней пиона. Или сделать молоко с мёдом.

Его уставшие серые глаза смотрели с подозрением, и Мелиссе стало не по себе. Будто бы она увидела что-то, чего видеть не должна была.

- Нет необходимости. - отозвался он, поворачиваясь обратно и тем самым показывая своё безразличие. - Покидать пределы казарм во время отбоя запрещено, солдат. Назови имя и отряд.

- О, я не...

Она не успела договорить, как вдруг осознала, что перед ней тоже не солдат. Кто-то из верхушки, но точно не Эрвин. Значит, и обращаться нужно иначе.

- Сэр, - продолжила она, махнув головой, - Я - доктор Картер. Официально работать у вас начну только через пару дней, но пока что ночую здесь. По договоренности с Эрвином Смитом.

- Он не предупреждал меня.

Стало неловко. Мелисса не могла сообразить, что делать дальше, что сказать? Уйти или на всякий случай спросить про молоко с мёдом еще раз?

Эта проблема уходила корнями ещё в самое детство.

Выручка - это хорошо.

Но Мелисса никогда не чувствовала меру. Не понимала, когда нужно остановиться, чтобы её предложения о помощи не переросли в надоедание.

- Пап, а что ты делаешь? - спросил писклявый голос.

Отец повернулся в сторону звука и ласково ответил:

- Заполняю бумаги по работе, милая, чтобы заработать деньги и купить тебе еды.

Его перебивал настойчиво стучащий в окно дождь. Дома в такие моменты становилось особенно уютно. Недалеко трещали дрова в камине, а со стороны кухни доносился сладкий запах маминых пирожков.

- Давай я тебе помогу! Вместе мы быстро с ними справимся!

Мелисса тогда уже умела писать, и почерк у неё сформировался приятный. Учителя в школе не упускали случая похвалить ученицу и поставить её в пример одноклассникам. Так делало большинство учителей, кроме мамы.

Когда работаешь учителем в школе, в которой учится твоя дочь, встречаешься с рядом трудностей. Малейшую похвалу сочтут за привилегии. Чтобы у других не возникало претензий, нужно было относиться к дочери чуть жёстче. Поэтому Мелисса всегда тщательно готовилась к урокам. Вдвое усерднее, чем остальные, ведь подвести собственную маму всё равно, что подвести себя саму.

- Это работа для одного. Тем более, ты слишком мала, чтобы с этим справиться...

- Ну покажи мне один раз, а я соображу дальше, ну пожалуйста, папа!

- Нет. Иди, маме лучше помоги на кухне.

- Она почти закончила, а ты только начал, я видела! Пожалуйста, папа!

- Я сказал: нет.

Эта перепалка продолжалась довольно долго, пока отцу не пришлось повысить голос. Он с трудом себе представлял, как можно объяснить ребёнку, что отчёты - слишком ответственное задание и что её помощь только ухудшит положение, если не испортит совсем.

Через некоторое время Мелисса всё же настояла. Но очередная кипа бумаг превратилась в мусор, когда она случайно опрокинула чашку чая на стол.

Желание помочь - это хорошо. Пока оно не перерастает в банальное надоедание.

Каждый раз сталкиваясь с такой ситуацией, Мелисса разрывалась между двумя вариантами. Вот и сейчас в этой затянувшейся тишине, разбавляемой звуками сверчков, она не могла решить, пока мужчина раздражённо не сказал:

- Иди, куда шла. Начудишь неприятностей - вылетишь отсюда без пререканий.

- Поняла, сэр. - со всей серьезностью заявила она и скрылась.

Вылететь отсюда и оказаться на улице - последняя вещь в списке дел. Потерять работу здесь и возвращаться в Хлорбу приравнивается к смерти, а значит, нужно беспрекословно выполнять все приказы и поручения на высшем уровне.

До выхода на работу осталось двое суток.

День будет тяжёлым.