Надменная принцесса

Митя Погодин припарковал свой белый «Ларгус» неподалеку от входа в издательство отца, но не спешил выходить из машины. Какое-то время он смотрел на раздвижные двери, через которые постоянно кто-то проходил. Это здание принадлежало одному из самых крупных издательств страны, ежемесячно издававшему множество книг. Казалось, что офис такой компании должен был быть похож по меньшей мере на офис какого-нибудь «Гугла» в Кремниевой долине — креативного вида молодые люди, одетые в немного нелепую, бесформенную одежду, которую впору носить только дома, когда тебя никто не видит, и не менее креативные рабочие пространства, где эти сотрудники могут принять такую же нелепую, как и их одежда, но удобную для них лично позу, и в этой позе их креативные навыки проявятся сильнее всего.

Однако все эти люди, которых сейчас видел Митя, были самыми обычными людьми, в самой обычной одежде. Они выходили на улицу, чтобы покурить в специально предназначенном для этого месте, выпить кофе и поболтать о том, о чем не поболтаешь в офисе.

Девушек было больше, чем мужчин. Они собирались в маленькие кучки не более чем по два человека, в то время как мужчины курили, пили кофе и размышляли по большей степени в одиночестве.

Все эти люди были настолько разными, что им было сложно сплотиться даже в группу из трех человек, не говоря уже о группе какого-то большего размера.

Раньше Митя часто бывал у отца в издательстве и еще тогда заметил странную атмосферу, царившую там. В редакциях всегда было тихо, каждый был занят своим делом. Раньше Митя не понимал, а теперь понял — всех сотрудников подбирали так, чтобы они очень друг от друга отличались и не имели никаких точек соприкосновения, чтобы каждый сидел в собственном углу и варился в собственном соку, занимаясь только собственным делом. Как только образовывалась кучка больше, чем из двух человек, не важно, где именно — в офисах редакций или на улице за кофе и сигаретой, зачинщика тусовки в скором времени выявляли и ликвидировали самым безжалостным образом. Это было место, где не приветствовалось отвлекаться от работы.

Это очень сильно отличалось от атмосферы, царившей на их с Киром проекте, где у всех сотрудников была не только одна общая цель в работе, но и общие интересы помимо работы, поэтому в офисе всегда было оживленно.

Митя Погодин, воспитанный совершенно на других принципах организации работы, когда, вроде бы, есть команда, но каждый в ней сам по себе, всю свою жизнь прожил, полагаясь именно на эти принципы. Пока не увидел, что жить можно по-другому и другие варианты жизни гораздо более эффективны.

Мешало ли установившееся в их с Киром офисе настроение достижению целей компании? Совершенно точно не мешало, скорее даже помогало! Митя увидел на живом примере, что, оказывается, можно делать не только так, как делал он — вечно один и сам за себя, не прося ни у кого помощи и не спрашивая совета, а что гораздо лучше делать прямо противоположные этому вещи.

Митя Погодин очень дорожил атмосферой, царившей на их с Киром проекте. Он немного боялся, когда ехал в издательство отца и сомневался, стоит ли поступать так, как он задумал поступить, но, увидев все собственными глазами — этих людей, стоящих возле входа в издательство, Митя решительно отбросил все сомнения.

Нет, он не позволит разрушить то, что они с Киром с таким трудом построили. Точнее, сам-то он мало принимал участие в строительстве, но наблюдение за процессом и косвенное в нем участие очень много дало Мите — он изменил свои взгляды на жизнь, свои ценности. И сейчас он знал точно, что к своим старым ценностям и взглядам он возвращаться не хочет!

Митя вышел из машины. Он вошел в дверь, минуту назад бывшей предметом его наблюдений, и подошел к большой, длинной стойке, за которой сидело три администратора.

— Чем я могу вам помочь? — спросила его девушка, голос которой показался Мите немного высокомерным и заносчивым.

— Я бы хотел поговорить с генеральным директором. Он сейчас на месте?

На лице девушки промелькнуло удивление. Ее взгляд скользнул по внешности и одежде Мити.

— У вас назначено? — спросила она.

— Нет, — ответил Митя.

— Тогда, боюсь, ничего не получится.

— Позвоните секретарю и скажите, что его хочет видеть Погодин Дмитрий Петрович.

— Хм, ну хорошо, — девушка недоверчиво посмотрела на Митю.

Она набрала какой-то номер и слово в слово передала то, что сказал Митя. Какое-то время она ждала, а потом ее брови удивленно подскочили. Она повесила трубку и подняла глаза на Митю.

— Проходите, пожалуйста, — пробормотала она, явно смущенная. — Вам нужно подняться...

— Спасибо, я знаю куда идти, не утруждайте себя тем, чтобы рассказать мне, как туда добраться.

Митя поднялся на лифте на нужный этаж. Кабинет его отца был не просто кабинетом генерального директора, а отдельным государством. Вместе со всеми прилегающими к нему территориями, зона руководителя занимала целый этаж в принадлежавшем издательству здании.

Митя отлично знал дорогу. Он уверенными шагами прошел по веренице коридоров и, наконец, остановился перед раздвижной стеклянной дверью в огромную приемную.

— Здравствуйте! — коротко сказал он секретарю и сразу же, без стука, открыл дверь кабинета своего отца.

Петр Громов сидел за огромным столом. На нем была темно-синяя рубашка без галстука с расстегнутой верхней пуговицей и запонками на манжетах. Петру Ивановичу было далеко за пятьдесят, но глядя на него было сложно определить его настоящий возраст — он был стройным, подтянутым, его лицо было красивым и холеным. Петр Громов выглядел очень хорошо и определенно не на свои годы.

Митя прошел в кабинет и молча остановился напротив своего отца.

Увидев его, Петр Громов улыбнулся. Митя Погодин отлично знал эту улыбку. Иногда ему казалось, что его отец просто не умеет улыбаться по-другому, по-настоящему. Он, вроде бы, улыбался, но выражение его глаз всегда было холодным, поэтому улыбка его получалась какой-то странной, словно это была не улыбка, а приговор.

— Ну здравствуй, сын! — первым нарушил молчание Петр Громов.

— Здравствуй, папа, — спокойно ответил Митя.

Митя Погодин давно не считал Петра Громова своим отцом, точнее, у него не было к нему привязанности. Слово «отец» было для Мити не более чем идентификатором, по которому можно было определить человека, но в остальном слово «папа» было для него совершенно пустым и не несло заложенной в него смысловой нагрузки. Поэтому Митя, не испытывая сыновьих чувств, совершенно не смущаясь продолжал называть этого человека отцом.

— Что привело тебя ко мне? — улыбнулся Громов. — Не пойми неправильно, я рад тебя видеть, просто ты никогда раньше не приходил первым.

Митя подошел поближе к столу, за которым сидел его отец, и присел на большой удобный стул прямо напротив него.

— Я пришел забрать то, что ты мне обещал, — сказал он.

— О чем ты? — не понял Громов.

— Права на иллюстрации и книги моей мамы, — ответил Митя, глядя прямо ему в глаза.

— Кстати об этом! Хорошо, что ты первый начал этот разговор. Ты ни о чем не хочешь мне рассказать?

— Например? — не понял Митя.

— Например о том, что у тебя с сыном Павла Ивановича?

— У нас с ним то, чего вы с вашим другом оба хотели, — сказал Митя, скрестив руки на груди.

Петр Громов удивленно поднял брови:

— А чего же мы хотели?

— Ты сам не знаешь, чего хотел, папа? — усмехнулся Митя.

— Я-то знаю, чего хотел, но вот что из этого получилось мне не совсем понятно.

— С каких пор я должен перед тобой отчитываться? — удивился Митя.

— Ну тогда о каком выполнении обещаний с моей стороны может идти речь? Отчитаться — это именно то, что ты должен сделать согласно нашей с тобой договоренности. Отчет об успешном выполнении твоего задания — только он обязывает меня выполнить данные тебе обещания.

— Не припомню, чтобы мы обговаривали сроки выполнения. И, видишь ли, на днях кое-что произошло. Один из участников договора с вашей стороны, а именно отец Кира, прервал его без предупреждения и объяснения причин. Значит, речь идет не только о полной оплате с твоей стороны, но еще и о штрафных санкциях.

— Как интересно ты стал разговаривать, — одобрительно поджал губы Громов. — Никогда бы не подумал, что услышу от тебя такие слова. Значит, все-таки чему-то тебя сын Нарциссова научил.

— Так что насчет моей просьбы? — перебил отца Митя.

— Какой? Насчет издательских прав? Конечно же нет!

Митя Погодин сжал кулаки:

— Значит, нет? Тогда отцепись от моего проекта!

— Какого твоего проекта? — удивился Петр Громов.

— Того самого, который сейчас твои подчиненные самым бессовестным образом захватывают.

Петр Иванович нахмурился:

— Ничего не понимаю. Какое отношение ты имеешь к этому делу?

— Очень интересно все складывается, — рассмеялся Митя. — Ты даже не посмотрел на фамилию владельца компании, прежде чем запустить туда свои руки?

Петр Громов пристально посмотрел на Митю, а потом набрал номер по внутреннему телефону:

— Принесите мне документы по нашему последнему делу о слиянии. Да, прямо сейчас.

Когда документы принесли, Петр Громов открыл их и бегло просмотрел.

Потом он снова набрал внутренний номер:

— А кто занимается этим делом? А Стасу вы показывали? Нет? Тогда все понятно.

Петр Громов бросил трубку и снова посмотрел на Митю Погодина:

— Действительно, по документам ты числишься владельцем компании. Но как же так получилось, что ты смог вывести ее на такой уровень за столь короткий срок?

— Это уже не твое дело. Притронешься к ней хоть пальцем — очень об этом пожалеешь.

— А знаешь что? Почему бы мне не довести начатое до конца? — Петр Громов снова начал изучать документы — Я смотрю, тут дело уже почти сделано, все твое имущество в данный момент располагается уже на нашей территории, и огромная часть этого имущества и так принадлежит издательству и находится у вас по договору ответственного хранения или реализации.

— Я предполагал, что ты так скажешь, — усмехнулся Митя. — Ты был бы не Петр Громов, если бы не распотрошил бы своего собственного сына. Но и я пришел к тебе не с пустыми руками.

Митя протянул Петру Ивановичу папку.

— Это тебе небольшой подарок, — сказал он.

Петро Громов взял папку, открыл ее и быстро пролистал несколько первых страниц находящихся в ней документов. Но по мере того, как он их читал, темп просмотра становился все медленнее. Уже через несколько минут Громов полностью изменился в лице, с него исчезал его фирменная улыбочка.

— Ты ничего не сможешь доказать, — он посмотрел на сына.

— Хочешь меня испытать? — улыбнулся Митя.

Теперь уже его собственная улыбка стала такой же, какой недавно была у его отца — он улыбался, но взгляд его был холодным:

— Я даже расскажу тебе как поступлю. Я пойду с этим к твоему самому крупному конкуренту, какого только смогу найти, а он идет с этим в налоговую. Я бы не привлекал к этому твоего конкурента и сам пошел бы с этим в налоговую, но твои активы по моим меркам пока что слишком дорогие и я не смогу выкупить издательство даже после того, как по нему пройдется налоговая. Но твоему конкуренту такое приобретение, пожалуй, будет вполне по карману. Он купит тонущее предприятие за копейки. Удивляюсь, как он сам до сих пор до этого не додумался.

— Где ты это достал? — прищурился Громов.

— Где достал там уже нет.

— Меня этим не проймешь, — усмехнулся Петр Иванович.

— Не проймешь? А вот это ты зря. Скажу тебе больше. Как только я выйду из этого кабинета — ты обречен. Надеюсь, ты понимаешь, что это всего лишь копия, а оригиналы в надежном месте. Так что у тебя два варианта — или убить меня, или делать то, что я скажу.

— И чего же ты хочешь? Ты затеял все это, только чтобы получить права на иллюстрации и книги твоей матери?

— Пожалуй, правами ты теперь не отделаешься. Не поможет даже то, что ты оставишь мою компанию в покое. Ты слишком много сказал и сделал, чтобы я смог это забыть.

— Так чего же ты все-таки по итогу хочешь? — Петр Громов скрестил руки на груди.

— Я хочу все издательство целиком, — твердо сказал Митя.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас собрал все свои вещи и убирался отсюда подальше. Мои юристы свяжутся с тобой для переоформления документов.

— Забавная шутка, — рассмеялся Громов.

— А это не шутка, папа. Все очень серьезно. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для тебя будет. Если ты думаешь, что у меня дрогнет рука и я не решусь уничтожить все, что ты создал, то ты сильно ошибаешься. Не дрогнет. Мне даже все равно, сделаю это я, кто-то другой или ты сам предпочтешь убить свой бизнес. У тебя только один выход — или ты отдаешь это мне или все это умрет. Я позабочусь о том, чтобы в крышку гроба бизнеса всей твоей жизни вбили большие и толстые гвозди.

Петр Громов пристально посмотрел на Митю, а потом встал со своего роскошного директорского кресла и хлопнул в ладоши. Затем он хлопнул еще раз, и еще раз, сначала хлопки были медленными, но постепенно их скорость нарастала и уже через несколько секунд Петр Громов оглушительно аплодировал Мите.

— Браво! Вот это мой сын! Наконец-то, не прошло и двадцати пяти лет! Долго же мне пришлось ждать, чтобы увидеть свою кровь! Ай да сын у Павла Ивановича, ай да Кир! Знал бы, насколько эффективны его методы, давно бы уже попросил его о помощи!

— Кир тут не при чем!

— Не при чем, говоришь? А знаешь, мне даже интересно, сможешь ли ты хоть что-то сделать без него. Готов спорить, что проект, за который ты сейчас так вдруг стал переживать, целиком и полностью заслуга Кира Нарциссова. Отжать что-то — дело не хитрое. Как потом управлять-то всем этим будешь, тем что ты сейчас хочешь забрать, спасая ваш стартап? Без друга-то своего? Готов спорить, когда Кир Нарциссов узнает, кто ты на самом деле, он не слишком захочет иметь с тобой что-то общее. А что ты вообще без него из себя представляешь?

Митя Погодин тоже встал:

— Это тебя уже не касается. Даю три дня на размышления. Если через три дня твой юрист не связывается с моим юристом, я передаю документы в нужные руки.

Митя Погодин развернулся и вышел из кабинета, не оборачиваясь.

Петр Громов какое-то время молча смотрел ему вслед, а потом гордо улыбнулся:

— Мой сын!

Боялся ли Петр Громов угроз Мити Погодина? На самом деле — нет. Он бы с большим удовольствием посмотрел на попытки сына уничтожить дело жизни своего отца и понаблюдал бы за тем, как иллюзии Мити разбиваются о жестокую реальность.

Однако Петр Громов мыслил шире. Ему не нужны были отведенные Митей три дня для принятия решения. Петр Громов уже все для себя решил. Он сыграет со своим сыном в эту игру и позволит, наконец, осуществиться своей давней мечте. Он создаст все условия для того, чтобы Митя Погодин научился эффективно управлять огромной компанией сам, без расчета на чью-то поддержку и опору, в самых экстремальных обстоятельствах.

Петр Иванович Громов всегда был мастером слова, которое вело нужных ему людей в нужном ему направлении. Он знал что, кому, когда и как необходимо сказать, чтобы задеть самые чувствительные и болевые точки и таким образом скорректировать чьи-то действия.

Сейчас Петр Громов совершенно точно знал, где находится самая чувствительная точка его сына и, не испытывая ни малейших угрызений совести, что есть силы давил на нее. Потому что только через давление на эту точку он мог получить так давно желаемый им результат.

-------------------------

Если Петр Громов, то только Федор Бондарчук! Ха-ха, если бы когда-нибудь эту историю экранизировали, не представляю никого, кроме Бондарчука в роли Громова ^^