Глава I
Прошло всего несколько дней с момента, как трое волшебников нашли временное пристанище в доме родителей Снейпа. Внутри царила унылая полутьма; лишь несколько лучей света пробивались сквозь заколоченные окна, в то время как сырость и пыль окутывали дом, придавая ему атмосферу запустения. Лишь библиотека заваленная книгами, сохраняла превосходное состояние, в ней-то Северус и проводил долгие часы в уединении, погруженный в книги и собственные мысли, которые оставались за семью печатями.
Гермиона неоднократно просила Снейпа разрешить привести дом в порядок, но каждый раз он лишь смотрел на неё с укоризной, как бы предупреждая, чтобы она не делала того, чего не следует.
Люциус же часто выбирался наружу, чтобы запастись едой и узнать новости. Последние известия, как водится, были неутешительными: Министерство магии решило устроить облаву на волшебников, пытаясь отыскать скрывающуюся троицу.
Люциус находился на грани истерики, барабаня в дверь библиотеки, требуя, чтобы Северус вышел и поговорил с ним о дальнейших планах.— Северус, твою мать! Выходи, нам нужно всё обсудить! — вопил он, колотя кулаком в дверь.
Гермиона находилась на кухне, когда услышала шум. Решив выяснить, в чем дело, она поднялась по лестнице, и, увидев, что Люциус снова сходит с ума, схватила его за рукав мантии, пытаясь оттащить. — Перестань горланить, Люциус!
Мужчина резко вырвал руку и повернулся к ней лицом, его гнев только усилился. — Грейнджер, ты действительно ничего не понимаешь?! Он сидит там, окруженный своими пыльными книгами, а мы на волоске от смерти, пока он продолжает читать свои сказки! — рявкнул он, указывая на закрытую дверь за спиной.
Гермиона слушала его, сжав челюсть от раздражения. В этот момент дверь с неприятным скрипом открылась, и в проеме возник недовольный Снейп. — Кто тебе дал право повышать на неё голос? — спросил он, приподняв бровь с явным неодобрением.
На лице Люциуса появилось недовольство, и у него нервно задергался глаз. — Не верю, наш мистер «я в раздумьях» решил выйти из своей берлоги, — язвительно обронил он.
— Извинись, — тихим, но безмолвно угрюмым тоном произнёс Снейп, его глаза сверкали угрожающим огоньком.
Люциус усмехнулся, его холодные глаза блеснули хитрой искрой, когда он опустил взгляд, будто тщательно обдумывая свои следующие слова.
— Извиниться? — произнес он с самодовольством, изогнув бровь. — Хорошо. –– С этими словами он схватил Снейпа за ворот рубахи.
Снейп удивлённо приподнял бровь, но прежде чем он успел произнести хоть слово возражения, Люциус толкнул его назад в библиотеку. Северус, не ожидавший такой агрессии, резко потерял равновесие и врезался в один из высоких стеллажей, что стояли вдоль стены.
Громкий грохот нарушил тишину помещения, когда книги с характерным шлепком стали сыпаться на пол, выбрасывая пыль в воздух.
Снейп, пытаясь восстановить своё достоинство после столкновения, с трудом поднялся на ноги. Негодование отражалось на его лице, а глаза сверкали, как обнаженное оружие. Он выпрямил плечи и взглянул на Люциуса с явным презрением, не скрывая своего негативного отношения к подобным методам «обсуждения» проблем. — Сдурел?! — рявкнул Северус. — Я только и думаю, как спасти нас!
Эти слова вырвались из его уст, словно выпущенная стрела, наводящая на мысль о том, что напряжение нарастало. Он не мог больше сдерживать свои эмоции; все эти дни невыносимой тревоги и чувства безысходности, словно под давлением давили на его плечи.
Он бросился на Люциуса, его действия были импульсивны и продиктованы мгновенной потребностью освободить себя от гнева и страха.
Люциус, который всегда держал себя в руках, был застигнут врасплох. В результате его уверенная осанка и холодная улыбка быстро исчезли. Столкновение с твердым покрытием библиотечного пола вызвало резкий и болезненный звук.
— Хватит! — воскликнула Гермиона. Сделав несколько решительных шагов вперед, она подошла ближе к ним. — Оба надоели мне со своими пререканиями! — продолжала она, тоном, который не терпел возражений.
Она схватила Северуса за плечо, оторвав его от Люциуса.
Когда Северус почувствовал руку Гермионы на своём плече, немного успокоился.
Мужчины не охотно поднялись, отряхивая одежду от пыли, и обменялись напряженными взглядами, полными оскорблений.
Выходя из библиотеки следом за Гермионой, они застряли в проходе, так как ни один из них не желал пропустить другого вперёд.
— Смотри, куда прешь! — возмутился Люциус.
— Это ты мне под ногами мешаешься! — парировал Северус.
Гермиона, сложив руки на груди, не могла поверить своим глазам: двое взрослых мужчин не могли решить, кто выйдет из комнаты первым. — Либо меня убьют люди из Министерства, либо я сойду с ума из-за этих двоих, — пробормотала она себе под нос.
После долгих споров «взрослые» мужчины наконец решили свои «проблемы» и устроились в гостиной — каждый в своем углу. Люциус вальяжно уселся на старом диване, изнывая от скуки, в то время как Северус стоял у заколоченного окна, всматриваясь в щели между досками. Гермиона, чтобы разрядить обстановку, ушла на кухню заваривать чай.
— Скажи мне, Северус, "молчанка" — действительно интересная игра? — небрежно поинтересовался Малфой, наблюдая за спиной Снейпа и невольно касаясь большим пальцем своей разбитой нижней губы.
— Мне нечего тебе сказать, — сухо ответил Снейп, не удосужившись повернуться, скрестив руки за спиной.
— Да неужели? — в голосе Люциуса послышалась едва заметная насмешка. — Я тебе не верю, Северус, — произнес Люциус с упрямством.
— Ты целыми днями сидишь в лаборатории или библиотеке и ни с кем из нас не разговариваешь, даже со своей Гермионой.
Его голос был полон упрёка, и он не мог удержаться от взгляда в сторону кухни, где Грейнджер была занята приготовлением чая. Она старательно разливала чай по чашкам, а ее волосы, собранные в небрежный пучок делали черты ее лица еще мягче. Люциус продолжил: — Она изо всех сил старается создать уют для нас, а ты даже не удосуживаешься высунуть нос из комнаты, чтобы просто сказать ей: "умница", и, может быть, нежно чмокнуть в щёку.
— Не связывай её с этим, — резко отозвался Снейп, повернувшись к другу, его глаза вспыхнули недовольством. — Она здесь из-за нас. Из-за меня, потому что я позволил ей присоединиться к нам тогда в лесу.
Северус бросил взгляд в сторону кухни, и в его глазах возникли тени тоски и сожаления. Он понимал, что его изоляция лишь навредила всем, включая Гермиону, и это больно трогало его сердце.
Люциус хотел поддеть друга, острить, как он часто делал, но в этот момент сдержался, прикусив язык. С тяжёлым вздохом он закрыл глаза, произнося тихое и полное сочувствия: "влюблённый идиот", не в силах скрыть своего разочарования.
— Я всё слышу, — произнес Снейп, вновь обращая внимание на Люциуса, приподняв одну бровь с недовольством.
Только Люциус собрался возразить, как в заколоченное окно раздался резкий стук, прерываемый угуканьем совы, что привлекло внимание обоих мужчин. Они удивлённо переглянулись, и каждый из них мгновенно вытащил палочку, готовясь к непредвиденному.
— Ой, похоже, ответила Макгонагалл, — радостно прервала неожиданную тишину Гермиона, входя в гостиную с подносом, уставленным тремя чашками чая и тарелкой печенья.
Люциус и Северус с недовольными выражениями лиц уставились на неё, и в унисон произнесли с возмущением: — Какая ещё Макгонагалл, Гермиона?
— Ну... Наша? - нервно ответила она, глядя на мужчин с неуверенностью. — Она на днях писала, спрашивая о том, как мы и что с нами. Это та же самая сова, что и тогда...
— Твою мать, Гермиона! — раздался гневный рык Северуса, когда он резко распахнул входную дверь. Его шаги были стремительными, он подошел к сове, выхватывая из её когтей письмо.
Вернувшись внутрь, захлопнул дверь с глухим стуком.
— Гермиона, Люциус давно объяснил Минерве, что мы вынуждены прятаться! Мы не ждем писем, и никто не знает, где мы находимся, — произнес Северус, его голос был полон напряжения и отчаяния. Однако на письме действительно красовалась печать Хогвартса, что еще больше сморщило его лоб в недовольной гримасе.
Люциус, встал рядом, чтобы прочитать содержимое бумаги. Гермиона поняла, что сглупила, не была осторожна и теперь виновата в том, что их могли обнаружить. Она тихо поставила поднос на стол и уселась на диван, ожидая новостей.
Мрачную тишину в комнате заполняло лишь тихое бормотание мужчин, погруженных в прочтение письма. Наконец, Люциус выдохнул, — В тот раз это действительно писала Макгонагалл, нам повезло.
— А в этот? — неуверенно подняла она глаза, беспокойно теребя руки в ожидании худшего.
— Поттер, — холодно ответил Снейп, его голос звучал без эмоций, как будто он упоминал о погоде. — Он сообщает, что школа находится под пристальным наблюдением Министерства. Их люди бродят по коридорам и территории, ожидая нашей явки. Попросил быть осторожнее и... — губа Северуса искривилась в презрительной гримасе — что скучает по тебе.
С этими словами он бросил на Гермиону ледяной взгляд, швырнул письмо рядом с ней на диван и, не сказав ни слова, вышел в свою личную библиотеку, хлопнув дверью так, что от звука дрогнули стены.
Люциус тяжело вздохнул, глядя в след другу, а затем подошёл к Гермионе, потрепав её волосы в знак поддержки. — Всё будет хорошо, не принимай его настроение близко к сердцу, — произнес он, и в его голосе не было ни капли сарказма.
Но, как бы он ни старался её успокоить, Гермиона всё равно восприняла его слова близко к сердцу. Мало того, что Северус не разговаривал с ней в последние дни, он даже не смотрел на неё, если не считать его фирменного взгляда, который он бросил в её сторону с момента получения письма.
В течение всего дня Северус не покинул библиотеку, и Гермиона, как и в последние дни, лежала свернувшись калачиком под одеялом в темной и холодной спальне Северуса, тихо плача и виня себя за свою неосторожность.
Дверь спальни, чуть приоткрытая, скрипнула и в темном проеме возникла фигура Северуса. Тени игриво танцевали на его лице, но в его взгляде пряталось что-то более глубокое, чем просто усталость.
Подойдя к кровати, он увидел, как Гермиона лежала под одеялами свернувшись калачиком и тихо хныкала. Не произнеся ни слова, он начал медленно снимать с себя верхнюю одежду. Он хотел создать атмосферу близости, не нарушая тишины, которая, казалось, была заполнена неким невидимым напряжением.
Ощущая холод, который становился все ощутимее с наступлением ночи, он забрался в теплую постель, и, протянул руку к Гермионе. Тонкие пальцы шевельнули легкие покрывала, и он, чувствуя её тепло, позволил себе немного расслабиться. Она не сопротивлялась и, словно привлеченная магнитом, подошла ближе, её спина прижалась к его груди.
Это было моментом, полным нежности — их дыхание синхронизировалось, как будто два сердца нашли общий ритм, несмотря на внешние обстоятельства. Северус уткнулся носом в её волосы, вдыхая знакомый запах яблока. Она была для него словно свежий глоток воздуха, который давно не хватало в длинные дни.
Он закрыл глаза, позволив себе на мгновение забыть о всех заботах, которые терзали его разум. — Гермиона, — тихо произнес он, его голос был низким и почти мелодичным, полным нежности. — Прости, — хрипло произнес он, наклонившись и целуя её в волосы.
Она немного покачала головой, — Нет, это ты прости меня... Я сглупила, — сказала она тихо, шмыгнув носом, стараясь подавить рыдания. В этом разговоре звучали искренние эмоции, которые подчеркивали всю сложность их отношений. Он ощущал её напряжение, его сердце сжималось от того, что она чувствует себя виноватой, даже несмотря на то, что это не совсем так.
— Нет, всё в порядке, — заверил он, надеясь успокоить её. Внутри его бушевали эмоции, но он не хотел, чтобы её собственные переживания усугублялись его страхами. — Даже если бы это было не так, я бы сделал всё, чтобы ты была в безопасности. Прости за мою реакцию... Я испугался и немного приревновал, — признался он, нежно сжимая её талию, проводя пальцами по её животу успокаивающими кругами. Эти движения были почти медитацией для них обоих — способ возобновить связь, напомнить о том, что они по-прежнему вместе, несмотря на все изменения и волнения.
— К Гарри? Северус, это глупо, и ты это знаешь, — сказала она, повернувшись и посмотрев на него через плечо. Её выражение лица было искренне обеспокоенным.
— Я знаю, знаю, — пробормотал он, наклоняясь ближе к её щеке. Он начал оставлять осторожные поцелуи, каждый из которых был полон нежности и искренности. Он не хотел, чтобы она страдала из-за его недоверия. Затем его губы скользнули к уголку её рта, а рука медленно переместилась от её живота к бедру, словно он пытался одним прикосновением унять её тревоги.
— Мысль о том, что тебя нет рядом со мной, сшибает мой разум с равновесия. — Его голос был полон искренности, и она могла видеть, как его глаза отражают глубину его чувств. Он был уязвим сейчас, открываясь ей так, как никогда ранее, и от этого её сердце заболело.
Не выдержав напряжения, он нежно развернул её к себе, и их взгляды встретились. Этот мгновенный контакт наполнил комнату электричеством, который трудно было объяснить словами. Он осыпал каждую частичку её лица поцелуями, в его действиях читалась жадность — не к телесным ласкам, а к той чистой связи, которую они создали.
Гермиона, чувствуя тепло его дыхания и волнение в его глазах, медленно расслабилась. Её сердце трепетало от нежности и любви.
Когда их губы наконец сомкнулись, это было как возвращение домой.
— Я люблю тебя, — произнесли они почти одновременно, их голоса слились в тихом, нежном шепоте, который эхом разносился в воздухе, словно проникая в самую суть их существования.