Зверь

Варна
Дана Пачаманова

Идёт дождь, но я всё равно наношу на лицо приличное количество макияжа и причёсываю волосы, которые сегодня стали ещё на несколько сантиметров короче. Смотрюсь в старое, потёртое зеркало, надеваю колье и серьги, которые носила на свою помолвку. Знаю, что это своего рода игра с огнём, но я не остановлюсь. Я уже решила, что насладюсь каждой минутой – пока не придёт время, когда он вернёт меня обратно в свою реальность. Я не буду сожалеть о том, что потратила отпущенное мне время на страх перед тем, что он меня найдёт. Он, вероятно, прекрасно знает, где я, и рассчитывает именно на мой ужас – как мышь, загнанная в ловушку. Только вот я – не мышь.

Выпрямляю спину. Из зеркала на меня смотрит незнакомка. Её глаза подчёркнуты подводкой, делающей их ещё более выразительными, а губы окрашены в кроваво-красный цвет. Колье сверкает над вырезом платья, лишь слегка намекая на то, что скрывает. Я подтягиваю вверх чёрный кусочек ткани, гордо поднимаю голову и направляюсь к входной двери, где меня ждут прекрасные ботильоны, которые я купила вчера.

Такси стоит у подъезда. Я называю водителю адрес, хоть расстояние и слишком короткое. Он хмурится, глядя на меня в зеркало... или, по крайней мере, пытается, потому что, как только наши взгляды встречаются, он тут же отводит глаза. Я знаю, как заставить человека замолчать – у меня был лучший учитель.

Я вхожу в небольшой, но многолюдный бар. Музыка играет достаточно громко, чтобы заглушать гул голосов, но при этом не раздражает слух. Я замечаю взгляды, устремлённые на меня. Это не ново для меня. Будучи дочерью политика, я научилась входить в помещение и производить впечатление. Чему я не научилась – так это быть невидимой. Но раз уж мне всё равно гореть в аду – я даже не стану пытаться.

Я подхожу к барной стойке, где серьёзный бармен в белой расстёгнутой рубашке и белой футболке под ней смотрит на меня с приоткрытым ртом, протирая бокал. Его волосы завиваются на концах и касаются плеч, а в сочетании с родинкой над верхней губой делают его весьма обаятельным. Я снимаю пальто и сажусь на высокий стул. Он приходит в себя и несколько раз моргает, разглядывая меня.

— Добрый вечер! – приветствует он с ленивой улыбкой.

Я скользну взглядом по коллекции бутылок у него за спиной и называю первое знакомое название.

— Шартрёз, пожалуйста! – его взгляд падает на моё колье... или, может быть, чуть ниже.

Не отвечая, он достаёт бокал, тянется за бутылкой ликёра и наливает, не пользуясь мерной ёмкостью. В его глазах вспыхивает огонёк, пока самый раздражающий голос в мире не разрушает его магию.

— Пусть будет два!

Я вздыхаю.

Совсем не удивительно, что он здесь. Я не оборачиваюсь к нему – вижу его прекрасно в зеркале, между бутылками с алкоголем. Бармен наливает ему такой же напиток и отходит в угол, беря в руки тряпку и ещё один бокал. Не настолько далеко, чтобы не слышать нас, но мне всё равно. Мне неважно, с кем я проведу этот вечер. Я делаю глоток ликёра.

— Не скажешь ли мне «за здоровье»? — приподнимаю брови и продолжаю наблюдать за его отражением.

— А ты не перестанешь ходить за мной по пятам?

Он улыбается так широко, что у него появляется ямочка на щеке.

— Ты в моём баре – не знаю, кто за кем ходит, любовь, — звучит он весело.

— Значит... мне стоит сменить бар, — медленно поворачиваю к нему голову.

Его улыбка исчезает, но блеск в глазах остаётся. Я достаю банкноту из сумки, кладу её на барную стойку, встаю, готовая уйти, но его рука уверенно и крепко хватает мою в тот же момент – не причиняя ни малейшей боли. В голове всплывает воспоминание, но я его отгоняю. Я пообещала себе не поддаваться – хотя бы сегодня вечером.

— Останься! — серьёзно говорит он, впиваясь взглядом в мой.

Ни один мужчина раньше не говорил со мной так. Никто не просил меня остаться – где бы то ни было; никто не касался меня так, как он касается сейчас. В моём окружении все знали, кто я, и что нужно держаться на расстоянии. Он не знает ничего – и мне это нравится. Это даёт мне свободу быть кем-то другим. Я смотрю вниз на его руку. Он делает то же самое – но, похоже, его не смущает, что он меня касается, и он даже не пытается отдёрнуть её. Я не знаю, как поступить дальше. Снова сесть на стул или согласиться с ним, поставив какое-то условие?... Я колеблюсь, но точно знаю одно – я не уйду.

— Пойдём со мной! — он поднимается со стула и отпускает мою руку.

Делает пару шагов к концу барной стойки, останавливается и оборачивается ко мне в ожидании. Я иду за ним. Замечаю, как он кивает одной из официанток, когда я подхожу ближе, а затем ведёт меня дальше, кладя руку мне на спину.

Мы подходим к одному из диванов, где уже сидят другие люди, но кажется, они нас не замечают. Вокруг длинного, невысокого стола расставлены красивые красные кресла с высокими спинками и изогнутыми каркасами, с которых свисают красные кисточки. Он предлагает мне место спиной ко всей остальной части заведения и сам садится рядом. Я по привычке опускаюсь на сиденье с идеально прямой спиной, плотно скрестив ноги, а руки аккуратно кладу поверх них – но не совсем расслабленно.

— Что ты нам принёс, Эрос? — спрашивает мужчина, сидящий прямо напротив меня.

Эрос... Я вспоминаю, что он назвал своё имя в Морском саду, когда я увидела его впервые, но я не придавала этому значения. Оно кажется мне странным и одновременно знакомым.

Он не отвечает мужчине, а лишь слегка качает головой, и все возвращаются к своим разговорам, словно забыв о моём присутствии. Я улыбаюсь.

— Что? — спрашивает он.

Всё его тело развернуто ко мне, он практически сидит ко всем остальным спиной. Его взгляд настойчив и пронизывающ – чёрный оникс вместо глаз блестит неприкрытым интересом.

— Ты здесь главный, — говорю, вовсе не ради комплимента.

— Так и есть, — подмигивает он.

Девушка, которой он кивнул раньше, подходит и встаёт между нами. Она ставит перед нами бокалы с ликёром и бросает на Эроса взгляд в ожидании одобрения, но он даже не замечает её. Он откидывается назад в кресле и упирается подбородком в палец.

— Скажешь мне своё имя?

Я не могу сказать, что не ожидала этого вопроса – будь то от него или от кого-то другого. Я улыбаюсь ему.

— Катя.

Наверное, глупо использовать имя своей новообретённой двоюродной сестры, но я не хочу называть своё настоящее имя и рисковать, что кто-то установит связь. Хотя на данный момент единственное, что связывает меня с Даной Пачамановой, – это цвет глаз.

Эрос загадочно улыбается и качает головой.

— Нет! — говорит весело, но твёрдо. — Ты не можешь быть Катей.

— А кто же тогда? — внимательно слежу за ним.

Его лицо ничего не выдаёт, тело расслаблено и спокойно. Он покачивает головой, медленно проводит указательным пальцем по татуировке на шее, будто изучая меня.

— Не знаю, но точно не Катя, — наконец говорит он.

В этот момент Эрос уже не кажется мне такой уж надоедой. На самом деле, мне нравится его внимание. Думаю, мне приятна мысль, что я могу привлечь мужчину, одетого в вещи, стоящие тысячи, даже в платье за пятьдесят левов. Будто бы доказываю себе, что я – больше, чем просто дорогая одежда, украшения, сложные причёски, макияж, высокие каблуки и, главное, известная фамилия. Пальцы находят колье, и я начинаю гладить его.

— Ну? — он приподнимает брови.

— Что? — улыбаюсь.

— Скажешь мне своё имя? — открываю рот, чтобы снова сказать «Катя», но он бросает на меня косой взгляд и добавляет прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово:

— Настоящее.

Я прочищаю горло, чтобы выиграть немного времени. Затем беру бокал с ликёром и делаю глоток. Он не двигается, даже не моргает. Просто смотрит на меня и ждёт, когда я назову хоть какое-то имя – своё имя.

— Зови меня Рапунцель.

Провожу рукой по коротким волосам, и он разражается смехом, привлекая к нам взгляды людей за столом.

— Ладно, ладно! — кивает он, всё ещё смеясь. — Ладно!..

Проходит немного времени, прежде чем он успокаивается, но даже тогда в его глазах танцуют весёлые искорки. Он не насмехается надо мной – напротив, искренне наслаждается моментом. Ему нравится имя, которое я ему даю, даже несмотря на то, что он знает – оно тоже ненастоящее.

— Оно тебе больше подходит, — говорит он спустя мгновение. — Как давно ты в городе, Рапунцель?

Я думала, что убила её в тот день, когда Катя отрезала и покрасила мои волосы в чёрный, но, когда Эрос произносит это имя, я осознаю, что она жива – и у неё нет ничего общего с принцессой из сказки. Сердце Рапунцель бьётся во мне, но не из-за Эроса, а из-за кого-то другого, чьего имени она не знает.

— Я отсюда, — пожимаю плечами, но он снова качает головой.

— Если бы ты была отсюда, я бы давно тебя знал, — поднимает он брови, словно уверяя меня в своих словах. — Так с каких пор ты в городе?

— Недавно, — отвечаю, не давая чёткого ответа.

Я твёрдо решила, что этот вечер будет приятным, без каких-либо конкретных деталей в моих ответах, но в то же время мне удастся хорошо провести время в компании других людей. И, похоже, у меня получается. Эрос не типичный мужчина. Он весёлый и любознательный, но, похоже, ему вполне хватает моих уклончивых ответов, и он не пытается копать глубже. Соглашается со всем, кроме имени Катя и срока моего пребывания в Варне, но не настаивает. При этом он вполне ясно даёт понять, что я его интересую.

В конце концов, после трёх напитков, я решаю, что пора уходить. Я не хочу, чтобы он подумал, будто я задержусь дольше, или сделал неверные выводы обо мне. Я действительно повеселилась – его общество оказалось не таким уж утомительным, как мне казалось. Но это всё, что я могу ему дать на данном этапе. Хотя я и нарушаю правила, которым следовала всю жизнь, есть такие границы, которые я пока не готова переступить.

— Позволишь мне проводить тебя? — спрашивает он серьёзно.

— Я возьму такси, — надеваю пальто.

— Ты мне отказываешь? — он недоволен.

Я не упускаю, как его взгляд скользит по дорогой ткани. Он кладёт руку мне на плечо, затем медленно проводит пальцами по всей руке. Это так непривычно – чтобы мужчина позволял себе такую близость, что я, не раздумывая, делаю шаг назад.

— Я не сделаю ничего, чего ты не хочешь, — говорит он доверительно. — Просто провожу тебя.

Я смотрю в окно и вижу, что дождь прекратился. Перевожу взгляд обратно на него и киваю. Он берёт своё пальто и ведёт меня к выходу.

Долгое время мы просто идём молча. Улица и тротуар поблёскивают от луж, а уличные фонари освещают деревья морского сада напротив. Эрос больше не пытается меня касаться – просто шагает рядом, засунув руки в карманы пальто. Время от времени бросает на меня взгляды... и я гадаю, о чём он так задумался.

— Ну что, Рапунцель, — в третий раз за вечер произносит он это имя, — дашь мне свой номер?

— Вообще-то нет, — спокойно отвечаю я, и он прищуривается.

— Понимаю. Я ещё не заслужил его, — шутливо говорит он.

Я раскрываю рот, собираясь объяснить, что у меня нет телефона, но потом передумываю и молча его закрываю. Не хочу лишних вопросов. Пусть думает, что хочет.

Мы доходим до подъезда, и я останавливаюсь.

— Дальше я сама.

Его губы расползаются в полуулыбке, пока он разглядывает вход и дверные звонки.

— Когда я увижу тебя снова? — спрашивает он на расстоянии.

Меня охватывает волнение от его вопроса. Мне хочется ответить, что хоть завтра, но я лишь качаю головой.

— Не знаю.

Он поднимает ногу и переступает через небольшую ступеньку, что нас разделяет.

Внезапно он кажется мне слишком близко, и мой извращённый разум воспринимает это как нечто неподобающее и даже угрожающее. Мне хочется отступить, но я стою, словно замороженная, и смотрю ему в глаза.

Он находит мою руку, берёт её в свою и подносит к губам.

Этот жест ужасно напоминает мне, как Найден Горанов когда-то целовал руку моей матери... и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выдернуть свою. Он слегка прижимает губы почти к моим пальцам.

— Слушай, Рапунцель, — произносит он, не отводя взгляда от моей руки. — Раз ты хочешь быть стеснительной принцессой, а я — романтичным принцем, у меня нет с этим проблем.

Он поднимает голову, и его галантная улыбка делает его взгляд чуть прищуренным.

— Я могу быть очень терпеливым, — говорит он, будто давая мне обещание, а затем его лицо становится совершенно серьёзным. — Только не вздумай играть со мной, потому что это будет твоей самой большой ошибкой.

От этих слов меня пробирает дрожь. Я уже слышала нечто подобное, с тем же смыслом.

Я натягиваю на лицо вымученную улыбку и осторожно высвобождаю руку. Я не доставлю ему удовольствия узнать, что я чувствую в этот момент.

— Спокойной ночи, Эрос.