Зверь внутри

 Я вышла на дорогу. Снега действительно было мало, даже не по колено. Это давало некоторую свободу.

Ветер трепал мою тонкую куртку, вылетали пряди волос из капюшона, их я обратно пальцами красными запихивала.

Глаза привыкали высматривать детали в навалившейся темноте. За оборотнем, что повалил Бестию на землю, лежали сумки.

Увязные с сумками не ходят. А это было добро оборотня, потому что рюкзаки, скрученные одеяла к ним, соответствовали его размеру.

— Остановись! — крикнула я. — Айя другая, она недавно стала Бестией!

Ветер дул мне в спину, я не чувствовала запах волка, но даже его взгляда хватило понять...

Что я поняла?

Это как заблудиться в лесу и наконец-то увидеть папочку. Другого сравнения я не находила.

И Полина видимо так же подумала, выползла из лесочка, но не рядом со мной, а как раз за спиной волка, давящего Бестию, рядом с вещами.

Волк глянул на ребёнка, я тут же кинулась к нему.

— Не трогай! — отчаянно кричала я.

Бестия уже не двигалась.

Он задушил её что ли?

Я подлетела ближе к волку, в нос ударил его запах.

Запах леса, запах чего-то забытого. И конкретно не сказать, что это такое. Скорее всего ощущение чего-то старинного, запах впечатления из детства, когда удивительно и ждёшь чуда.

Бестия лежала на земле. Не кричала, ещё дышала, вздымался её опухший живот. Выше живота торчали возбуждённые от мороза соски. На правой груди мелькала метка волка. С ударом сердца Айи светилась зелёно-голубым светом.

Волосы дыбом от этого.

Обернул?!

Волк недовольно кряхтел, отошёл от Айи.

Он горбился, и передние лапы свисали почти до земли. Когти на его пальцах оставляли след на снегу. Оборотень устало, направился к сумкам, где моя Полина оторвала одеяло от рюкзака и с головой в него закуталась. Она ещё и жевала что-то.

Волк не представлял для нас угрозы. Это на подсознательном уровне. Я не видела, но чувствовала, что моя волчица ему хвостом виляет.

Если бы он что-то захотел с Полиной сделать, я бы не смогла защитить. Поэтому не стоило сильно бушевать. Пока он спокоен.

Оглядываясь на Бестию, я пошла следом за волком.

— Кто ты? — спросила я, перекрикивая ветер.

Он не ответил. Ребёнка не тронул. Полина, видимо, тоже поняла, что этот огромный несуразный монстр вовсе не враг, стояла рядом с ним ни капли не боялась.

Волк дугой изогнулся, подхватил с земли странную сумку из которой торчали... Палки какие-то.

Подмышку сунул эту сумку, а потом оказалось, что это обмотки. Палки были смотаны толстой тканью. Волк на своих облезлых лапах подошёл к сугробу. Разматывал ткань и...

Я глазам не поверила!

Это были клинки!!!

Длинные тонкие мечи с рукоятями, обвитыми проволокой. Без изысков, то есть украшений не было даже на эфесе. Зато клинки имели серо-голубые разводы, кровостоки и обоюдно заточенные лезвия.

Предчувствие переполняло меня, я вся напряглась и задыхалась от восторга, от того, что знаю наверняка – сегодня мне бегать на четырёх лапах.

— Кто ты? — ещё раз спросила я.

— Аз Сечень, — глубоким утробным басом ответил волк.

Он присел на корточки и сложил клинки на чёрной ткани около себя.

— Разве Сечень ещё... Живы?

Он очень грозно глянул на меня, и я понуро втянула голову в плечи.

Вообще выводы делала из рассказов Тэхена.

Сечень – проклятый клан, где все разом съехали с катушек и нарушили волчьи законы, теперь проклятие на все кланы осело. Нет женщин. Нет детей. Вырождаются.

Оглянулась, чтобы посмотреть, как там Айя. Она продолжала лежать и беспомощно лапками шевелить.

Плевать на это проклятье! Главное, он поможет! Я уверена.

Посмотрела на суровую волчью морду и улыбнулась.

— Нам с Полиной надо перекинуться. Айя хочет быть волчицей, — я прижала к себе тёпленькую Полечку, которая подошла ближе и пыталась мне в руки сунуть украденный у старика сухарик.

Я не решилась взять еду.

— Это самцы ваши так решили. Вам же ничего этого не надо было, — зло заметил волк. — Один, Листопад в правое ухо пять лет воет, чтобы я сестру спас. Другой, вроде Ким, три месяца покоя не даёт, в левое орёт, чтобы я перекинуть жену помог. Спасу от вас нет.

Я не нашла, что ответить. Если вот так посмотреть... Если честно и правде в глаза! Дед прав полностью.

Разве когда я шла с Полиной за грибами, хотела я перекинуться и стать оборотницей?

Нет!

Айя хочет стать оборотницей? Я не знала, но вполне возможно, что Бестией не так уж и плохо быть, по крайней мере, без интеллекта и жизнь прекрасной кажется гораздо чаще, чем у думающих.

Полина? Ребёнок вообще течёт по реке жизни и пока не заморачивается.

— Так кто же ты? — шепотом поинтересовалась я.

Ветер так завывал, как волки, но старик услышал. Дёрнулось его рваное ухо. Волк отвернулся. Поднялся, скрипя телом, и пошёл к перелеску.

— Колдун древний. Дурни, вроде ваших кобелей, меня за бога принимают. Пусть, — он стал ломать сосенки. — Молятся, как всевышнему. Только вот беда, по их колдовству, слышу я. И спать супостаты не дают. Глупы они. Платить придётся.

Он наломал деревьев и понёс к клинкам.

— А дорого платить? — спросила я.

— Не кроваво, — успокоил меня древний Сечень, что вполне меня устроило.

Он сложил ветки в небольшой костёр. Оставил ещё на растопку. Приложил к ветвям лапы. Большие когтистые лапы! Под ладонями стало зарождаться тепло, неожиданно замелькали искры. Опускал волк ладони, и загорались от его колдовства холодные ветки деревьев. Так горели, словно маслом политы.

Ветер трепал пламя, как порванное красное знамя. Но потушить не мог.

Старик вокруг костра начал вбивать клинки, острием в снег и возможно до земли доставал.

Мы с Полиной молча следили за подготовкой к ритуалу. Колдун всё делал медленно: вымерял равное расстояние между клинками, что-то там высматривал, щуря один глаз. Не забывал в костёр веток добавлять. Смола трещала, запах приятный появлялся и сразу пропадал, ветер уносил дым мимо нас.

— Совсем мало осталось. Скоро сила Сеченя придёт, скоро быть мне в зените своего волхования, — говорил волк, продолжая свою работу.

Сечень. Январь. Я забыла совсем. Что сегодня тридцать первое декабря.

Вот и новый год.

Поздравляю, Т/и. Офигенно провожаешь старый год. Какой год, такие и проводы.

Видимо совсем близко время зенита славы этого старика. Он выпрямился, расправил спину. Она стала наливаться силой.

Костлявые руки, словно верёвками, оплетались тугими мышцами, которые хорошо было видно под короткой шерстью. Да и шерсть сама меняла цвет. Сечень становился белым. Закинул морду к ночному бушующему небу. Вылезла с головы по спине гребнем белоснежная грива, хвост увеличился в размере, стал меховым, на вид мягким.

Богатырь оборотного мира возвышался над нами.

Волк завыл. Гулко, протяжно.

С ветром понёсся снег.

Пурга началась, маленькими смерчами завихрилась вокруг костра. Словно невидимые снежные девы, танцевали потоки воздуха. Пламя разгоралось прямо к небу, выше самого колдуна становилось и отражалось в его сияющих бело-голубых глазах.

— Ты первая, — волк стянул с моей девочки одеяло.

Я что-то хотела сказать против, но раскрыла рот, а звука не выдавила.

Он окутал меня паутиной своего сильного колдовства, и я была не в состоянии остановить Полечку.

Девочка разделась. Снимала костюм, трусики и маечку. Волосы распустила. Смело так кинулась.

Не смогла бы такая маленькая круг перепрыгнуть, но волк, не прикасаясь к ребёнку, ладонью подогнал. Голыми ножками Поля пробежала по снегу и прыгнула над клинками, над костром...

И пока в полёте девочка была, загорелись двенадцать клинков синим пламенем, соединились вместе молниями. В них костёр танцевал, за ними пурга выплясывала.

Полина приземлилась на землю серым смешным волчонком и почти сразу в снегу утонула. Я звучно выдохнула, ослабла, глядя, как мой пушистый ребёнок весело вылезает на дорогу и начинает резвиться.

Расстегнула куртку, вылезла из штанов. Носки, замороженные еле с ног стянула.

До дрожи голос волка, что перечислял месяцы года.

— Сечень, Лютый, Березень, — волк указал мне на костёр, который продолжал раздуваться. — Кветень, Травень, Червень.

Подошла к костру. Ещё раз оглянулась на Айю. Она уменьшилась в размере и покрылась белой шерстью.

Я улыбнулась. Теперь она станет волчицей.

— Липень, Серпень, Вересень, — волк легонько подтолкнул меня к ритуальному костру. — Кастрычник, Листопад, Снежник!

Я разогналась, что было сил и прыгнула над светящимися клинками и костром.

Она сильно укусила мою морду, что я заскулила. Тут же стала зализывать ранки. Боль мгновенно прошла, её слюна на лютом морозе превратилась в лёд.

Я мигом на неё резво прыгнула. Мы кубарем покатились по снегу, затоптав мелкую Полинку.

Казалось сил столько, что ещё четыре дня резвиться можно. Но играясь, с белой волчицей налетели на огромного волка.

Айя тут же закусила его бороду. Волк довольно глаза прикрыл от удовольствия и морду вверх поднял. Я присоединилась, покусывала и лизала густую белоснежную шерсть Сеченя.

Самец поднялся.

Айя меня намного крупнее и то, до колено не доставала холкой гигантского оборотня. Он не спеша шёл. Мы бежали. Полина еле поспевала. Но так, как в волчьи игры мы её не брали, сил было в сером волчонке очень много, и она даже пыталась вперёд Айи забежать. Та не дала, всё же по сугробам идут вначале самые сильные. Но наглый серый волчонок залезла между альфой и белой волчицей, как взрослая, впереди стаи.

Я последняя шла.

Метель утихомирилась, и тучи на небе расходились. Ледяной луч бледной луны освещал пар, что мы выдыхали. Серебрил сугробы, делал мир черно-фиолетовым и таинственным.

Но для меня ощущение сказки прошло бесследно, я просто – море позитива, верующее что всё будет просто отлично, ведь альфа рядом. Он позаботится, согреет и накормит. Совсем скоро мы выйдем из глухого леса и там, где водится зверь, пойдём на охоту.

Покушаем!

Потом куда-то на север отправимся, на свою территорию, потому что это место злое. Граница с миром людей, здесь живут всякие злые волки. Кветени и Листопады. Нам с ними не по пути. Если появятся, альфа их всех загрызёт, он у нас самый сильный. Но лучше уходить.

Куда пойдём? Неважно, главное за ним. Волком с белым хвостом.

Хорошо.

Надёжно.

Идёшь себе за альфой, ни о чем не беспокоишься.

— «Т/и!» — где-то в голове прозвучал мужской голос.

Я не сразу поняла, что происходит.

Впереди волк шёл. Огромный белый. И двух волчиц не было видно из-за его пушистого хвоста. Я отставала.

— «Т/и, любимая! Т/и, не уходи с ним!»

Мы вышли из леса и оказались на поляне.

Я знала это место!

Но оно изменилось с осени. С одной стороны стеной возвышался хвойный лес, с другой в снегу утопали маленькие деревца. Обрыв высокой скалы, с которой открывался завораживающий вид. Осенью он был другого цвета.

Небо яркой розово-фиолетовой сферой раскинулось над миром. Восходило солнце только-только. Темнели вдали силуэты гор. От них стелился бесконечный лес. Заснеженный. Укрытый толстыми белыми шапками. И петляла по нему широкая река, покрытая льдом. Она отражала ледяной гладью первые лучи солнца, становилась кровавой.

Здесь Аглай Листопад меня домогался. Угрожал, что отдаст своим Увязным, если не дам. Обещал, что женится, хотя на тот момент уже знал, Полина его истинная. Суку из меня хотел сделать.

Хорошо, что Тэхен его прищучил...

Тэхен?!

Тэхен!

— «Т/и. Девочка моя! Остановись, любимая! Он силой не уведёт!»

Я как вкопанная замерла на месте с ужасом глядя, как Сечень берёт плату за свой ритуал.

Он уводил нас с собой.