Пятый зверь. Рассказы

Когда случилась война с варварами, все понеслось с бешеной скоростью, к которой Князь Камня Ройг Мак Рован совершенно не привык.

Как-то внезапно он обнаружил себя командиром левой руки при Нехтане Мак Этлиу. Формально Нехтан был командиром правой руки, ведь главнокомандующим был по традиции король. Но только в первые месяцы, даже недели войны Руад Рофесса отдавался ей со всем своим жаром и пылом. Пока ему, да и всем остальным, не стало ясно, что варвары не представляют никакой особенной угрозы. Просто их очень много, и гонит их беспросветное отчаяние, вызванное какими-то стихийными бедствиями на Севере-за-Щитом — то ли холода, то ли засуха, Ройг не слишком интересовался.

Очень быстро стало очевидно, что эта война — совсем не то, что старинная вражда с Фир Болг, не блистательные поединки с равными по силе противниками, на которые все в восхищении смотрят, а потом складывают красивые скелы. Это была грязь, кровь и трупы, а потом еще тучи воронья.

Как-то в состоянии боевой ярости король Рофесса дотла спалил лагерь киринчей. Тогда Туата Де еще не знали, что варвары тащат с собой весь свой домашний скарб, жен, детей и домашних животных. Ройг не слишком переживал за лишние трупы смертных — в конце концов, никто их не приглашал за Щит Королевы, вторжение есть вторжение, война есть война. Мирных крестьян, подданных Ат Луайн, они тоже убивать не стеснялись. Но даже он со своим каменным сердцем нашел вид пепелища весьма неприятным. Добросердечный, в сущности, Руад Рофесса был попросту безутешен.

Они напивались в красном шатре короля, расшитом золотом, вчетвером — Руад, Нехтан, Сенешаль Севера Диармайд Мак Брес, служивший последнему оруженосцем, и сам Ройг. Обстановка была, конечно, мрачнее некуда, Руад даже не говорил ничего, просто молча хлестал вино и смотрел в пространство остановившимся взглядом. Нехтан хлопотал над ним, пытаясь расшевелить, отвлечь, но все безуспешно. Ройг смотрел, завидовал их близости, тому, как Нехтан смотрит на Руада Рофессу, тому, как они легко касаются друг друга. И тоже пил вино чашу за чашей, чувствуя себя третьим лишним.

Целомудренному Князю Света Диармайду, наверное, тоже было неловко, хотя и по другой причине. Во-первых, он не слишком одобрял однополые связи, считая их проявлением похоти, а не истинной любви. Во-вторых, и Руад, и Нехтан были женаты давно и благополучно, и в представлении Князя Света все же не друг должен утешать пьяного короля, укладывая его голову себе на колени, а жена.

Непривычный к спиртному праведник Диармайд надрался быстрее всех, и Ройг вызвался оттащить его в постель. Потом он постоял у входа в королевский шатер, размышляя, возвращаться или нет. Но его тянуло туда, как магнитом, и хотелось выпить еще, потому что его плохо брало спиртное, и он до сих пор был практически трезв.

Так что никаким опьянением дальнейшее нельзя было объяснить. Дурным влиянием Дайре Мак Кормака, что ли? Собственной безнадежной влюбленностью, на которую он даже намека Нехтану ни разу не подал? Попыткой отвлечься от ужасов войны? Просто внезапным желанием трахаться?

Король, ужравшийся до такого состояния, в котором Ройг его не только ни разу за тысячелетие не видел, но даже представить не мог, вдруг простонал:

— Бабу бы сейчас! Нехтан, ну приведи мне бабу, или хоть что-нибудь, помнишь, как у Морриган мы...

— Ш-ш-ш, — Нехтан положил ему ладонь на губы и бросил взгляд на Ройга.

Взгляд был прямо очень выразительный, в нем ясно читалось: «Давай уже, вали отсюда!» Но Ройг не свалил. Наоборот, прихватил свою чашу с вином и уселся на край походного ложа, на котором лежал король и сидел Нехтан.

— На войне обходятся без женщин, мой государь, — сказал Ройг, сделал для храбрости огромный глоток и полез Руаду в штаны.

Возражений от государя не последовало. Напротив, он застонал и выгнулся, закидывая руки за голову, цепляясь за Нехтана. Тот кинул на Ройга взгляд, похожий на убийственную белую молнию, но тоже промолчал. И Ройг, кинув на пол чашу, склонился к паху короля, высвобождая его член из штанов.

Он, в общем-то, сам напросился. Самому мудрому из Туата Де следовало бы помнить, что это Князь Огня и Князь Молний, которым больше двух тысяч лет, и один из них пьяный вдрызг, а второй белый от ревности. Очень быстро с Ройга содрали штаны и поставили раком поперек ложа. Руад Рофесса вгонял ему в рот свой пылающий член, а Нехтан входил между ягодиц, как обжигающая молния, как удар грома, как шторм, гроза, ураган.

Хорошо, что Ройг был Князем Камня. Мало кто был способен выдержать подобное буйство стихий. Его трахали вдвоем, безжалостно, не заботясь о его удовольствии, только о своем, и поверх его спины трахались глазами друг с другом, толкаясь в него так, будто хотели встретиться членами где-нибудь у него внутри. Потом и встретились, когда Руад посадил Ройга на себя, заставил его лечь себе на грудь, и Нехтан всунул в него пальцы, а потом и свой член, и они терлись друг о друга внутри Ройга, и обнимали не столько его, сколько через него друг друга, и в голос стонали, будто дорвались наконец до того, в чем так долго себе отказывали.

Ройг горел, пылал, плавился, как руда в горне, дрожал и задыхался — не от боли, от чрезмерного, ослепляющего удовольствия, от бури эмоций, доводивших до изнеможения. Потом он все-таки потерял сознание, кончив в третий раз под умелой рукой Нехтана. Ройг никогда не спал со смертными, но, должно быть, для них секс с Туата Де был такой же чудовищной перегрузкой всех органов чувств и центров удовольствия.

Он пришел в себя на руках у Нехтана, завернутый в одеяло с кровати короля. В груди полыхнула сумасшедшая надежда: Нехтан решил забрать его себе, насладиться им в одиночку. Но лицо у Князя Молний было слишком виноватое. Он бережно уложил Ройга на его же кровать, в его же шатре, и быстро осмотрел, спрашивая, не позвать ли друида. Задница Ройга прилично саднила, на белой коже горели несколько ожогов от пальцев и следов от укусов, но ничего серьезного. Вот только сердце очень болело, потому что Нехтан слишком явно сожалел о том, что дал себе волю.

— Спасибо, — сказал он, завернув Ройга обратно в одеяло, и целомудренно поцеловал в лоб. — И прости.

Прозвучало это как «Больше никогда». После его ухода Ройг еще долго лежал, глядя в никуда. «Спасибо за службу, командир левой руки. Спасибо, что помог справиться с печалью короля. Но это была минута слабости, которая не повторится!»

Так и случилось. Наутро король смотрел на Ройга виновато, если смотрел вообще, и поспешно подарил роскошный пояс, выложенный золотом и рубинами. Ройг в сердцах чуть не швырнул его в угол. Он бы предпочел не подарок, слишком похожий на плату, а приглашение провести еще одну ночь вместе. Или десять. Хотя бы с королем, если не с Нехтаном.

Но его больше ни разу не позвали на пьянку, и вообще ни король, ни командир правой руки больше ни разу не оставались с ним вдвоем или один на один. Как будто, случись такое, они немедленно накинутся на Ройга, как звери, а потом еще и друг на друга. Может, так бы и произошло, Ройгу не представилось случая проверить. Он был слишком горд, чтобы предлагаться снова, когда его партнеры так явно стараются забыть прошлый раз и ни под каким видом не вспоминать.

А вот Ройг долго не мог забыть эту сумасшедшую ночь, и его каждый раз в жар кидало от одних воспоминаний. Голову наполняли фантазии, как Нехтан вдруг врывается в шатер Ройга ночью, швыряет его на постель и хрипло шепчет, что все это время не переставал о нем думать. Сны снились горячие, стыдные и сладкие, во время которых Ройг изливал семя на постель, как подросток. О Луг, Нуада и Дагда, такого безумия Князь Камня не переживал даже перед совершеннолетием, когда его тело начало созревать. Как будто Князь Огня Руад Рофесса зажег его кровь, а Князь Молний Нехтан Мак Этлиу напитал плоть разрядами.

Ройг промучился неделю, а потом заявился ночью в шатер Дайре Мак Кормака. Дайре тоже участвовал в войне, но никакого особого чина не имел, отвечая за лазарет для смертных и лагерь для пленных. Он же проводил допросы и обеспечивал разведку, а командиром его был Диармайд. До сих пор Ройг и Дайре почти не встречались — ни здесь в военном лагере, ни лет двадцать до этого, с тех пор как второй их договор утратил силу.

Казалось, однако, будто встречались они только вчера. Ничего вообще не изменилось, Дайре даже бровью не повел, увидев Ройга, а привлек его к себе каким-то удивительно привычным жестом и поцеловал. Ройг ответил на поцелуй с несвойственным для себя пылом, и Дайре мгновенно завелся и полез ему под одежду.

Даже просить его не пришлось, а ведь Ройг очень опасался, что Дайре не упустит случая поломаться и подразнить. Нет, мигом содрал с Ройга штаны и завалил на походную койку. Взял торопливо, жадно, но достаточно осторожно. Ройг стиснул зубы — ему хотелось не размеренных, расчетливых движений, а ярости, страсти, безумия. Он пытался заставить себя молчать, пытался убыстрить темп, подмахивая Дайре, прижимая его к себе рукой, закинутой за спину, но тщетно. Прорычал сквозь зубы:

— Что за нежности, Дайре, мы на войне или где? Выеби меня, как мужик.

Дайре фыркнул тихонько ему в ухо:

— Как Князь Молний, да?

Ройг окаменел. Его всегда застигало врасплох, когда Дайре проявлял чрезмерную сообразительность.

— Как будто я Князь Света, — бросил он, и теперь уже Дайре шумно выдохнул и на мгновение застыл.

Он всегда так старался не поднимать глаз на своего командира. Уж конечно, чтобы не было видно похотливого огонька во взгляде. А вот Ройг слишком хорошо знал сына Кормака. Не надо было даже ловить его на взглядах исподтишка, чтобы догадаться, какое желание в нем пробуждает прекрасный и недоступный Диармайд Мак Брес. Не иначе как Дайре тоже ночами корчится от неудовлетворенного желания, как недавно корчился сам Ройг. От одного только намека он так завелся, что дал Ройгу все, чего тот хотел — и силу, и ярость, и бешеный напор.

Они стали потрахиваться регулярно, не слишком заботясь об осторожности. Что происходит на войне, остается на войне, таково было универсальное правило. В военном лагере все всё знали, но старались ничего не замечать. И расплата не замедлила воспоследовать. Ройг потом дивился: то ли они так торопились потрахаться, что не заметили ауру Князя Воды, то ли он ее специально приглушил, а значит, имел некоторые подозрения.

Они целовались и сдирали одежду друг с друга у кровати, и тут она сказала голосом Элаты Мак Лира:

— Смотрю, мой сюрприз удался! — и сам Князь Воды выпутался из меховых покрывал, обнаженный, красивый и очень рассерженный. Голос его звучал так ядовито, что отравил бы целое озеро.

На беду Ройг и Дайре не только целовались, но и трепались, подначивая друг друга, дразня Диармайдом, Нехтаном и даже Курои, который очень просился на войну. Дайре грозился выхлопотать ему разрешение, а Ройг грозился кастрировать его, если только посмеет. В общем, их свидание никак нельзя было выдать за случайную связь под влиянием момента, и Элата, судя по его разгневанному виду, видел их насквозь. Его было сложно обмануть, если он сам не желал обманываться.

Дайре был, конечно, верен себе и попытался что-то бормотать про интрижки на войне и что он в верности не клялся, но под ледяным взглядом Элаты быстро заткнулся.

Элата откинул покрывала, поднялся с ложа изящным текучим движением и принялся одеваться.

— Мне наплевать, с кем ты трахаешься, Дайре Мак Кормак. Это правда, мы друг другу в верности не клялись, я себе тоже ни в чем не отказываю. Но я не люблю, когда из меня делают идиота. Вы же не первый раз переспали, и даже не второй. Рискну предположить, что вы трахаетесь более-менее регулярно с самого твоего обучения в Тир Тайрнгире. Зачем было скрывать?

Ройг вздохнул. Он много что мог бы сказать: что они не обязаны афишировать свою связь, что в ней поначалу вообще было слишком много принуждения, и что ему, Ройгу Мак Ровану, связь с Дайре никак не добавит почета и уважения, так что скрывать ее вполне логично. А если кому-то не хочется знать правду, то можно не подкарауливать любовника, накрывшись с головой одеялом.

Но у Дайре вид был расстроенный, почти убитый, и Ройг заподозрил, что у него с Элатой все сложнее, чем просто ревность и недоверие. Видно было, что отношения ему все-таки дороги, и он боится их потерять. Не настолько, конечно, боится, чтобы не трахаться с кем попало, но настолько, чтобы понять, когда сделал партнеру больно.

А Элате, похоже, было очень больно, потому что голос его был холоден, как горный ледник. Чем сильнее был задет Князь Воды, тем язвительнее и холоднее он становился. Ройг никогда не видел, чтобы тот вышел из себя или, не дай Дану, зарыдал. Чаще от него рыдали другие, и даже Дайре опустил голову и залился краской стыда под беспощадным кнутом упреков Элаты:

— Я давно подозревал, Дайре сын Кормака, что я для тебя не более чем тихая, удобная гавань, куда можно заглянуть, отдохнуть, поразвлечься, а потом снова отправиться в погоню за всякими там Ройгами, Диармайдами и кто там у тебя еще был, всех не упомнить. Ты даже забыл, что сам пригласил меня нанести тебе визит в лагере.

Ройг закатил глаза, а потом сгреб Элату за тонкую талию, а другой рукой зажал ему рот. Раздраженно бросил Дайре, застывшему от изумления столбом:

— Дубина, соси прощения! Иначе он больше никогда на тебя даже не взглянет!

Элата дернулся, протестующе промычал что-то Ройгу в ладонь, и тут Дайре опомнился от ступора, брякнулся на колени и стянул с Элаты штаны.

Князь Воды был очень зол, но все же не настолько, чтобы применить силу стихии и раскидать их обоих, как щенков. Особенно когда Дайре принялся ласкать ртом его член, а Ройг — целовать плечи, пощипывать соски и нашептывать в ухо под волосами, что в военном лагере не церемонятся с красивыми юношами, особенно с теми, кто шпионит за командиром левой руки и командиром разведки. В общем, очень быстро у Элаты пропало желание немедленно покинуть шатер Дайре Мак Кормака, хотя на то, чтобы он перестал шипеть, язвить и выговаривать им обоим сразу за все, ушло намного больше времени и усилий.

Совершенно помирить их с Дайре не удалось. Элата оделся и ушел на рассвете, запретив Дайре даже ногой ступать на земли Наместника Запада. Конечно, это не помешало им время от времени встречаться в Эмайн Махе, но они перестали быть сладкой парочкой, как раньше. И Ройг уже достаточно хорошо изучил Дайре, чтобы понять, что сын Кормака все-таки об этом сожалеет.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

От автора

Надо бы еще главу написать, но боюсь сбиться в спойлеры: про последствия битвы при Ат Луайн и про то, как Диармайд стал Наместником Севера, а Дайре при нем Сенешалем, будет упоминаться в основном повествовании, поэтому пока не буду продолжать, а буду писать основной сюжет. Но вообще да, сердце Дайре в каком-то смысле занято именно Диармайдом, потому что его он долго и безуспешно вожделел. Понятно, что "сердце" тут очень условно, сердце Дайре мало с кем было вообще задействовано, но даже Ройг и Элата подходят, с ними у Дайре сложные и давние связи, и никакие фении, конечно, не могут с ними соперничать, поэтому Дайре никого никогда не обращал в тралла. Хотя вот не знаю, про войну и пленных варваров много можно насочинять, ну блин, это будет "Пламя Удуна" в другом антураже, хехе, не буду писать :)