Гость.
От этого старший аж подскочил.
— Чт... чего?.. — испугался он, нахмурившись.
— А что мне ещё сказать? Мне бежать надо, а ты тут распинаешься. Хочешь, чтобы я к Глебу пришла вся сырая?
— Да я на пару слов! Ну пожалуйста... — жалостно умолял парень.
— Ладно. Хрен с тобой. Я только на два минуты, не больше. — сдалась она, а после задумалась, — Так... ну ему готовка нравится очень, всякие вкусняшки, формочки... Потом из цветочков... как ни странно, розы. И да, не спрашивай, мальчик тоже любит букеты. Дальше... духи у него любимые... это такие с нотками малины что ли. Забыла бренд. В общем всё такое ванильное, карамельное либо ягодное. Дальше любимый цвет, на удивление, чёрный, хотя по его светлому лицу так и не скажешь... Ну и вот. Это самое основное. — перечисляла дамочка, загибая пальцы.
— Боже! Лиза! Спасибо огромное. Не знаю, как отблагодарить. — записывал всё в заметки Вадик.
— Не надо ничего! Для меня... подарком будет то, что вы с Глебом померитесь наконец. А остальное неважно.
— Просто... он для меня словно фарфоровая статуэтка... — загадочно промолвил тот, — Когда смотрю на руки, кожу... в этом убеждаюсь. Боюсь, ни дай бог, как-то задеть и оставить на нём трещины. Он просто такой... такой... нежный парень. Хрупкий, будто еле видимый лёд на реке, как и в его глазах. Холодный весь... жалуется, что не хватает очень тепла. А коснёшься, растает и превратится тут же в воду... Понимаешь?.. Глеб... он... радует одним своим видом и присутствием в повседневной жизни. Увидишь где-то вдалеке, уже в улыбке находишься, не замечая.... У меня никогда такого не было. — смотря куда-то на проезжающий рой иномарок и фар, замолк Вадик, вспоминая печально парнишку, — Не осознанно... скучаю по нему под вечер, как родной уже почему-то... может ментальная связь... — через робость выдаёт на одном дыхании. — Несмотря на вышеперечисленное, он в то же время и солнце, что освещает и заряжает позитивом на целый день... А эту неделю я был таким тусклым, что просто не описать никакими эпитетами...
Поднялся небольшой прохладный ветерок, начиная аккуратно поднимать и опускать угольные волосы Самойлова. Шарф его легонько уходил в сторону, за направлением стихии. А Лиза всё стояла неподвижно, спрятав руки в карманы, за перчатками. Она была в полном замешательстве от этого нового знакомого. Теперь стало понятно, почему толком Глебка про него не говорил. И вправду... загадочный принц, будто не из этих земель, а с другой вселенной. В глубине души аж обидно стало, что Лизавета не встретила его раньше, возможно влюбила бы Вадика в себя.
Покумекав пару секунд, девушка что-то придумала.
— Вадим. Слушай... есть у меня одна идейка.
***
Но не успела договорить Ломакина, как запись резко оборвалась, не давая узнать конец всей заварушки.
Глебушка по ощущениям потерял дар речи и, вероятно, умение дышать. После последнего монолога Вадика, парень чуть не откинулся от настоящего стыда и смущения, что даже волосы встали дыбом на руках.
— Вадик... что ж ты такое вытворяешь с моим лицом. — промолвил юноша шёпотом со своими красными вовсю щеками, перевернувшись на спину. — Боже... зачем так раскрываться Лизе? Я так не хочу, чтобы она была в курсе всего и лезла не в своё дело... Ох, Вадик... с тобой реально с ума сойдёшь...
***
Следующий день. На часах давно перевалило за час дня. Кто-то уже обедал, может работал, а Глебка только протирал глаза от наступающего тяжёлого пробуждения. Вчера он довольно-таки поздно лёг, не как обычно. После неожиданного послания, тот не мог ни о чём больше думать, кроме как о Вадиме. Что ни мысль, то сразу его лик в сознание всплывает. Ни минуты покоя от него не было. Теперь Самойлов не то, что речь не знал какую подобрать при встречи, а даже боялся посмотреть. Слишком... интимно сказал Вадик, деликатно, с предпосылкой. Вот только... зачем ему нужна информация о цветах? О духах? А тем более о любимой палитре... Это же чересчур банально. Да и тем более сейчас всё нужное о человеке можно узнать через соцсети. Для чего надо было допрашивать Ломакину после учёбы... Непонятно. Именно в таких раздумьях он и провёл целую ночь.
Пока наш соня кое-как дремал, не сумев, пересилить себя и встать, Лиза, на удивление, совсем не спала, а готовила обед. Да-да, сама Елизавета — противница любой готовки и за духовкой? Что-то невообразимое.
Так как был разгар осени, девушка решила запечь в духовке немного тыквы, чтобы она заменила гарнир. Заправив её специями и лимоном с перетёртым имбирём, положила на противень и выставила время. Отправив своё творение в духовку на час, Ломакина сразу начала кому-то быстро написывать, на вид походило, что намеренно, будто для гостя была затеяна вся эта готовка. Только вот кому... она пока не признавалась.
Глебушка сквозь муки с поднятием конечностей вышел из комнаты девушки, направляясь в гостиную. С трудом переставляя ноги, тем самым совершая ленивые шажочки, парнишка, нахмурившись, подошёл к подруге, одновременно почёсывая головушку. У него был достаточно утомлённый вид. Он не мог поверить в то, что ото сна можно настолько устать, ведь по идеи должно работать совершенно наоборот...
— Лиз, а что ты делаешь? — зевая, удивился Глебка, видя её в зоне кухни не в роли потребителя.
Ломакина тут же вздрогнула, подозрительно пряча телефон за спину и разворачиваясь.
— Опа, Глеб. Проснулся наконец! — наигранно выдавила эмоции. — А я здесь... ну... решила, в общем, попробовать себя в роли шефа... Посмотрим, что из этого выйдет.
— Я уж подумал, что к нам зайти должны. — в точку подметил тот.
— Пф! С чего ты взял?.. — уводя взгляд, отмахнулась Елизавета, облокачиваясь о столешницу.
— Лиз, я тебя знаю, как облупленную, и твои повадки в том числе. Признавайся, кто припрётся? Опять какие-нибудь девки с бухлом? — негодовал Самойлов, ставя чайник, чтобы сварганить себе чашку кофе.
— Ну почему сразу девки?.. — обиделась чуточку за подруг.
— Как их там? Даша и... Карина вроде? Они уже настаебенили каждые выходные приходить! Вы если и хотите посидеть вместе, то давайте как-то по очереди. Я уже заебался после вас дом убирать. Нажрётесь, как свиньи, а мне потом как всегда всё в порядок приводить.
— Ну Глеб... у них же общага!
— Захотите выпить, тараканов потерпите! — потребовал он.
— Ну ладно, ладно... больше не будем бухать у нас. — согласилась печально Лизавета.
Как тут ей пришло сообщение на телефон: «Уже подхожу, буду через пять минут». Глебка не успел рассмотреть отправителя этого известия, что очень расстроило его. На Лизе за секунду появилась ухмылка... которая опять не радовала, а больше нагнетала каким-то подвохом. Но поведя бровями, парнишка решил не придавать особого значения к странному поведению Ломакиной, а пойти с горем пополам в ванну, чтобы наконец пробудиться.
— Хорошо, Лиз. Если к тебе придёт твоя Даша, долго не засиживаетесь? Ок?.. А то я в душ собираюсь, не хочу никого смущать. Выйдите вместе, да прогуляйтесь до бара может. За тыквой я присмотрю.
Такое предложение зашло Лизавете как ничто другое. Задумавшись об этом, она покинула кухню, вбросив Глебу следующее:
— Глеб, я щас буду краситься и надевать линзы... Поэтому, пожалуйста, можешь открыть дверь, если постучат? Это ко мне, не бойся. Просто скажи, чтоб проходили. Понимаю, моешься... но ты в курсе, что я в прошлый раз чуть глаза не лишилась... Так что меня отвлекать не стоит.
Угрюмо вздыхая, Глебка лишь угукнул, заходя в ванную. И вправду, Лиза была сегодня слишком подозрительная. Парень запереживал даже пуще прежнего. Девушка если и устраивала какие-либо сюрпризы, то делала это максимально беспалевно и правдоподобно, что никаких вопросов не возникало. А тут... вообще нет скрытий происходящего...
Сняв с себя пижаму, оставаясь полностью обнажённым перед зеркалом, Глебушка зашёл в душевую кабину, стараясь расслабиться от некой суеты в голове под горячим водяным потоком.
— Странная она какая-то... — бурчал тот, дотрагиваясь до средств и натирая своё тело, — Нет, ну если и подготовила сюрприз, то замечательно... Но не также очевидно. Интересно, что это может быть?
Глубоко вздыхая, Глебушка, прикрыв глаза, наслаждался температурой. Ему нравились такие ритуалы в душе, когда себя разотрёшь разными гелями, скрабами, а после лицо намазюкаешь кремушками. Такая рутина расслабляла, как и горячая вода сейчас, заставляя больше уйти в сон, нежели взбодриться.
***
*Мой друг — Би-2*
Услыхав в прихожей обещанный стук, Глебушка, поспешно обернувшись в халат, направился к входу в двушку. Убирая мешающиеся пряди назад, стал открывать замки, даже не соизволив заглянуть перед этим в глазок, чтобы убедиться в своей безопасности. Провернув последний механизм — щеколду, дверца машинально открылась, и в помещение начал заходить человек. Не успев поднять и взгляда на него, как в лицо сразу же устремились... Не поверите... Цветы! Самые настоящие, живые. Чудесный букет, нежных по запаху роз, обезоружил парнишку. Неловко проморгав, держа по инерции презент, Самойлов не смог сначала и сообразить, что вообще происходит. Но всё же, удосужившись посмотреть на гостя, он тут же чуть ли не падает от увиденного. Очи зацепились за знакомое больно телосложение, грудь, плечи... Перемещаясь ещё выше и выше, встретило парнишку окончательно... лицо Вадима. Да-да, мать его, Вадима!
Зрачки у младшенького мгновенно сузились от резкого испуга. Ноги подкосились, а кисти сжались. Вот вам и сюрприз, как говорится.
Вадик смотрелся очень красивым в дверях. Не сказать, что он и в повседневной жизни одет как-то не так... Но сегодня почему-то отличился своим внешним видом. На нём был чёрный бадлон с длинным подвёрнутым воротом, как тогда из фантазий с пианино. Тёмное пальто, которое делало парня ещё более вытянутым. Серые прямые брюки... Волосы привлекательно были уложены волнами. Они и так по природе у него такие, однако решил сделать укладку для пущего объёма. Руки, симпатично украшенные серебряными колечками, завораживали утончённостью и силуэтом виднеющихся немного венок...
С каждым таким мгновением, как студент рассматривал приятеля, в нём пробуждались какие-то новые чувства, похожие возможно на те вечерние. Внизу живота что-то стало колко шевелиться, издавая приятные искры, словно... так называемые бабочки. Дыхание становилось всё медленней и медленней, заглатывая каждый миг с большей заинтересованностью. Голос его дрожал. Он не хотел ни в коем случае ругать Вадима за его приход, наоборот. Для него тот ощущался подарком на целый день. Ведь, как говорил раннее старший, они друг другу батарейки, заряжающие хорошим настроением на сутки.
Ответно пялясь на Глеба, Самойлова встретили мокрые кудри, вышедшие только что из душа. Белый халат, который еле прикрывал юноше колени. Стройные ноги, выглядывающие из-под пышного букета. Смущённое личико, которое опять наполнялось пунцовыми красками, заражаясь от роз... Всё это лишь наводило на желание улыбнуться этому мокреньком чуду, всё не уходящему из головы хозяина. Столько дней Вадик томился, чтобы просто взять и!.. Поговорить, дотронуться кончиками пальцев, сказать, как было одиноко ему там в универе. Спросить: «Как дела? Как самочувствие? Как однокурсники? Как поживает тётя из Нижнего? Как там любимая сумка у Глеба, которая порвалась после физры? Как та цепочка, которую младший всё мечтал заказать на стипендию? Нашёл ли он рецепт круассанов, что намеревался приготовить с заварным кремом? Приходил ли ещё тот бездомный кот? Сдал ли он ту страшную презентацию по английскому?» И многое... многое другое.
Поборов внутри смятение, старший прервал молчание. Ну как прервал, скорее попытался, но подумал, что это будет лишним. Поэтому вновь взял букет, аккуратно кладя его неспешно на комод, чтобы не задеть баночки и духи, а затем столкнувшись с голубыми глазами, желанно обнял Глеба, не произнеся ни слова.
— В-вадик, ты чего?.. — заволновался тихонечко Глебушка, перемещая машинально руки на талию Вадима, опять покрываясь мурашками.
Однако ответ не поступил. Парень просто смиренно молчал, чувствуя себя максимально виноватым.
— Глеб. Прости меня. И за этого Котова тоже прости... Я правда не ожидал такого от него! Честно! Впервые он себя так проявил... — умолял прощения Самойлов, вдруг быстро отстранившись, — А как твоё ушко? Дай посмотреть. — убирая кудри, спросил он.
— Вадь, перестань! Всё хорошо! — останавливая руку старшего, успокоил его. — Лучше разувайся и заходи к нам, раз пришёл. — улыбнувшись, предложил парнишка, — Сейчас накормим тебя, а то ты какой-то бледный. Распереживался весь! — заботился Глеб, помогая снять пальто гостю.
— Да как тут не волноваться! Скажи? Мой товарищ друга чуть ли не избил! Я что в стороне должен остаться? — вешая на крючок вещь, утверждал.
— Нет, конечно... Но... не принимать же всё на себя? Верно? — юноша был очень польщён, что за него так беспокоятся.
Да и вообще... эта фраза... что именно Андрей товарищ, а он друг, приятно расплывалась в сердце.
— Глеб, я- — уже разувшись, начал Вадик, подойдя вплотную, как тут же приостановился.
Из-за поворота вышла Ломакина, чуть ли не поперхнувшись от увиденного своим чаем. От того, как парни мило беседуют, почти воркуя, что полураздетый сожитель встречает неописуемо красивого Вадика с цветами и с каким-то ещё подарком в пакете. Будто бы она им и вправду помешала, хотя и сама организовала эту встречу. Прокашлявшись, она вышла к ним, тоже куда-то намылившись.
— Опа, голубки уже в сборе? — оптимистично дополнила барышня, — Привет, Вадимыч. Ты прям сегодня настоящий принц, — прокомментировала образ Лиза, ища в нижнем ящике свои сапоги.
— Ох, спасибо. — засмущавшись, ответил парень, на что Глебушка сразу отреагировал.
— Я... я вообще-то тоже хотел это подметить! Но ослеп от твоего появления.
— Вы все решили комплиментами меня одарить? — ухмыляясь, подкалывал их Вадим.
— Просто констатируем факты. — произнесла Лизавета, чтобы не сомневался. — Всё, пупсы. Я пошла. Развлекайтесь, делайте, что хотите. Главное про тыкву не забудьте.
— Стой... А ты к кому?
— Глеб, ну к кому я могу ещё пойти? К девочкам, конечно! — забирая дубликат ключей, ответила она, — Так что... боюсь, в отрыв уйду, что вернусь под ночь. Поэтому не теряйте! — напоследок сказала, взяв сумочку и дотронувшись до ручки двери, — Чмоки-чмоки! До завтра! — и дверь захлопнулась.
***
Повисло неловкое молчание у обоих. Будто бы мама намеренна позвала знакомого мальчика к дочери, таким образом пытаясь их свести... Но несмотря на это, Глеб был галантен в своём доме, так что взял под локоть Вадика и провёл спокойно на кухню, чтоб тот не чувствовал себя конфузно в коридоре. Затем ненадолго отлучился, чтоб хотя бы нормально переодеться и прийти в себя. В это время третьекурсник не мог сидеть слажа руки, поэтому найдя вазу, стал обрезать цветы, чтобы красиво поставить их в воду.
Вадим обращал внимание на всё: на расписные в листочек тарелки, на мягкую мебель, на абстрактные яркие картины, даже на неровные стебли цветов, вглядываясь в каждую извилину, прокручивая их близко перед собой. С одной стороны он был рад, можно сказать, что счастлив. Находиться здесь, в доме у Глеба... реально удача.
Теперь его сердце не чувствовало каких-то больных душевных привязанностей, не изнывалось в тягостной скуке и томлениях. Вадик просто считал минуты проведённые тут и не верил своим глазам. Однако... помимо этого было довольно... неуместным его появление? Припёрся, не предупредив и вообще задействовав в этом другого человека. Стоит над душой, точнее над раковиной на кухне, наверно делая вид, что ждёт, чтобы Глеб развлекал по полной программе. Эти неприятные мыслишки ломали по кусочкам Самойлова. Не хотелось же выглядеть наглым и бесцеремонным... Ведь впечатление о нём определённое сложилось, а именно такое, что скорее он больше неуклюжий и неопытный. Не знает каким должным образом выразить нарастающие эмоции и из-за этого мгновенно бросается в объятия.
— Какой же я дурак, а... — накручивал себя парень, — Выгляжу, как истукан. Зачем пришёл вообще? Ну... прощения-то попросил, молодец, но всё же... что дальше? Как с ним нормально заговорить? Никогда такой проблемы не возникало, а как в квартиру зашёл, тут же язык отсох.
Глебушка наконец-таки вышел к нему. На нём был белый лёгкий лонгслив и чёрные спортивные штанишки. Стеснённо отряхиваясь, он с улыбкой вернулся Вадиму, настраиваясь на хорошую посиделку.
— Ох, ты уже розами занимаешься? Когда только успел. — промолвил младший, подходя к столешнице.
— Да вот, решил помочь тебе украсить комнату, — прокашлявшись слегка, ответил Самойлов, вздрогнув от появления Глебки.
Юноша, встав на носочки, искал кофе в верхнем шкафу, параллельно этому продолжая разговор.
— Кофе будешь? Или может чайку?
— Наверно всё-таки кофе. Но... я тебе там кое-что принёс, поэтому можешь особо с напитками не торопиться. — сказал загадочно старший, заканчивая свою авторскую флористику.
Глебка повёл от интриги бровями и решил вскрыть презентик. В крафтовом пакете были любимые шоколадные конфеты парнишки, которые сейчас выросли в цене, из-за этого он не смог их больше покупать, затем парочку видов сыров... Ну и главным объектом стала бутылка красного вина, которая аккуратненько притаилась справа от всего вышеперечисленного. Чуть нахмурившись и подняв её, он не на шутку обомлел.
— А-а... мы сегодня пить собираемся? Вадим, знай, молодёжь спаивать нехорошо, грех на душу. Но за винцо спасибо. — ставя его на стол, поблагодарил.
— Это по твоему желанию. Если не хочешь, не будем... Если захочешь... можем выпить немножко, посидеть, поболтать, — робко предлагал тот, установив вазочку на окне. — Хотя... мы это можем сделать и без него.
Намёк был принят, так что парниша, выключив духовку, сразу полез к посуде, заставая оттуда два чистеньких бокальчика для алкоголя.
***
Парни вроде как смогли наладить отношения за ужином. Диалог за диалогом, слово за словом и они вновь вспомнили свою любимую болтовню, по которой они скучали всю неделю. Глебка рассказывал про учебную программу, что и вправду говорят: «Легко поступить, тяжело учиться». А Вадик всё про учителей и про переживания насчёт зимней сессии. Также они затронули и какие-то внутренние выгорания. Что осень потихоньку начинает обволакивать депрессией и тоской, чему способствует также картина на улице... В общем, ничего серьёзного...
Но вскоре разговор перешёл на более волнующую тему для обоих. Которая была непонятной и немного чудной.
— Просто понимаешь, мне очень стыдно перед тобой и той ситуацией с Котовым. А если бы он тебе синяков наставил? Тогда бы я его окончательно прибил... — вздыхая, расстраивался Вадим, — Глеб, прости меня, что допустил это. Обещаю, что больше вы пересекаться не будете! По крайней мере... постараетесь... А насчёт группы... Ох... — оперев о лоб руку, негодовал, — Придётся ректору сказать, что не осилим.
Глебушка монотонно подошёл к бежевому дивану, на котором расположился грустный Вадька. Поставил на маленький деревянный столик два бокала и пытался открыть булку, что очень тяжело давалось неопытному человечку.
— Вадь, поможешь открыть? — оборачиваясь, попросил он.
— Да, конечно, — привстал Самойлов, доставая из кармана ключи от дома.
Ловко при Глебе он вставляет один из металлов и, покачивая из стороны в сторону, вытаскивает пробку со звуком из горлышка.
— Ну ты реально физмат... — прокомментировал младшенький, садясь поудобнее на мягкое место в предвкушении первого глотка.
— Это просто ловкость рук, — ухмыльнувшись, промолвил бархатным голосом Вадим, разливая красиво и поровну содержимое.
После этого он отдал второй бокальчик Глебке и сел рядышком, тоже жаждая наконец-таки опьянеть.
— Ну что ж, Вадим Рудольфович, за что будем пить? — провозгласил юноша.
— Давай... за нас. Чтобы у нас с тобой всё было хорошо. — предложил Вадик.
— Как скажите, — согласился тот, чокнувшись с гостем, — За нас... — повторил.
В организм сразу же проник вкус терпкости. Отпив небольшой глоточек с непривычки, мелкий поставил его на место, не желая употреблять вино столь быстро. Переведя взгляд на Вадика, Глеба очень привлекло то, как тот эстетично сидел с красным напитком. Будто бы он сам сочетался с ним, не только внешне, но и чем-то по сладкому послевкусию.
Парнишка, устроившись на правом боку, выпрямил руку по спинке дивана, желая заговорить со страдальцем по нормальному.