Пятый зверь. Рассказы

Курои родился ночью. Роды прошли довольно легко, но не безболезненно. Ройг всегда удивлялся, почему женщины племени Дану должны мучиться родовыми муками почти так же, как последняя смертная крестьянка. Наверное, чудо рождения просто не может быть слишком легким.

Моранн так же мало была подвержена боли, как он сам, но «каменную кожу» по очевидным причинам использовать было нельзя, дурманящие и обезболивающие отвары так же слабо на нее действовали. Так что рожать ей пришлось без собственной магии, только при помощи молодой дамы-друида, ученицы Катбада. Все прошло хорошо и довольно быстро, не считая того, что она чуть не сломала Ройгу руку, которую сжимала в своей, и чуть не обрушила кусок крепостной стены бруга. Еще в горах грохотали камнепады и трескались скалы, но это были уже мелочи.

Ройг закатил трехдневный праздничный пир в Тир Тайрнгире, который почтили своим присутствием и король с королевой, и Нехтан с супругой, и Айлиль с обеими женами. Ну, и Элата с Дайре, конечно.

Удивительно, но все полгода или больше, что Дайре провел в бруге Инис Келт, это были «Элата с Дайре». Элата любил бывать при дворе в Эмайн Махе, и каждый раз его сопровождал Дайре — одетый пристойно, даже щегольски, приобретший вполне себе изящные манеры и придворный лоск.

Мало того, что Элата был таким хорошим наставником, они еще казались весьма увлеченными друг другом. Дайре не сводил глаз с Элаты, а тот прямо купался в лучах его восхищения. Да уж, что Дайре точно умел, так это создать впечатление, что его больше ничто в мире не интересует, кроме как потрахаться с кем-то конкретным и только с ним.

Они даже были в каком-то смысле хорошей парой — «красавица и чудовище», самый миниатюрный из Князей Стихий и самый высокий, один из самых красивых лордов Туата Де и тот, кого считали непривлекательным грубым мужланом.

Ройг не ощутил ничего похожего на ревность. С Элатой они спали иногда, но тому очень не хватало от Ройга влюбленности, восхищения, готовности вознести его на пьедестал. Он был старше, но Ройг все равно относился к нему немного снисходительно, как к младшему. Как к кому-то, кто немного несовершенен, но мил, и за это ему прощают несовершенство. Пусть стихия Элаты была необычайно мощна, пусть у него было много магических сил, но хорошим воином он никогда не был. Он был достаточно умен, но легко покупался на лесть, да и вообще не особенно часто использовал ум, будучи слишком сосредоточен на себе.

Вообще, Ройгу было даже немного жаль Элату. Тому как будто все время чего-то не хватало, чтобы занять подобающее место в иерархии Туата Де. Честолюбия? Искренности? Просто желания куда-то себя приложить? Элата был ленив, предпочитал делам чувственные удовольствия и даже в постели хотел, чтобы его ублажали и боготворили. Князь Леса, полный дурной неуемной энергии, был ему в самый раз, а вот Ройга больше возбуждал пламенный, деятельный Айлиль. Последний был, положим, не настолько красив, как Элата, но зато очень умен и искусен в придворных интригах. И говорить умел о чем угодно, не только о себе.

С другой стороны, хорошо Ройгу, который всегда считался самым умным из лордов Туата Де, причем не затратив на это никаких усилий. Самым красивым мужчиной считался Диармайд Мак Брес, самым великим воином — Руад Рофесса, самым умелым строителем и государственным деятелем — Нехтан Мак Этлиу, самым горячим любовником — Айлиль Мак Росса. Мнение просто бытовало, и все, никто не пытался подвергнуть его сомнению или, наоборот, обосновать. Но в общественном мнении Элата всегда был где-то на вторых и третьих ролях. Возможно, это и лишало его воли к действию: какой смысл, если все равно ничего не изменится.

Однако, вдруг нашелся лорд Туата Де, для которого Элата был не просто лучшим в мире, а единственным, как бы представляя собой целый мир. Неудивительно, что Элата тоже запал на Дайре. Настолько, что отлипнуть от него не мог. И при дворе они появлялись не так часто, почти не вылезая из бруга Инис Келт.

Ройг даже удивлялся, чем они там занимаются дни и ночи напролет. Трахаются, надо думать. Чем еще можно заниматься с Дайре Мак Кормаком. Разве что еще на охоту ездить.

Иногда он задумывался, каково это — валяться целыми днями в постели, предаваясь любовным утехам, не имея никаких амбиций, никакого желания заниматься делами или, упаси Дану, изучать науки. Это как море — кажется ласковым и теплым, плавай хоть целый день, не вылезая на берег, но рано или поздно оно высосет тепло твоего тела и силы к жизни, и ты утонешь. Движение необходимо для жизни, хотя несколько парадоксально для Князя Камня быть более деятельным и активным, чем Князь Воды.

Если совсем быть честным, Ройг когда-то давно почувствовал, что рискует навсегда утонуть в переменчивых, как море, глазах Элаты Мак Лира, и отдалился. Айлиль был совсем другой, необременительный и нетребовательный, он не затягивал в себя, как в омут, и Ройг с тех пор предпочитал его.

Хотелось бы верить, что с Дайре у Элаты сложится полноценный роман лет на сто хотя бы, ведь этому ничего не мешало. Ничего — кроме скотской природы самого Дайре.

Для начала Ройг обнаружил, что Дайре почти ничего не рассказал новому воспитателю о пребывании у предыдущего. И если что-то рассказал, то прилично наврал. Например, когда понадобилось присутствие Дайре, чтобы официально перед брегоном признать ребенка, рожденного Моранн, и сделать запись в архиве Маг Туиред, хранителем которого был Бран Мак Намара, Элата не казался удивленным. Но так закатил глаза и так небрежно поздравил Ройга, что было ясно: в интерпретации Дайре все выглядело так, будто Княгиня Камня, намного старше по возрасту и могущественнее, соблазнила юного воспитанника Тир Тайрнгире и использовала как племенного жеребца. Дайре всячески подтверждал эту легенду, притворно робея перед Ройгом, даже не поднимая на него глаз и бормоча все положенные вежливые слова себе под нос. Имя он, кстати, похвалил, хотя единственный раз, когда Ройг с Моранн подумали о Дайре, выбирая его —как оно будет звучать в сочетании с «Мак Дайре».

Ройг ухмыльнулся про себя и пригласил обоих на пир, хотя изначально не собирался это делать. Элата всегда делал вид, что не обижен на Моранн за то, что она отвергла его сватовство, но Ройг знал, что обижен. Он даже знал, что острая на язык сестричка сказала Элате: будь она мужчиной, а он женщиной, другой жены она бы себе не пожелала, а в мужья он все-таки не годится. Ройг тогда отругал сестру за грубость, но сам внутренне давился от смеха.

Следующие двадцать пять лет царила идиллия — и в Тир Тайрнгире, и в Эмайн Махе, и во всем Маг Туиред. Курои рос умненьким, серьезным ребенком, не склонным к шалостям, воспитывать его было одно удовольствие. Со смешанным чувством удовольствия и вины Ройг думал, как тот напоминает его собственного сына — всем, начиная с характера и заканчивая внешностью.

У Курои была такая же белая кожа и черные волосы, как у Ройга и Моранн, об отце напоминали разве только зеленые глаза, хотя были они не цвета листвы, а такие же яркие и холодные, как изумруды. Да еще, пожалуй, сложение — он был крупным мальчиком и быстро рос, а вот волосы расти не спешили, и Стихия Камня подчинялась ему далеко не так легко, как Ройгу в детстве. Впрочем, это все еще могло измениться с возрастом.

Дайре прошел обучение у Айлиля и Нехтана без приключений. Айлиль потом дивился в приватной обстановке: «Парень и парень, что в нем вообще нашел Элата? Я его, конечно, трахнул чуть не прямо с порога, так было любопытно. Ну да, энергии много, это большой плюс, но что еще-то?» Ройг пожимал плечами с невинным видом, а сам думал: «Вот попробовал бы не потрахаться с ним полгодика, сразу бы узнал!» Дайре был по природе охотник, его заводила только та добыча, которая сопротивлялась.

В должности королевского егеря он оказался прямо на своем месте, и король с королевой его очень полюбили. В приличном смысле полюбили — оба тогда еще были вполне увлечены друг другом, интрижкам на стороне не предавались, только изредка таскали женщин в общую постель, как слышал Ройг. Никогда мужчин. Нехтан Мак Этлиу всего лет сто как женился, жену обожал, на Севере царили мир и спокойствие — словом, идиллия.

Ройг не особенно следил за придворной жизнью, но роман Дайре и Элаты вполне благополучно продолжался. Дайре приобрел положение и вес при дворе, милость короля и королевы, придворный лоск и умение одеваться, и все это сделало его из выскочки и мужлана интересным мужчиной. Правда, покорителем сердец он не стал и кучу интрижек не завел, как будто храня верность Элате. Ройг подозревал, что все дело именно в том, что лорды и леди сами на него вешались, что лишало Дайре всякого интереса к ним.

Когда Курои исполнилось двадцать пять лет*, пришло время представить его ко двору. В это время ребенку впервые заплетали косу, он начинал осваивать магию Стихии, и ему можно было проходить сквозь кромлех на руках у взрослого.

*считаем, что у сидов пять лет идет за человеческий год, поэтому примерно как пятилетний человеческий ребенок, ну а совершеннолетие наступает в двадцать, логично.

У Ройга прямо сердце разрывалось, когда он смотрел на Курои, такого маленького в тронном зале перед креслами короля и королевы. Но мальчик справился отлично: изящно преклонил колено, приветствовал обоих государей без запинки, ответил на их вопросы, показал пару фокусов с драгоценными камнями, а потом преподнес их в дар королеве. На это королева пожаловала ему свое ожерелье, а король рассмеялся, спустился с возвышения, подхватил Курои на руки и подарил ему свой кинжал. Курои потом никогда с ним не расставался, и вообще Ройг подозревал, что именно в тот момент сердце племянника склонилось от наук и искусства к воинскому делу.

Следующим вечером в кабинете Ройга в Эмайн Махе ждал Дайре Мак Кормак. Ройг вздохнул, велел слугам никого больше не пускать, и запер дверь. Он примерно предполагал, о чем пойдет речь, и не ошибся.

— А ничего такой пацан получился, — сказал Дайре самодовольно, как будто его роль была намного больше, чем разок кончить. — К оружию тянется, рослый для своего возраста, крепкий. Тут мужская рука нужна — воспитать настоящего воина. Королева меня любит; как думаешь, согласится ведь, что пацану отец нужен, помимо матушки и дядюшки?

Ройг закатил глаза.

— Дайре, к чему эти реверансы? Думаешь, я поверю, что тебя внезапно обуяли отцовские чувства? Ты бы хоть попробовал просто предложить секс, без шантажа!

— А кто шантажирует? — Дайре, усмехаясь, сгреб его за талию, прижал к себе. — Мы оба совершенно свободны. Я — в том, чтобы заявить права на сына. Ты — в том, чтобы меня переубедить.

Ройг окаменел, упираясь руками в грудь Дайре, и прямо ощутил бедром, как у того встает. Нарочно провоцирует Ройга на сопротивление, потому что без власти и принуждения ему неинтересно. Стоило бы сейчас, конечно, размякнуть, повиснуть на его мощной шее и поцеловать взасос, но Ройг не умел притворяться настолько хорошо.

И если совсем уж честно, мысль о принуждении его самую чуточку заводила.

— Я хочу новый договор, — хрипло сказал Дайре, задирая на нем котту. — По которому ты будешь делать все, что я захочу, от заката до рассвета, раз в год, каждый год.

— Раз в десять лет, — сквозь зубы сказал Ройг, ненавидя себя, ненавидя Дайре, а больше всего ненавидя проклятую слабость в коленках и тихий голос, нашептывающий: «Ничего не надо решать, ничего не надо планировать, просто подчинись принуждению, иначе он отберет Курои и воспитает из него такую же мразь, как он сам...»

В итоге сошлись на «раз в пять лет». И даже новый договор заключили. Потом Дайре расстегнул штаны и надавил Ройгу на плечи. Ройг покорно встал на колени и отсосал.